Ведомая огнем - Ольга Гусейнова

А в туалет хотелось все сильнее, и не мне одной, вон как некоторые ерзают напряженно. Металлический пол холодил ступни, заставляя еще сильнее ощущать, как им сегодня досталось. Я невольно пробежалась взглядом по своим конечностям, оценивая ущерб, нанесенный моему организму. В ушах уже не звенело, ноги-руки почти целые, не считая порезов, ссадин и ушибов. Огромные синюшные гематомы расползлись на плечах, там, где меня схватили щупальца «паука». Чуть задрав рубашку, обнаружила похожие отметины и на ребрах, тоже доставляющие дискомфорт при движении, возможно, помимо ушибов имеются даже трещины, но переломов точно нет.

И вот я сижу и разглядываю свой «лунный» педикюр, как мне его в салоне отрекомендовали. А неплохо сочетается с голубоватыми от холода ступнями. Лучше бы вместо сумки я за туфлями так пристально следила!

– Послушайте, выпустите меня, твари! Мне домой надо, слышите, мне на Землю надо! Отпустите меня-я-я, – неожиданно заорала женщина в соседней клетке, кидаясь на прутья.

Все беззвучно и тоскливо наблюдали за ее истерикой, не делая даже движения, чтобы успокоить. Кто бы нас самих успокоил?!

Артем резко встал, подошел к прутьям и заговорил тихим, но уверенным голосом:

– Успокойтесь, истерикой тут проблем не решить. Вас могут убить…

– У меня там дети, муж, мама… – заплакала женщина навзрыд, – …зачем мне здесь быть, если они все там? Я хочу домой к мужу и детям.

– Девушка, умерев, вы к ним не вернетесь, поверьте знающему человеку, – мрачно заметил Артем.

– Других спасайте, а меня не надо! Я не хочу никуда с этими тварями лететь, – неожиданно зло прорычала женщина.

Успокаиваться бунтарка явно не собиралась и принялась еще сильнее колотить по прутьям.

– Да пускай нарывается, может, оно и к лучшему, – тяжело вздохнув, прокомментировал перебранку наш сокамерник, коренастый мужичок.

– А что изменится к лучшему, если она умрет? – испуганно спросила Кира.

Солидного возраста соседка воинствующей женщины, положив подбородок на колени, мрачно ответила:

– А так она помрет сейчас, и ее душа сможет встретиться в нашем земном раю и с ребятишками, и с мужем. Главное – сможет добраться до нашего рая. А вот нас сейчас увезут неизвестно куда, и куда мы все после смерти попадем? А? Вы не подумали об этом?

Услышав соседку, женщина на мгновение успокоилась, скорее всего, обдумывая чужие слова, а потом заорала пуще прежнего и всем телом начала биться о прутья, больше не обращая внимания ни на увещевания Артема, который пытался образумить несчастную, ни на взволнованные выкрики других пленников из соседних клеток. Она, казалось, обезумела.

Появившийся краб, страшно цокая острыми конечностями, приблизился к прутьям и, не раздумывая, ткнул женщину в грудь уже знакомой палкой. И все – та осела и задергалась в предсмертных конвульсиях. Самое жуткое, что пока я обнимала и гладила по золотистым длинным волосам плачущую Киру, заметила умиротворенную улыбку на губах женщины, тело которой застыло в последней судороге. Она радовалась смерти!

Этот случай на несколько часов полностью деморализовал всех пленников, ставших свидетелями убийства.

Глава 4

– Вы уж простите старика, но сил терпеть больше нет, – сконфуженно выдохнул наш кряжистый сосед и подошел к прутьям возле стены.

На него невольно уставилось несколько пар глаз, а он, смущаясь, повернулся вполоборота, и мы все услышали звук расстегиваемой молнии на ширинке. В следующий момент струя ударила в небольшое круглое отверстие в полу, находящееся сразу за прутьями, на границе между нашей клеткой и соседней.

Справив нужду, мужчина, ни на кого не глядя, опустив голову, вернулся в свой угол. И именно в этот момент я осознала, что грань нашей общей нравственности и морали фактически пересечена. А ведь мы в плену всего несколько часов, но простое желание облегчиться невольно заставит любого из нас выставить этот физиологический процесс и себя, в том числе, на обозрение десятков чужих людей – мужчин и женщин. Пока я мучилась этими самыми, будь они неладны, нравственностью и моралью, к дыре в полу подошла женщина и, неловко присев над ней, тоже, культурно выражаясь, перешагнула через себя. Затем еще пара человек из соседней клетки… А вот в нашей пока стояло нерешительное молчание.

Так в мучительной нерешительности прошло, наверное, около часа. И вот в тот момент, когда я сама уже решилась подойти к отхожему месту, по коридору разнеслось характерное цоканье. А затем появились крабы с уже знакомыми копьями и странными трубками наперевес.

Встревоженные пленники внимательно следили за семью иномирцами, следующими по коридору и о чем-то раздраженно курлыкающими. Наконец они добрались до нашей клетки, постояли, поглазели по сторонам и на нас в том числе. При этом тела их по-дурацки подпрыгивали на жутких конечностях. А затем крабы перешли к соседней клетке.

Там тоже постояли, покачиваясь вверх-вниз и продолжая издавать неприятные звуки – похоже, о чем-то спорили, а потом открыли дверь и вошли внутрь, по-военному профессионально оттесняя людей к стенам, направив на них копья.

Двое других направились к дыре в полу и начали ее изучать, водя над ней теми самыми, непонятными светящимися изнутри трубками. В них что-то пискнуло, и крабы, видимо, неожиданно получив какую-то негативную информацию, яростно зашипели. У меня екнуло сердце от плохих предчувствий, и оно не обмануло.

Эти двое так разъярились, что не глядя пальнули лучами по людям, и без того уже жавшимся к прутьям клетки. Мы все закричали и, действуя на инстинктах, упали на пол, прикрывая руками головы. Несколько мгновений было тихо. Затем пятеро крабов-охранников гневно что-то закурлыкали двоим стрелявшим и тоже пару раз пальнули по людям – несколько мужчин из соседних клеток кинулись на пришельцев, но бунт подавили в зародыше.

Крабы быстренько удалились из клеток, а потом и вовсе покинули отсек. Но вскоре вернулась целая крабья команда с инструментами и оружием наперевес.

В первую очередь забрали трупы, а уж во вторую – начали заходить в каждую клетку, провоцируя напряжение и ужас у людей, там сидящих, и быстро собирали и устанавливали какие-то коробки. Потом подтаскивали за ошейник первого попавшегося пленника и показывали устройство. Оказалось, это – туалет. Зашел, сел и сделал все дела. Затем вышел, нажал на панель, заглянул, а там уже ничего нет. Самое ужасное, что одна из женщин в другой клетке нажала на панель, не успев выйти. У нас создалось ощущение, что ее куда-то засосало. Бесследно! Зато наглядно – таких ошибок больше никто не совершит!

Стоило пришельцам уйти, как в коробки, несмотря на тот кошмар, что мы видели, потянулись ручейки страждущих. И я в том числе. Радовало, что борта космического тюремного сортира доходили до груди, и по крайней мере, ничего не видно, а на звуки уже никто внимания не обращал.

Плюхнувшись рядом с товарищами по несчастью, поджала ноги под себя и в этот момент ощутила, что адреналин в моем организме иссяк. Сидела безвольной уставшей тушкой и тупо пялилась в металлический пол. Стоило телу расслабиться, как навалились тоска и осознание всего произошедшего. Нереальность случившегося – но ведь случившегося.

Еще вчера в это невозможно было бы поверить, а уже сегодня… Невосполнимые потери: Неля, тетя Нина, мама и Эрик… Меня буквально душили рыдания. Слезы жгли глаза, и я, упершись лбом в предплечья, плакала, стараясь делать это потише. Обо всем и обо всех. Мысленно хоронила близких, родных, свои мечты и саму жизнь. Думать о Земле и ее дальнейшем будущем сил уже не было!

Ощутила, как придвинулись с двух сторон Артем и Кира, обнимая и молча разделяя боль и потери. А вскоре Кира рыдала вместе со мной на моем же плече. Я чувствовала ее горячие слезы, что текли по моей коже. А еще со слезами приходило чувство пустоты внутри. Пусто, но болит! Странно…

Спустя время я все же успокоилась. Привычно подтянула к себе сумку, порылась в ней, отыскивая зеркало и расческу. Нечаянно наткнулась на подследнички. Всегда ношу их с собой, потому что кожа очень нежная и тонкая и обувь часто натирает ноги. Вот и спасаюсь таким нехитрым способом. Тут же нацепила на замерзшие ноги – хоть какая-то защита.

Затем уставилась в зеркальце, всматриваясь в свои черты. Бледная чистая кожа лица хорошо контрастировала с каштановыми волосами. Короткая стильная прическа открывала симпатичные уши, тонкую шею и высокий лоб. Я всегда надеялась, что у меня «умный» лоб. Немного вздернутый, но милый носик, на котором круглый год красовалось несколько веснушек, которые так любила мама. Она всегда целовала меня в нос, называя веснушкой. Красавицей меня не назовешь, но тонкие черты лица и яркие глубокие голубые глаза заставляли многих мужчин оказывать знаки внимания и искать встреч со мной. Тем более что и фигурой бог не обидел, хотя ноги могли бы быть и подлиннее, да что уж там жаловаться.