Полковник Сун - Кингсли Эмис

Он бежал с максимальной скоростью, на какую сейчас был только способен, и все же ему казалось, что сосны движутся ему навстречу недостаточно быстро. Лес стал гуще. Появились кусты ежевики и диких рододендронов, лишь затруднявшие движение. Самое главное — не упасть и не потерять скорости. Держаться. Но чего ради? Чтобы уйти от них. От кого? От тех, кто хотел его похитить. От человека с глазами ястреба. От человека, который захватил М. Адмирала необходимо спасти. Но как? Вернуться и вступить в борьбу? Нет. Нужно идти вперед. То есть спасти М., бросив его? Да. Но нужно идти вперед. Куда? Прямо. Все время прямо. Сколько идти? Главное, идти…

Теперь Бонд и впрямь мало чем отличался от автомата. Вскоре он не помнил уже ничего, кроме того, что необходимо делать следующий шаг, и еще один, и еще. Когда сознание его совсем угасло, тело, не зная направления, еще продолжало бежать с прежней скоростью целую минуту. Потом оно замедлило ход и остановилось. Так оно простояло еще минуту, из искривленного судорогой рта хрипло вырывалось прерывистое дыхание, руки беспомощно висели по бокам. Глаза были открыты, но ничего не видели. Наконец, движимое каким-то сверхъестественным усилием потухшего сознания, тело Джеймса Бонда сделало еще десяток шагов и, упав, осталось лежать и высокой жесткой траве, почти незаметное с расстояния уже в пять-шесть ярдов.

Однако так близко к нему никто и не подходил. С самого начала погоня была обречена на провал. Когда узколицый, обливаясь кровью, перепрыгнул через балкон и добежал до угла, он успел лишь увидеть, как Бонд скрылся среди сосен. Прежде чем к нему подоспели его помощник и человек с падающими веками, явно не привыкший прыгать с балконов и поэтому вынужденный спуститься по лестнице, прошло еще десять или двенадцать секунд. Если бы узколицый работал на организацию, где поощряется инициатива, то он без промедления бы бросился в лес и, определив по слуху направление, сумел без труда настичь беглеца. Но поскольку это было не так, Бонд вышел из пределов слышимости, прежде чем эти трое достигли первых деревьев. Они продолжали преследование в единственно возможном и потому правильном направлении, но недолго, ибо время работало против них. Вскоре человек, руководивший операцией, посмотрел на часы и дал сигнал к отходу.

— Назад.

Но прежде чем они повернули, главарь поднял свои тяжелые веки и задумчиво посмотрел на узколицего. Тот был бледен как смерть. Затем все трое направились к дому. Лишь случайность спасла Бонда в этот богатый случайностями день — если бы террористы прошли еще шестьдесят-семьдесят ярдов, то наткнулись бы именно на то место, где в беспамятстве лежало его распростертое тело.

Комната была невелика, но определить, что она из себя представляет и кто в ней находится, Бонд не мог, да и не видел в этом особого смысла. Люди в комнате — двое или трое — снова заговорили, сначала один, потом другой. Какие-то серые перепутанные полосы с размытыми краями, висевшие у него перед глазами, заглушали их голоса. Те же полосы не позволяли разглядеть лица. Или эти серые полосы как раз для этого и висели? И что это были за полосы? Не все ли равно? Но что-то в его сознании: то ли какая-то книга, то ли человек, то ли тайна, то ли номер телефона — что-то, происшедшее очень и очень давно, за сотнями путаных троп и тысячами мучительных шагов, говорило, что сдаваться нельзя. Нужно пытаться. Хотеть пытаться. Пытаться хотеть пытаться. Хотеть пытаться…

Еще один человек, совсем рядом, приближает лицо. Что-то делает с глазом. Щупает запястье. Снова что-то делает с глазом. Недовольно ворчит. Обращается к тем двоим. Отходит. Снова возвращается. Делает что-то еще. Тянет, помогая встать. Что-то делает с пиджаком. Теперь с рубашкой. Легкая боль. Прошла. Пытается усадить.

— Что вы скажете, доктор?

— Ему вкололи лошадиную дозу наркотика, пока не могу сказать, какого. Возможно, это гиосцин. Я ввел средство, которое приведет его в чувство.

— Выходит, наркоман?

— Возможно. Но я не уверен. Скоро мы все узнаем. Где вы его нашли?

— Около получаса назад его привезла машина. Водитель сообщил, что нашел его, когда проходил мимо Грейт-парк. Мы сначала подумали, что он просто пьян.

— Да, внешне похоже. Этакое тихое пьянство. Лучшего средства удержать человека дома и не придумать. Но знаете, сержант, не нравится мне все это. Как, кстати, зовут вашего подопечного?

— Бонд, Джеймс Бонд. Адрес конторы лондонский, в районе Риджентспарк. Я позвонил туда на всякий случай, и там сказали, чтобы мы задержали его и не допускали к нему никого, кроме врача. Сказали, что высылают человека. Инспектор тоже скоро будет. Он уехал ровно за минуту до того, как привезли этого. Авария на трассе М-4. Кажется, беспокойная будет ночь.

— В самом деле… Ага, сейчас мы попробуем… мистер Бонд? Мистер Бонд, вы в полной безопасности, через несколько минут вы полностью придете в себя. Меня зовут доктор Эллисон, а это сержант Хэссет и констебль Рэгг. Они находятся здесь, чтобы охранять вас. Вы в полицейском участке, но вы ничего не совершили. Вам необходимо немного отдохнуть.

Джеймс Бонд медленно поднял глаза. Тот серый клубок, который не давал ему видеть и слушать, рассеялся. Он увидел перед собой простое английское лицо с любопытным заостренным носом и темными добрыми глазами, полными участия и недоумения. В глубине комнаты стояли двое представительных мужчин в темно-синей униформе. Потом Бонд увидел обшарпанный стол с телефоном, картотеки, настенные карты и планы, красочную афишу полицейского бала. Все это было так узнаваемо, так привычно, так реально.

Бонд сделал глотательное движение и откашлялся. Было чрезвычайно важно, чтобы он смог передать в точности все то, чему он оказался свидетелем. Необходимость этого он чувствовал еще более остро оттого, что значение происшедшего было ему совершенно неясно.

— Поднимите ненадолго ноги, мистер Бонд. Рэгг, подайте, пожалуйста, стул. И, если можно, приготовьте чашку чая.

Главное не торопиться, обдумывать каждое слово.

— Мне нужна, — прохрипел Бонд, — мне нужна машина. И четыре человека. С оружием. Они поедут со мной. Нужно спешить.

— Бедняга, кажется, бредит, — сказал сержант. Доктор нахмурился.

— Не похоже. Мысли у него, конечно, путаются, но это не бред. — Он наклонился и крепко обхватил Бонда за плечи. — Продолжайте, мистер Бонд. Мы вас внимательно слушаем. Мы хотим вас понять.

— Адмирал — сэр Майлз Мессерви, — отчетливо проговорил Бонд и увидел, как сержант вытянулся во фрунт. Сознание Бонда прояснялось. — Он попал в беду. Вероятно, похищен.

— Прошу вас, сэр, продолжайте. — Прежде чем Бонд успел договорить, сержант поднял трубку.

— Их было четверо. Они ему тоже сделали укол. Не понимаю, как мне удалось уйти.

— И теперь уже никогда не поймете, — сказал доктор, протягивая Бонду сигарету.

Жадно затянувшись живительной сигаретой. Бонд с наслаждением выдохнул клуб дыма. К нему моментально вернулась его прежняя способность быстро к трезво мыслить, анализировать, принимать решения. Вывод, к которому он пришел, ужаснул его. Он вскочил. Как раз в эту секунду сержант опустил трубку.

— Номер не отвечает, — в его голосе слышалась досада.

— Естественно. Дайте телефон. — Услышав, наконец, голос оператора службы безопасности, Бонд, машинально сжал кулаки. — Лондонский аэропорт. Срочно. Жду.

Взглянув на Бонда лишь раз, сержант бросился вон из комнаты.

Пока Бонд, словно заведенный автомат, отбарабанивал описания М. и четырех агентов своему другу Спенсу, офицеру службы безопасности в аэропорте, приехал инспектор, а минуту спустя — и Билл Тэннер. Повесив трубку, Бонд уже собирался обрисовать ситуацию Тэннеру, как в комнату вернулся сержант. Его круглое, добродушное лицо было бледным. Обращаясь почему-то к Бонду, он доложил:

— Патрульная машина у выхода, сэр, — он перевел дух. — Только-только подошла. Однако вооруженный наряд, похоже, не потребуется. Но нам понадобитесь вы, доктор. Правда, дела у вас будет немного.

III. По горячим следам

Труп узколицего террориста лежал на спине в холле виллы. Его лицо было изуродовано до неузнаваемости. Часть лица вместе с мозгом была просто размазана по стенам и по полу. Тяжелая пуля из «люггера» почти на полдюйма вошла в дубовую панель отделки.

В бывшего главного судового старшину Хаммонда стреляли дважды: один раз — в грудь, другой, для верности — в шею. Логично было предположить, что он встретил смерть, как только открыл дверь. Применение малокалиберного оружия, по всей видимости, объяснялось необходимостью не оставить в холле следов, которые могли бы предупредить Бонда об опасности. Тело перетащили в кухню, где был найден также и третий труп.

Бедная миссис Хаммонд так никогда и не узнала, что с ней произошло. Убийца, использовав тот же легкий пистолет, уложил ее одним точным выстрелом в затылок, когда она стояла то ли у плиты, то ли у мойки. Она лежала рядом с мужем, его откинутая рука покоилась на ее плече. Казалось, он хотел ободрить ее, дать почувствовать, что он по-прежнему рядом, как был рядом все эти двадцать лет. С тех пор, как вскоре после войны Хаммонд демобилизовался и поступил на службу в Куортердек, они ни дня не прожили врозь.