Служебный роман с чужой невестой - Коротаева Ольга

Глава 7. Дима

Я сжимал упругую попку и примеривался боевым орудием, которое никак не могло насытиться этой безумной ночью, к узкой норке, в которую мой змей отчаянно хотел попасть, раздвинуть упругие стеночки, пробраться до самого рая… А бабочка нетерпеливо подмахивала и кричала:

– Твою мать, Защитник! Если ещё секунду будешь меня гладить там своим огромным членом, я кончу без тебя!

Я улыбнулся: никогда не встречал таких ярких, сексапильных, отзывчивых на каждое движение девчонок! Она, как тонкий инструмент, прикосновение к которому вызывает невероятные звуки, трогающие саму душу. Она сделала меня, выжала полностью… Да! Это она трахнула меня, а не я её. Вытрясла из меня всё семя до капли, и гудящие яйца, казалось, висели пустыми мешочками. Это не девушка, а торнадо в юбке… Но лучше без юбки. Лучше без всего. Нет! Лучше всего – в ней.

И я был в ней снова, снова и снова за эту длинную, совершенно сумасшедшую, наполненную яркими вспышками оргазмов ночь. Бабочка ласкала меня ртом не очень умело, зато с явным удовольствием. Ей нравилось трогать меня, лизать меня, кусать меня. Я видел это, чувствовал это, и это возбуждало так, что я трахался, как никогда в жизни. Без перерыва, без отдыха… Какой, к чёрту, отдых?! Я не мог напиться сладким любовным соком её лона, не мог наслададиться острыми бутонами дерзко торчащей груди, не мог насытиться её стонами и спазмами настоящего, не симулируемого оргазма…

Она была настоящей, не скрывающей ни своих достоинств, ни своих недостатков… И с ней я бы настоящим. Она мне даже снилась, когда, после очередного бурного оргазма, я просто упал и вырубился. Так было лишь однажды, когда ещё служил. После недельного марш-броска отрубился на ходу. Благо, друзья подхватили, и я не плюхнулся мордой в болото и не утонул. В эту ночь я уткнулся лицом в сладкий девичий животик и был согласен сдохнуть прямо сейчас, потому что лучше уже быть не могло. Или могло?

Моя рука на горячем лоне была всю ночь. Даже во сне я не хотел отпускать бабочку, выходить из неё, но девушка была хрупкой, поэтому я ограничился пальцами… И, когда в какой-то момент вдруг не ощутил мягкой теплоты, резко распахнул глаза.

Бабочка стояла надо мной с ножом в руке и таким ужасом в глазах, что я застыл на мгновение. Я мог бы броситься, скрутить её, выдернуть нож, но не стал этого делать. Знал, что девушка не собиралась причинять мне вреда. Заметив в другой её руке кусок простыни, я окончательно охренел, а девчонка, воспользовавшись моей растерянностью, кинулась к выходу.

– Куда?! – взревел я и вскочил с постели: – Моя!

Да, моя! Я не хотел отпускать её, страстно желая продолжения ночного удовольствия, член торчал колом. Мне было по хуй, что я голый, что подумают соседи. Я бросился на перехват законной добычи, как… поскользнулся и, совершив умопомрачительный кульбит, растянулся на полу и грохнулся затылком.

– Блять, – простонал я, ощущая боль в многострадальном копчике и звон в ушах. Прошипел сквозь зубы: – Мать твою…

Перевернулся и поднялся на колени, Будто побитый пёс, сжимая челюсти, отмахиваясь от боли, только хотел вскочить, чтобы продолжить преследование, как взгляд упал на презик, который и был причиной моего падения. В ярких солнечных лучах я отчётливо увидел дырочки на латексе, и небольшой мешочек с семенем катастрофически протекал. Похолодев, схватил первую попавшуюся порванную упаковку и, заметив множество дырок, выругался сквозь зубы:

– Вот же сука!

Рванулся к коробке с презиками и, высыпав их на кровать, проверил: да, бывшая не поленилась проколоть иглой все квадратики! Больная стерва! Смял в ладони испорченные презервативы и покосился на дверь: надеюсь, я от бабочки ничего не подхватил… Придётся наведаться к доктору. Так, для душевного спокойствия.

Преследовать девушку я уже не стал. Во-первых, судя по зажатым в её пальцах вместе с куском простыни купюрам, она наверняка уже прыгнула в тачку и исчезла. А во-вторых… Зачем ломать кайф? Это была охуительно классная ночь с незнакомкой. Я как следует развлёкся. На этом всё. Даже хорошо, что она сама сбежала, не было ни неловкости, ни напряжения, как это всегда бывает утром между случайными партнёрами.

Но и чувства вины не было. Бабочка вчера была нетрезвой, но вполне вменяемой. Я разлёгся на кровати и посмотрел в потолок: на девушке моя футболка смотрелась, как платье… Тёмная ткань съехала, обнажая хрупкое плечико руки, в которой бабочка держала нож. Член снова напрягся, и я фыркнул:

– Отбой, приятель. Я тобой не займусь, а больше некому. Пока.

И снова провалился в обновляющий сон. Да, конечно, неприятно, что Катька подложила напоследок жирную свинью. Бывшая вела себя так, словно это я ей изменил, а не наоборот. Всё из-за Максимки. Надо позвонить сыну… когда проснусь.

А бабочка чудо, как хороша! Мне до сих пор слышались её стоны и крики. Когда пойду в больницу, попрошу смазать царапины на ноющей спине. Но какая же это приятная боль…

Деньги стащила? Смешная! Испугалась, наверное, что ругаться буду, вот и сбежала. Но зачем ей простыня? И ещё какая-то мысль мелькнула, когда засыпал. Что-то связанное с беспокойством и презервативами. Всё потом. Я наконец могу спокойно выспаться. Впервые после этого чудовищно неприятного процесса развода. А завтра начинается новая жизнь. Я готов к ней…

Во всяком случае, так считал. Интересно, не засни я тогда, догони бабочку, сложилось бы всё иначе?

Глава 8. Ева

Папа орал на меня несколько минут, а я, откинувшись затылком на удобное кресло, вспоминала, как еще три недели назад Защитник распахнул глаза и кинулся меня преследовать. Я чудом сбежала. Так страшно стало, аж мурашки по коже до сих пор, и соски снова съежились от колючего возбуждения. Этот мужчина не просто опасен, он сексуально-эротично опасен! И, бля-я-я, я снова его хочу. Все эти дни размышляла, купить, что ли, его на пару дней? Ну, а что? Денег у меня достаточно, а он на байке, в простой квартирке. Не, квартирка непростая, но у меня особнячок получше будет.

Или устроить очередной побег от папочки? А смысл? Я думала, что знала, где страстный мишка живет, но, в очередной раз ускользнув от охраны, не нашла то место. Так обидно! Хоть бы удалось случайного таксиста отыскать, но я не запомнила ни номера, ни марку машины!

– Ева, ты меня слышишь? – жестко окликнул меня отец. – Ты доигралась! – он сидел за столом, и сейчас воспоминания о пощечине на помолвке делали из меня настоящего колючего монстрика. Ему это не сойдет с рук, я никогда не прощу. Никто не смеет меня унижать и обижать. Я глаза выцарапаю, яйца разобью в омлет, буду кусаться и противостоять, но в обиду себя не дам. Но только отца в ответ я ударить не могла, рука не поднималась. Зато у меня есть другое оружие: я могу стать еще более паршивой дочерью и окончательно отпетой стервой.

– И какое же наказание ты мне придумал? Встать на колени перед тобой? Па-по-чка!

– Что ты несешь? – он туже сжал кулаки.

– Или подставить тебе другую щеку? – я приподняла голову и, прищурившись, бросила в отца взгляд «мне похрен, что ты там вякаешь». Я ему этот удар буду до гроба вспоминать!

– Хватит, Ева, – спокойней сказал он и вытер ладонью лицо. И так больно было видеть, что я пошла в него: темно-медные волосы, глаза синие и характер скверный. Я жутко не хотела быть на него похожей, но все равно была! Даже поджимала губы, как он! Даже улыбалась, как он! Даже прищуривалась… Нет бы в маму, чтобы она осталась памятью в отражении зеркала, а так… я даже представить ее не могу. Старое фото – все, что у меня от нее осталось. Когда думала о маме, она представлялась в размытых образах, нечетких ликах, и от этого было хре-но-во.

– А что «хватит»? Хватит жить? Дышать? Смеяться? Что ты хочешь, чтобы я перестала делать? Я же твоя вещь. Приказывай!

– Остановись, дочь. Я полгорода на ноги поднял, чтобы опять тебя найти. Зачем ты сбежала? Ведь это опасно, неужели ты не соображаешь?