Однажды в Челябинске. Книга вторая - Петр Анатольевич Елизаров

край носа, оглядел меня серыми, как дождливый осенний день, глазами.

«Возомнил себя крутым, – подумал я. – Ни слова не скажет всю дорогу. Это даже к лучшему». Как же я ошибался…

Тронулись в путь.

На бардачке наклеена потрепанная водительская карточка с древней фотографией – таксиста зовут Роман.

– Хотел бы выразить устную благодарность, – начал Рома. Говорил он вроде бы с дружелюбным посылом, однако повседневный тембр его голоса таков, что незнакомым людям он может показаться надменным, вызывающим, хамоватым, недовольным – одним словом, раздражающим.

– За что? – насторожился я – не хотелось бы привлекать лишнего внимания к своей персоне.

– Впервые за год пассажир оттряхнул ноги от снега, прежде чем тащить их на чистый коврик.

– Я всегда так делаю. Это правило хорошего тона.

– Похвально. Хоть кто-то воспитанный попался. Жаль, что вы не из наших краев. Судя по говору и уровню культурного развития, вы из Москвы. Нет, из Питера. Угадал? – у водилы загорелись глаза – он, судя по всему, хотел сразить меня наповал своей догадливостью.

– Нет, не угадали.

– Жаль, а откуда вы?

– С Урала, – не стал уточнять я, зная нелюбовь челябинцев ко всему магнитогорскому.

– М-м-м, – Роман немного расстроился и призадумался, – ладно, есть еще надежда на земляков – не все еще спились и на заводах сгинули.

– Зачем же вы так? По мне, у нас не так все плохо.

– На основании того, что лично я каждый день наблюдаю, люди пошли некультурные и эгоистичные, – завел шарманку таксист. – О других совершенно не думают. А кто такие таксисты? Никто. Низшая каста. Их можно материть, жаловаться на них, резать ножом со спины, справлять нужду на заднем сиденье…

– Занятно, – из вежливости подал голос я.

– Не говори. Можно на «ты»?

– Можно, если осторожно, – сдержанно кивнул я.

– Мало кто обращает внимание на водителей такси. Кроме случаев с экстремальным вождением и блатным музоном на весь салон. А вот мы видим многое…

«Значит, этот храм на колесах – твой способ привлечь внимание?» – не стал вслух уточнять я. Однако Роман будто прочитал мои мысли:

– Как тебе машина? – он взглянул на меня в зеркало заднего вида.

– У меня в детстве была такая же. Только игрушечная.

– Вот как? Легендарная машина.

– Точно. Э-э-м, прошу прощения, я очень устал, в голове много мыслей и планов – давайте немного помолчим, – попросил я, пытаясь сосредоточиться на том, что мне предстоит сделать.

Романа хватило ровно на пять секунд.

– Машина не только легендарная, но и надежная, – восторженно продолжил он. – Почти четверть века бегает. И проблем с ней особо нет. Конечно, заезжаем в сервис периодически, но в основном не подводит. Таких сейчас уже не производят…

– Я же попросил вас, – возмутился я.

– Да ладно тебе. Думающие люди в такой поздний час дома спят, а не по городу разъезжают. В такое время всюду лишь те, кто что-то темное замышляет либо домой после тусы едет… тишины просит, если, конечно, не совсем в стельку. Либо такие кадры, наоборот, на тусу направляются, с которой уже свалили все слабенькие. Ты вот к какой группе относишься?

– Это имеет значение?

– Чисто из любопытства.

– Ни к какой. Вы снова не угадали.

– Мне как-то неловко. Мы разве не условились на «ты»?

– Я решил увеличить моральное расстояние между нами.

– Странно. Сколько я за рулем, промахиваюсь редко. Такой уж я проницательный.

«Сам себя не похвалишь – никто не похвалит», – подумал я.

– И разборчивый? А таксуете так, для души, получается? – решил подловить таксиста я.

– Именно так и начиналось, а потом… Бессонница у меня, хотя к мозгоправу ходил – вроде здоров, – почесал нос Роман. – Я одного только не пойму: ты, кажется, нормальный человек…

– А были сомнения? – усмехнулся я.

– Вот что странно. Ночью с пятницы на субботу я таких не встречал ни разу. Не скрываешь ли ты чего? – вылупился на меня Ромка.

Сердечко у меня екнуло, хотя я и не горел желанием оправдываться. Шофер начинал раздражать.

– Что же ты так напрягся, друг? Я же шучу, – признался таксист, но взгляд у гада как был подозрительным, так и остался. Вот ведь свезло мне – водила явно ушлый.

– Хорошо, поступим по-другому, – начал я. – Видимо, вам прежде не попадались люди, которые просили вас молчать во время поездки. Поэтому я стану первым и еще раз повторю, что хотел бы тишины.

Перерыв растянулся аж на 12 секунд.

– Ты уверен, что тебе вообще туда нужно? Скверный райончик, особенно ночью.

– А вам что за дело?!

– Не хочу потом лишний раз по судам и следакам ошиваться. И без того приключений по ночам хватает. Что ты вообще там забыл?

– Для таксиста вы чересчур любознательны, вам не кажется?!

– Думаешь, я просто так это делаю? Разговоры по душам очень помогают. Особенно когда тебя вызывают в ментовку свидетелем побыть – мол, «вы видели его последним, а потом он без вести пропал». Всякое же бывает, – шофер начал нагонять жути. – А я хоть немного буду осведомлен и органам помогу в случае чего, – подмигнул он.

– Как-то мне ни с того ни с сего захотелось выброситься из машины, – признался я.

– Намекаешь, что первое подозрение всегда падает на меня? – весь разговор явно забавляет таксиста.

– Я вообще молчу. И вас бы попросил оказать мне ту же…

– Это лишний раз доказывает, что при выборе между статным богачом и неопрятным бедняком в преступлении обвинят последнего. Сколько ж раз я примечал моменты, когда можно поживиться, но не пользовался возможностью, ведь не хочу грех на душу брать, – вновь почесал нос водила. – Но все равно в первую очередь всегда думают на меня.

– Мы можем поехать молча?

– Можем-можем, – постукивал по рулю Роман. – Но почему-то никто даже не задумывается о том, что после 24-х часов за баранкой в тишине можно свихнуться на раз-два.

– Вас никто не заставляет работать так долго.

– Государство! – громко отчеканил таксист. – Государство заставляет. Я лишусь крыши над головой и сдохну, если не буду работать. Государство не смогло бы залезть в мой карман только в том случае, если б я и вовсе не родился. Эта карательно-денежная машина для обогащения кучки олигархов настроена разорить тебя, загнать в долги. И будешь ты до конца жизни пахать, пока те, кто придумал всю нашу систему, жируют. Чем беднее мы будем и чем больше будем нуждаться, тем больше будет стоить наша жизнь, тем больше нужно батрачить, брать сверхурочные, занимать, подписываться на кредиты, еще больше уставать и не думать о том, что вообще творится в стране и как мы довели ее до такого состояния.