Неисправная система. Том III Благие Намерения (СИ) - Станислав Коробов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стражники, преградившие алебардами проход в тронный зал, отсалютовали в приветствии, едва завидев приближение воина.
— Славься избранник пяти богов, наместник воли императора... — жестом воин прервал служивых.
Перечисление всех его титулов и заслуг займет много времени. Слишком много, для ситуации, в которой его могли вызвать лично к императору прямо посреди задания.
Когда воин вошел в тронный зал, все уже было готово. И по числу собравшихся сразу становилась понятна вся серьезность ситуации. Помимо самого Императора Аврелия III и его советника присутствовали пятеро из семи Великих воинов империи, каждый из которых наделен божественным благословением и по силам не уступает армии обычных людей; Вильгельм — глава рода Селим, наместник бога Париса; Дарий — глава рода Гоба, наместник бога Аркель; но был и еще один человек, чья личность оказалась незнакома воину, что само по себе было необычно. И хоть смотрелся не иначе чем одержимый безумец, стоял он подле советника императора. Но волновало воина не столько наличие незнакомца, сколько его внешний вид. Пусть и сильно потрепанная, но на нем была броня легионеров магистра Оруса...
Нет, магистр не мог выбрать в свой персональный отряд столь безумного либо же способного пасть настолько низко человека. Слишком уж почетной считается служба в Длани Императора. В нее отбирается лишь один из тысячи воинов, а их муштре и выдержке позавидуют даже солдаты из камня. И легион этот считается настолько почетным, что в одно время каждый из присутствующих здесь воинов был его частью...
Оттого сам факт ношения этой брони безумцем раздражал воина едва ли не до треска сжимаемых кулаков. Надави хоть на каплю сильнее, и броня, стоящая целого состояния, будет пригодна лишь в качестве металлолома.
Держаться, нужно держаться. Долг превыше всего, и если это стоит здесь, значит, так требуют обстоятельства, значит так надо, значит...
Ища поддержки, воин скользнул взглядом по имперским героям, но те сохраняли завидное хладнокровие.
Даже Клавдий — Дарующий жизнь, который, несмотря на звучный титул, по характеру больше напоминал мясника. А ведь его вера в императора граничит с фанатизмом...
Что же черт возьми произошло?
— Раз все собрались, не вижу смысла более откладывать, — мужчина в строгой робе, разменявший шестой десяток лет, уже не способный стоять на ногах столь же уверенно как в молодости и вынужденный использовать посох, дабы передвигаться, говорил властным и твердым голосом, поставленным за годы ораторской службы на посту советника Его Величества. — Многие из вас уже могли заметить, что благословение бога правосудия последнее время никак не проявляется. Так если рядовые воины раньше могли лишь надеяться на его милость в бою, то сейчас даже верховные жрецы лишились возможности призвать его благословение вне зависимости от сложности прочтенной молитвы и преподнесенной жертвы. Как ни прискорбно это признавать, но больше игнорировать случившееся мы не можем. Бог войны и правосудия был развоплощен.
При этих словах глава рода Селим едва заметно вздрогнул. Пусть он и смог сохранить на лице маску спокойствия, сомневаюсь, что хоть для кого-то в зале его реакция осталась незамеченной. И пусть о случившемся он обязан был узнать в первых рядах, услышать как подобное произносится вслух...
Советник же не желал тратить время на подобные мелочи и продолжил:
— Виктор, — вперед вышел один из семерки великих воинов, чемпион бога правосудия, хотя по внешнему виду парня было очевидно, что воплощает он воинственную натуру своего божества. — Прошу, быстрее будет всем показать.
Лишенный брони, весь покрытый шрамами, словно специально подставлялся под удары противников, не заботясь о собственной безопасности, Виктор стоял перед нами. Однако такой стиль боя был навязан ему вовсе не беспричинной храбростью. Он — чемпион бога, и это отнюдь не пустые слова. Его тело даже лишенное доспехов остается крепче многослойной стали, кровь же, что бурлит в его венах во время битвы, раскаляется подобно пылающей магме и опаляет любого рискнувшего выступить в честном бою. Если устраиваемую им бойню так можно назвать.
Но стоит ему прочесть молитву, как все перечисленные заслуги покажутся детским лепетом пред ликом настоящего монстра.
— «Тело мое подобно броне, кости мои нерушимы, кровь закипает от жажды войны, и не погаснет пламя ее, покуда стоит хоть один из врагов на пути. Я твой меч, я орудие твоей воли, я покараю неверных и защищу праведных. Яви же миру силу свою и позволь мне стать сосудом ее о жестокий, но справедливый Парис, первый среди равных, единственный среди многих»
...
Рука невольно потянулась к рукояти меча. Полная молитва, доступная лишь чемпионам это не та вещь, которую произносят без дела. И остальные полностью разделяют мое мнение.
Одно лишь уважение к Императору не позволило им сорваться с места, едва Виктор начал чтение молитвы.
Но ни ожидаемой бойни, ни даже малейшего божественного откровения не случилось. И это смутило нас много сильнее. Слишком часто нам приходилось обращаться к богам за силой, чтобы понять, когда она проявляется...
...а когда нет.
В руке у Виктора блеснул нож. Не артефактный, а самый обычный кухонный нож.
Сжав лезвие ладонью, Виктор вырвал его из руки...
Кровь...
Кожа, что после прочтения полной молитвы должна быть прочнее крепостных стен, оказалась разрезана обычным ножом...
Советник был прав. Не увидь мы это своими глазами, могли бы и не поверить.
— Я рад, что вы осознали всю серьезность ситуации, потому как следом за богом Правосудия на зов перестал отвечать и бог Посмертия. Мы вынуждены полагать, что это все дело рук одного демона. Почивший магистр Орус должен был разобраться в этой ситуации, но из всего его отряда уцелел только один человек. Если так можно выразиться.
Советник перевел взгляд на безумца, но мы уже не слушали его речь.
Почивший... наставник мертв?
— Немыслимо! — первым не выдержал Клавдий. — Мы сейчас же отправимся уничтожить тварь, только укажите путь, как мы...
Советник жестом призвал его успокоиться.
— ...низвергнем монстра в бездну, где ему и самое место, — но воина было не остановить.
Наполненная праведным гневом триада не желала заканчиваться. И винить в излишней эмоциональности Клавдия было нельзя. Наставник приходился ему дядей. Последним выжившим дядей. Остальная же родня уже давно сложила головы во славу империи.
— Для тебя
