Признание - Чарльз Тодд

— Ну, Иен, это уж слишком!

И все же брат и сестра упорно пробирались дальше.

Они прошли около четверти мили, когда наконец идти стало легче, хотя молодую поросль деревьев уже довольно давно не прореживали. В одном месте дорогу им преградило упавшее дерево. Ратлидж помог сестре перебраться через него, они остановились и посмотрели вперед. Перед ними высился дом — высокое кирпичное строение, увенчанное остроконечной крышей, с многочисленными трубами и стрельчатыми окнами. Он с трудом различил в траве поворот дорожки, которая вела к парадной двери.

Серым, бессолнечным днем окна казались тусклыми серыми проемами; они придавали дому заброшенный вид. Добравшись до высокого крыльца, они стали подниматься по ступенькам к двери, выкрашенной в черный цвет. Было ясно, что в доме уже довольно давно никто не живет.

Посмотрев на дату, выгравированную на каменном свитке над дверью, Франс прочла:

— Тысяча восемьсот девятый год. А дом-то довольно красивый, правда? Жаль, что его совсем забросили. Теперь он разрушается. Интересно, что случилось с людьми, которые здесь жили?

— Наверное, законный наследник погиб на войне.

— Как ни печально, но очень похоже, что ты прав.

По обе стороны от крыльца росли два разросшихся, давно не стриженных вечнозеленых куста. Ратлидж раздвинул косматые ветви того, что слева, и заглянул в ближайшее окно.

— Вся мебель закрыта чехлами от пыли, — сообщил он. — Холл просторный; по обе стороны двери, а напротив входа — парадная лестница. Мне не очень хорошо видно отсюда, но, по-моему, в холле красивый потолок.

Судя по состоянию дорожки и самого дома, сейчас Уайат Рассел здесь не живет. Скорее всего, дом не открывали с самой войны. Почему Рассел назвал местом своего проживания Эссекс? Скорее всего, он сейчас постоянно проживает в отеле «Мальборо», а не просто остановился там на несколько дней…

Вернувшись к сестре, Ратлидж предложил:

— Давай обойдем дом кругом! Возможно, с той стороны, что выходит на реку, есть скамейка, на которой хозяева сидели и любовались видами.

— От всяких надежд воздержусь, — с сомнением ответила Франс, — но все-таки пошли. Веди меня!

Они увидели широкую террасу, выходившую на реку Хокинг. Земля уступами спускалась к воде; на каждой площадке стояли большие вазы. Неизвестно, что росло в них раньше; сейчас они пустовали. Вниз до самой кромки воды уходила лужайка. Сверху действительно открывался довольно живописный вид. На другом берегу Хокинга тянулась широкая заболоченная полоса, которая несколько оживала и даже расцвечивалась, когда солнце на миг выглядывало из-за туч. За лужайкой брат и сестра увидели старый дощатый причал. Доски почти сгнили. На причале стояла цапля и, казалось, смотрела на свое отражение в зеркальной глади темной воды. Вдруг цапля опустила длинную шею и быстрым, неуловимым движением выхватила из воды рыбку, которая на миг сверкнула в ее клюве серебром. А потом солнце снова скрылось за облаками, и все вокруг сразу помрачнело.

Ни стульев, ни скамеек на террасе не оказалось.

— Какая красота! — воскликнула Франс, подходя к брату. — Представляю, как хорошо было сидеть здесь летними вечерами, смотреть на реку и беседовать с друзьями. Ты знал людей, которые жили здесь? Ты поэтому сюда приехал?

— Нет.

Ратлидж обернулся к дому и внимательно осмотрел окна. Если кто-то и находился на одном из верхних этажей, его — или ее — невозможно было разглядеть снизу, с террасы. К тому же все окна оказались занавешены плотными выцветшими шторами, их вид навевал грусть.

Спустя некоторое время Ратлидж и его сестра направились назад той же дорогой, какой пришли сюда.

Пройдя с половину длинной дорожки, Франс обратилась к брату:

— Иен, я все собиралась тебя спросить… Ты давно не виделся с Мередит Ченнинг? Кажется, она куда-то уехала. Только позавчера Марианна Браунинг спрашивала, не слышала ли я что-нибудь о ней.

Ратлидж отлично знал, куда уехала Мередит Ченнинг, но покачал головой.

— Может быть, в Шотландию? — предположил он. — Кажется, она говорила, что у нее там зять.

— Да, наверное, туда, — ответила Франс, впрочем, без особой убежденности в голосе.

Вернувшись к воротам, Ратлидж снова осмотрел столбы. Никакого названия на воротах не было, но он почти не сомневался, что усадьба называется «Берег». Хотя, может быть, впереди есть еще одно владение?

Они сели в машину и поехали дальше.

Примерно через милю им попалось стоящее у дороги облетевшее дерево, которое вскинуло голые, искривленные руки к небу. За деревом они увидели церковь. Ее невысокая, какая-то скругленная колоколенка поднималась над простым кирпичным фасадом.

Глядя на колоколенку, Ратлидж предположил, что церквушка построена в ранневикторианскую эпоху. Он решил, что перед ними не слишком удачный образчик сельской церкви. Интересно, что бы сказал о ней его крестный, архитектор Дэвид Тревор? Ратлидж улыбнулся.

Табличка с названием храма, однако, была выполнена в манере, напоминавшей прерафаэлитов. Она сделала бы честь и какой-нибудь легенде из артуровского цикла. Изящные буквы, выдавленные на табличке, покрытой сусальным золотом, гласили: «Церковь Святого Эдуарда Исповедника».

Ратлидж криво улыбнулся. Очень подходящее название!

Под табличкой он увидел расписание богослужений и фамилию священника — Моррисон. Ниже помещалась цитата из Псалтири: «Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя». [3]

— Подумать только — церковь в такой глуши! — воскликнула Франс, прочитав табличку с названием. — Где, однако, живет приходской священник? Его дома здесь нет… И кладбища тоже. Как странно!

Церковь не была, строго говоря, уродливой, но что-то в ней встревожило Хэмиша. Все утро он был совершенно спокоен, и вот теперь разволновался.

Стараясь не обращать внимания на звучащий в голове голос, Ратлидж ответил сестре:

— Наверное, деревню перенесли.

— Да, конечно, такое возможно. Но ведь не кладбище же?

Ратлидж притормозил, не глуша мотор. В борт машины ударил порыв ветра, и она закачалась.

— Может быть, сюда приходят жители всех окрестных деревень.

— Церквушка выглядит так, словно ее сослали, — заметила Франс и, повернувшись к брату, спросила: — Иен, зачем ты сюда приехал? Только не говори, что тебя привело любопытство!

— На самом деле так и есть. Я сказал тебе правду. Мне хотелось взглянуть на эту часть Эссекса.

— Значит, здесь ведется какое-то следствие?

— Ну, если хочешь, считай, что меня привело сюда чутье, помноженное на подозрение и сомнение.

Новый порыв ветра качнул язык колокола у них над головами. Звук получился почти такой же, как если бы его издал далекий колокол на бакене.

Ратлидж окинул церковь внимательным взглядом. Добротная, ухоженная. Видимо, действующая. Но кто ее прихожане? Усадьба, которую они недавно осматривали, находится слишком далеко, а рядом с ней они не заметили признаков других усадеб или деревень.

— Меня грусть охватывает при виде этой церкви. Дальше есть что-нибудь?

— Давай выясним.

Снова пустившись в путь, они проехали не меньше трех миль, прежде чем увидели первые признаки жилья. Ратлидж решил, что заброшенная усадьба, которую они видели, и в самом деле «Берег».

Отдельно стоящих домов на подступах к деревне они не обнаружили. Только что их окружала лишь высокая трава, которая покачивалась волнами на ветру, и вот уже впереди замаячили первые дома — квадратные, кирпичные, приземистые. Еще семь таких же одноэтажных домов — и они оказались на главной улице. Слева жилые дома перемежались лавками. В глубине высилась трехэтажная гостиница; чуть дальше, у поворота, над ближайшими домиками нависал высокий платан.

Справа тоже стояли здания, фасадом к улице, а тылом к реке. Среди них Ратлидж заметил школу и паб; за ним к воде спускались ступеньки. На узкой полосе песка у воды ждали прилива вытянутые на берег рыболовные суда и несколько плоскодонок, предназначенных для утиной охоты.

Несмотря на субботний день, деревенская улица казалась пустынной; за поворотом Ратлидж разглядел серповидный мыс, который совсем недавно рассматривал на карте.

Ветер продолжал усиливаться; они повернули прочь от реки, и машину закачало. Вскоре они доехали до окраины деревни, где стояли два дома, по всей вероятности построенные позже. Дорога за последним домом шла в гору. Значит, место, интересовавшее Ратлиджа, располагалось выше деревни. Вскоре он получил подтверждение своим догадкам: впереди показались постройки фермы. Проехав по дороге еще немного вперед, до следующего поворота, он насчитал три фермерских хозяйства. Дальше дорога шла под уклон и снова начались болота. На чьем поле во время войны размещался аэродром? Ратлидж не заметил ни опознавательных знаков, ни полуразрушенных ангаров или казарм, способных навести его на правильный ответ. При всех трех фермах имелись просторные пастбища и пшеничные поля. Поля показались Ратлиджу достаточно плоскими для того, чтобы устроить на них взлетно-по садочные полосы. Он решил, что мыс — идеальное место для небольшой эскадрильи истребителей и служб ПВО, в чью задачу входило не пропускать вражеские цеппелины к Лондону и другим городам. Более того, все фермы располагались прямо на побережье, и видимость здесь была превосходная — если, конечно, с моря не наползал туман.