Любовь, ферма и коза в придачу (СИ) - Смеречинская Наталья

Я попыталась было возмутиться подставой со стороны тетушки, она ведь знала, куда и на что меня посылает, а также сладко пела о "кормилице" Ингеборге. Но старуха сделала большие глаза и тут же мне соврала, что не было такого. В общем, черт с ней, главное, что теперь подвохов от Берты можно не ждать. В ближайшем будущем по крайней мере.

Итак, вооруженные мыслю о приобщении козы к совместному делу общего благосостояния и вяленьким энтузиазмом Берты, мы подошли к сараю.

Внутри стояла мертвая тишина, отчего по спине пробежался нехороший холодок, а горло непроизвольно сглотнуло само собой. Еще большей неуверенности добавляли сквозные дырки в хлипких досках, как от очереди пулемета, которых не было в прошлое мое посещение сарая.

И я, и Берта прекрасно понимали их происхождение, но поворачивать было поздно! За спиной маячил голод, а впереди бесноватая коза, и из них двоих я выбрала вторую.

Вовремя ухватив за кофту тетушку, что уже успела развернуться и попытаться сделать ноги, я подтащила ее поближе к сараю и приникла к одной из дырок глазом. Ничего не видно, одна кромешная темнота. Ладно, пойдем тогда по другому принципу.

— Ингеборга, радость моя, нам нужно поговорить! — громко завопила я, и Берта судорожно дернулась в моей хватке.

— Что ты творишь?! — зашипела старуха. — Она ж еще больше разозлится! Ингеборга терпеть не может панибратства.

Ух, какие мы нежные! Усмехнулась про себя и прислушалась. В сарае все было по-прежнему тихо. Хороший знак! Значит можно попробовать зайти к рогатой упрямице.

— Ингеборга, мы сейчас войдем, — сообщила я козе сквозь дырку, — не делай, пожалуйста, глупостей!

Берта замотала головой и попыталась мне что-то сказать, но я не собиралась простоять здесь вечность и поэтому потянулась к щеколде, слегка приоткрыла дверь. Чтобы тут же ее захлопнуть и, привалившись к ней спиной, трясущимися руками вернуть щеколду на прежнее место.

Дверь сотряслась от удара, а сарай заполонил рев разгневанного чудовища.

— Ты ведешь себя неразумно, Инга! — попыталась я воззвать к здравому смыслу неистового животного. — Нам все-равно придётся договариваться!

Ответом мне были рога. Рога, что пробили доску сарая рядом со мной и наполовину вылезли наружу в образовавшуюся дырку. Ох, ты ж, батюшки святы, наверное, пора заканчивать переговоры!

— Ладно! — быстро сказала я, отходя на более приличное расстояние. Берта вообще уже была на полпути к дому. — Поговорим с тобой в другой раз! Когда ты будешь поспокойнее!

И с этими словами я очень спокойно и смело… Рванула к дому, что есть сил. В общем: войска не бегут, они отступают и передислоцируются.

В доме меня уже поджидала Берта с упреками:

— Ну и зачем ты ее разозлила. Я ж говорила, что Ингеборга терпеть не может, когда к ней обращаются неуважительно!

— Знаешь, Берта, — задумчиво произнесла я, — по-моему, ты ее разбаловала. Скотину нужно держать в строгости.

— А ты сама попробуй "подержать" Ингеборгу в строгости. Даже просто подержать, — вспылила старуха, и тут я вынуждена была с ней согласиться. Чудовище было неуправляемым. Хотя…

— Кто ее кормит?

— Так я ношу каждый день сено.

— А где у нас сено? — уточнила у тетушки.

— Так там же, в сарае, — все еще не понимая, к чему я клоню, сообщила Берта.

— Хмм, отлично… С этого дня у нас Ингеборга на строгой диете. Ни воды, ни еды пока мы не получим молоко, — отрезала я, мстительно прищурив глаза.

— Да ты что!!! — охнула Берта, хватаясь за сердце. — А как же… А вдруг молоко сгорит?! А вдруг она умрет?!

Накинулась на меня с вопросами тетушка.

— Да какая разница? — задала я естественный вопрос. — Молока ты все-равно не видишь. А траты на козу что временем, что сеном уходят ого-го какие. В чем смысл ее держать?

Наверное, Берта никогда не задумывалась над этим, так как ее лицо изобразило глубочайшее удивление.

— Так что, либо она сотрудничает с нами, либо отбрасывает копыта, и мы пускаем ее на мясо. А там можно будет и сено кому загнать по хорошей цене. Все же толку будет больше, чем от одной вредной скотины.

Идея уморить любимицу мужа голодом старушке не понравилась, но все же она признала здравость моих размышлений.

— Но может все же попробуем договориться? — наконец сделала еще одну попытку Берта.

Я от всей щедрости души махнула в сторону двери.

— Можешь попробовать, но я с этой негодяйкой буду говорить только языком ультиматумов.

Кому ж быть в нашей семье плохим полицейским, как не мне, верной ученице Толика Магнитолы?

Берта ушла и вернулась уже через час с красными от слез глазами. На мой невысказанный вопрос она грустно покачала головой. Коза оказалась на диво упрямой. Ну что ж, сама виновата!

Остаток этого дня мы провели в тихих разговорах за столом, старательно обходя тему Ингеборги. Берта рассказывала мне о новом мире, а я слушала ее, стараясь ничего не упустить.

Это была некая странная смесь нашего средневековья с девятнадцатым веком. В смысле мода была, как в моих любимых старых фильмах, с этими вот пышными юбками, корсетами и прочей дребеденью, но только, к сожалению, исключительно для знати. Народ попроще сильно не заморачивался и одевался в простые и свободные одежды. Вот как мы с Бертой сейчас. Длинные платья из грубой, серой ткани со шнуровкой спереди. Но я сильно не возмущалась. Какое дело до красоты старой беззубой ведьме и беременной помеси утки с телепузиком? Правильно, никакого! Так что платья отлично выполняли свою функцию — были теплыми и сильно не марались. Это я заметила еще тогда, когда вытирала собой пол в сарае после того, как Ингеборга "гостеприимно" меня приняла у себя.

Дальше, что касалось знакомых мне благ цивилизации, то они здесь тоже были, но не у нас. Водопровод, канализация, повозки без лошадей — все это привилегии богатых и родовитых. К коим семья Миры себя причислить не могла. Вот и получалось, что кому-то трюфеля на серебреном блюдечке, да с золотой ложечкой, а кому-то вонючий предбанник и голодная смерть в перспективе.

Ох, прям начинаю думать, как неизвестный папочка-ворюга моего тела. Одним — все, а другим — ничего. Так! Тише, Лидия Ивановна, тебя все равно в комсомол не приняли, так что нечего тут революцию разводить. Чай, до семнадцатого еще пилить и пилить этот буржуазный строй. Лучше вон бизнес здесь свой разведем и будем сами себе трюфеля покупать с серебряно-золотыми принадлежностями.

Самым интересным из всего рассказа Берты была магия. Она здесь тоже водилась и была не то чтобы делом обыденным, но и диковинкой ее назвать нельзя. Маги, как вы уже, наверное, догадались, все были поголовно аристократами, а кто не был, тот им очень быстро становился по указу короля. Магов было принято любить, холить и лелеять, так как от их поголовья зависел статус и благосостояние государства. Вот, например, пойдет на графство враг, а мы такие — шандорах! И выставили с десяток огненных магов и всех положили. И никаких проблем.

Вот где-то так и думали короли, приближая к себе одаренных, как их называли в народе. К чему это мы магию вспомнили? Так все просто! Граф наш, дедуля ребятенка, что я носила, именно из такой семьи и оказался. Поэтому папеньку моего, ворюгу, спокойно казнил, а маменьку, вертихвостку, сгноил в тюрьме. И ничего ему за это не было.

В сынке его, правда, магии ни на грош, оттого он так страшно пьет да, гуляет. Но все ж граф-маг еще на что-то там надеется.

На что граф надеялся, мне было плевать, и я попросила Берту рассказать больше о местных торговых отношениях и с радостью узнала, что базары у них тут имеются. Даже больше, целые ярмарки, где любой товар найдет своего покупателя. И очень скоро такая будет в Фиармонте, городе резиденции графов Брачинских.

Руки у меня тут же зачесались от желания надавать подзатыльников упрямой козе и потребовать с нее молока, чтобы наготовить продуктов на продажу, но… Иметь дело с Ингеборгой напрямую было опасно и осталось ждать, когда крепость падет.