История одного приключения. Навстречу настоящей любви - Ксения Эшли

– Ты видел ее? – спросил он, догнав Джека.

– Кого?

– Эту женщину в мужской одежде.

– Забудь о ней.

Джек остановился и застенчиво улыбнулся. Навстречу им, держась за руки, бежали София и Марибель. При виде Джека, София тоже остановилась и покраснела. Марибель отпустила ее руку и бросилась на шею парням.

– Ура! Победа! Мы сделали это!

Друзья обнялись, Питер поцеловал Марибель в макушку.

Джек и София снова встретились взглядами и, словно замерли так, не замечая никого. Их, безусловно, связывала какая-то невидимая, волшебная нить. И имя было ей любовь.

Они были знакомы давно с самого детства, но, кажется, с самой первой встречи полюбили друг друга. Джека легко можно было понять – София была ангел, настоящий ангел воплоти. Хрупкая, маленькая, с тонкими плечами, изящными ручками и осиной талией, – она казалась такой слабой и беззащитной, что всякий оказавшийся рядом с ней мужчина желал быть ее защитником до конца дней. А ее глубокие, серо-зеленые глаза, в которых было можно утонуть, тонкие скулы, чувственный красивый рот и длинные, до талии, каштановые волосы, – в общем, все в ней было прекрасно.

Джек поклялся себе, что хоть он и не из такого знатного рода, как она, но сделает все возможное: заработает кучу денег, получит титул, сотворит чудо, но будет ей достойным мужем и верным другом на всю жизнь. И будущая поездка сулила немало таких привилегий.

Глава 3

Утром сидя в столовой за завтраком Марибель чувствовала себя усталой и не выспавшейся. Всю ночь она не сомкнула глаз, думая о предстоящем путешествии. О том, как удивится и непременно рассердится отец, когда узнает, что она собралась плыть вместе с друзьями. Мысленно она вела с ним диалоги, подбирала слова, но так и не смогла придумать ничего убедительного. Уснула только под утро, поэтому голова у нее сильно болела, и совершенно отсутствовал аппетит.

Марибель взглянула на Софию. У нее был не менее сонный вид.

«Думала о Джеке».

Лицо Марибель озарилось хитрой улыбкой. Затем она перевела свой взгляд на главу семьи и остановила его на нем.

«Интересно, мама сразу полюбила отца, как встретила?»

Граф Арчибальд Томсон, несмотря на зрелый возраст, был видный мужчина. Его темно-каштановые, почти черные, густые, пышные волосы лишь слегка были задеты сединой. Крупные черты лица, большие глаза, густые черные брови, крупные скулы и длинный, выпирающий подбородок придавали ему серьезный брутальный вид. Он всегда держал свою спину прямо, а его серые глаза излучали уверенность и горделивое спокойствие. Он был достоин своего титула и уверенно нес его по жизни. Даже сейчас, за завтраком он держался настолько величественно и гордо, словно сидел не в своей столовой, а на приеме у короля. В утренних лучах редкого ноябрьского солнца его лицо казалось таким красивым, что Марибель восхищенно улыбнулась.

Его супруга Лидия была под стать своему мужу. Высокая, стройная, всегда держа подбородок прямо, она говорила и вела себя уверенно. Истинная леди в истинно светском обществе. Ее никогда нельзя было застать врасплох. Никто, даже слуги, не видели ее в халате и чепчике. Всегда в красивом наряде, с убранными, черными, как смоль волосами, графиня своей красотой могла бы равняться с любой молодой особой ее круга.

Сидя за столом Арчибальд, Лидия и София были настолько едины и схожи в своем великолепии, словно представляли собой прекрасную картину, великое творение гениального художника. И, лишь, Марибель, со своими белокурыми прядями, темными глазами с легким налетом крестьянской внешности, совершенно не вписывалась в этот портрет. Любой, кто видел их вчетвером, считал ее им неродной… и не ошибался.

В эту семью Марибель попала в десятилетнем возрасте, оставшись круглой сиротой, после гибели родителей. Она была лишь наполовину англичанка, и имя у нее было совсем не английское. Мария Исабель – так нарекла ее родная мать-испанка при рождении. А «Марибель» постоянно крутилось на языке, было более звучным и ласковым, и так подходило этому милому детскому личику, что вскоре стало главным. Ее отец был англичанином, графом, как Арчибальд и его лучшим другом. Марибель плохо помнила его. В ее памяти остались лишь его соломенные волосы, передавшиеся ей по наследству и невероятно добрые голубые, почти синие глаза.

Он был благородный, успешный, у него было все, и светило прекрасное будущее. Но, случайно оказавшись в Испании, он встретил там юную крестьянскую девушку с внешностью цыганки, бедную, но невероятно красивую. Он полюбил ее с первого взгляда, но этим вызвал гнев своего богатого отца, отказавшегося принять выбор сына. Он отрекся от него, лишив наследства. Молодому образованному англичанину пришлось работать сельским учителем, чтобы прокормить семью. Но он, кажется, был вполне доволен своей жизнью.

У Марибель навсегда запечатлелись в памяти их долгие семейные вечера в маленьком домике с одним окном, в одной из деревень Кастилии на северо-западе Испании. Когда отец возвращался с работы, и они втроем, сидя у камина, могли часами вести беседы. Мать рассказывала древние легенды ее народа, а отец читал Марибель книжки, и сам учил ее читать и писать.

А еще она всегда будет помнить, тот пожар в сельской школе, и как ее отец с матерью и другими жителями деревни ушли его тушить. И как, целую ночь, она провела в одиночестве, не сомкнув глаз, ожидая их возвращения. Как медленно шли часы, как одиноко светила луна в их единственное маленькое окошко, и запах гари, исходивший с улицы, и как наутро пришли соседи и сказали, что ее родители погибли, спасая других детей. А потом долгие-долгие дни и недели в одиноком доме, и старушку – соседку, которая не давала ей умереть с голоду, принося еду, а в последствие ставшая ее няней. И то, как однажды, к ней в дом пришел незнакомый, но очень добрый мужчина, который назвал себя другом ее отца и предложил поехать с ним в Лондон.

И с этого самого дня у Марибель началась новая, совсем другая жизнь. Интересная, насыщенная, полная множества приятных моментов. В новой семье ее приняли хорошо. Отец никогда не разделял ее и Софию, и к обеим дочерям относился одинаково. А со старшей сестрой они так сдружились, что стали совершенно неразлучны. И пусть они не были родными по крови, но у Марибель не было ближе на этой земле человека, чем ее старшая сестра.

Первое время девочка, конечно, очень тосковала по дому. Но, будучи, как и ее родная мать—испанка, глубоко религиозной католичкой (Икона Святого Доминика из Кальзада – единственное, что она взяла с собой из Кастилии), она была настолько благодарна Богу за предоставленный ей второй шанс, что посчитала дико несправедливым по отношению к ее новым родителям, если они будут видеть в ее глазах тоску. К тому же, мысли об Испании приносили ей такую невыносимую боль, что со временем она постаралась забыть большинство того, что было связано с этим местом. И хотя она и прожила там половину своей жизни, но поклялась никогда туда не возвращаться.

Так, из бедной крестьянской девочки, она превратилась в миледи, мисс Марибель Томсон. Вскоре манеры и правила поведения, хоть не без труда, но, все же, были ей привиты. К наукам девочка стремилась и училась старательно, пусть и была слегка неусидчива. К тому же, в этой сытой благородной жизни она отказалась оттого, что больше всего ненавидела, а именно, от основных женских обязанностей простых крестьянок. В Кастилии, где она была единственной помощницей у своей матери, ей приходилось держать иглу в руках, вести уборку по дому и готовить. А в Англии это за нее делали слуги.

Но был у новоиспеченной дочери графа весьма пикантный и этим особо привлекательный недостаток, так сильно отличающий ее ото всех, кто находился рядом. А именно, неисправимый испанский акцент. Несмотря на то, что ее родной отец дома говорил с ней только на английском, и на английском же учил читать и писать, жизнь в глухой испанской деревне, с ярко-выраженным кастилийским диалектом, сделала свое дело. Марибель, конечно же, из-за всех сил старалась сделать свою речь максимально правильной, но десять лет проведенных за пределами Туманного Альбиона все же наложили своей отпечаток на произношение. Местами ее говор был настолько чудным и забавным, что доводил до истерики смеха ни только гостей их поместья, но и членов ее семьи, и даже слуг.

Но вскоре все смирились и приняли девочку такой, какая она есть, уже не обращая внимания на все ее иноземные отличия.

– Дорогая, – обратился Арчибальд к своей жене и тем самым прервал десятиминутное семейное молчание, – ты случайно не знаешь, куда пропали из моего кабинета компас и подзорная труба?

Лидия лишь монотонно помотала головой.

Марибель, так углубилась в свои мысли, что неожиданный вопрос отца, который имел к ней непосредственное отношение, так ошарашил ее, что она поперхнулась и раскашлялась. Они переглянулись с Софией, и обе резко опустили глаза в тарелки.