Джек Ричер. Кровавое Эхо - Чайлд Ли

Но в машине было тихо, прохладно и удобно – все условия для того, чтобы отдохнуть и расслабиться. Не хуже, чем в номере какого-нибудь мотеля. В конце концов, им нужно было как-то убить время.

Женщина сбросила скорость и свернула направо, в сторону Нью-Мексико, затем через милю повернула налево, к старому Мехико. Ее платье помялось на животе, как будто она надевала его второй день подряд. В холодном воздухе, дующем из кондиционера, чувствовался едва уловимый аромат ее духов.

– Как вы считаете, Пекан стоит посмотреть? – спросил Ричер у тишины.

– Пекос, – поправила она.

– Да, Пекос.

– Мне он нравится, – ответила она, пожав плечами. – В основном там живут мексиканцы. Мне там комфортно.

Ее правая рука напряглась на руле, и Ричер увидел, как под кожей зашевелились сухожилия.

– Вам нравятся мексиканцы? – спросила она.

– Не больше и не меньше остальных людей.

– Вы не любите людей?

– По-разному.

– А дыня канталупа вам нравится?

– Не больше и не меньше остальных фруктов.

– В Пекосе выращивают самые сладкие канталупы в Техасе, – сообщила она. – А следовательно, по их мнению, во всем мире. В июле у нас устраивают родео, но вы его уже пропустили. К северу от Пекоса находится «округ любви». Слышали о нем?

Ричер покачал головой:

– Я здесь никогда не бывал.

– Это самый малонаселенный округ в Америке, – пояснила женщина. – Наверное, если не считать кое-каких мест на Аляске. Но зато самый богатый. Население составляет сто десять человек на четыреста двадцать действующих нефтяных скважин.

– В таком случае высадите меня в Пекосе, – кивнув, сказал Ричер. – Судя по всему, это интересное место.

– Здесь был настоящий Дикий Запад, – сказала она. – Разумеется, давным-давно. Техас и Тихоокеанская железная дорога положили этому конец. Там были салуны и все такое. Жуткое место. От названия города был даже образован глагол. Упекосить кого-то означало пристрелить и бросить тело в реку Пекос.

– Жители по-прежнему продолжают так делать?

Женщина улыбнулась, но это была совсем другая улыбка. Элегантность уступила место озорству. Напряжение ушло, и она стала еще привлекательнее.

– Теперь не слишком часто, – сказала она.

– А ваша семья из Пекоса?

– Нет, из Калифорнии, – ответила она. – Я приехала в Техас, когда вышла замуж.

«Продолжай говорить, – подумал Ричер. – Она спасла твою задницу».

– Давно вы замужем? – спросил он.

– Почти семь лет.

– А ваша семья давно живет в Калифорнии?

Женщина помолчала немного и опять улыбнулась.

– Дольше любого другого калифорнийца, это точно, – проговорила она.

Они ехали по пустынной плоской местности, и она прибавила скорость на прямой дороге. Обжигающее небо за ветровым стеклом казалось бутылочно-зеленым. Термометр на приборной доске показывал, что снаружи сорок градусов, а в машине – всего тринадцать.

– Вы адвокат?

Женщина на мгновение удивилась, потом поняла, в чем дело, и взглянула в зеркало на портфель, лежащий на заднем сиденье.

– Нет, я клиентка адвоката, – пояснила она.

Разговор снова замер. Ричеру показалось, что она нервничает, и это его смущало.

– А еще кто вы? – спросил он.

Она ответила не сразу.

– Чья-то жена и мать. А еще чья-то дочь и сестра. Я держу несколько лошадей. И все. А вы кто?

– Да так, ничего особенного, – сказал Ричер.

– Ну, вы же должны кем-то быть.

– Я много кем был, – проговорил он. – Я был чьим-то сыном и чьим-то братом, а еще чьим-то другом.

– Были?

– Мои родители умерли, брат умер, а подруга меня оставила.

«Не самая лучшая реплика», – подумал Ричер. Женщина промолчала.

– И лошадей у меня нет, – добавил он.

– Мне очень жаль, – проговорила она.

– Что у меня нет лошадей?

– Нет, что вы совсем один в мире.

– Это дело прошлое, – сказал Ричер. – Все совсем не так плохо, как кажется.

– Вы не одиноки?

– Я люблю быть один, – пожав плечами, ответил он.

– А почему вас оставила ваша подруга?

– Уехала работать в Европу.

– Вы не смогли поехать с ней?

– На самом деле она не хотела, чтобы я с ней поехал.

– Понятно, – протянула она. – А вы хотели поехать?

Ричер помолчал, обдумывая ответ.

– Думаю, не хотел, – сказал он наконец. – Пришлось бы осесть на одном месте.

– А вы этого не любите?

Он тряхнул головой:

– Две ночи в одном мотеле – и мне уже не по себе.

– Отсюда один день в Лаббоке, – сказала она.

– А следующий – в Пекосе, – добавил Ричер.

– А потом?

Он улыбнулся:

– Что будет потом, я не знаю. И потому мне это нравится.

Женщина некоторое время вела машину молча.

– Значит, вы все-таки от чего-то убегаете, – проговорила она. – Возможно, вы вели очень упорядоченную жизнь и хотите избавиться от этого чувства.

Ричер снова тряхнул головой:

– Нет, как раз наоборот. Вся моя жизнь была связана с армией, а это очень неупорядоченная жизнь, и она мне нравилась.

– Понятно. Наверное, вы привыкли к хаосу, – заметила она.

– Наверное.

Женщина помолчала немного, а потом спросила:

– А как человек может провести всю свою жизнь в армии?

– Мой отец был военным. Я вырос на военных базах, разбросанных по всему миру, а когда повзрослел, решил там остаться.

– Но теперь вы уволились.

– Отличная подготовка, а идти некуда, – подтвердил он.

Ричер видел, что она обдумывает его ответ, заметил, как снова появилось напряжение. Она сильнее нажала на газ, возможно не отдавая себе в этом отчета или чисто инстинктивно. У него возникло ощущение, что ее интерес к нему набирает скорость, совсем как машина.

Корпорация «Форд» собирает «краун-виктории» на заводе в Сент-Томасе в Канаде, десятки тысяч штук в год, и почти все эти машины покупают полицейские департаменты либо компании, содержащие такси или занимающиеся прокатом автомобилей. И лишь ничтожно малое количество приобретают обычные граждане. Подобные дорожные крейсеры больше не пользуются популярностью на рынке, а безумцам, которые желают получить такой автомобиль, компания «Форд моторс» предоставляет «меркури-гранд-маркиз» – то же самое, только в нарядной упаковке, да еще за те же деньги. Таким образом, собственные «краун-виктории» встречаются реже, чем «роллс-ройсы», поэтому, когда вы видите такой автомобиль и это не желтое такси и не бело-черная машина с надписью «Полиция» на дверцах, вы невольно приходите к выводу, что перед вами машина отдела расследований. Или она принадлежит какому-либо другому государственному ведомству, например ФБР или Секретной службе. А может, это служебная машина медэксперта или начальника пожарной охраны большого города.

Таково подсознательное впечатление, и существуют способы немного его усилить.

В безлюдной местности на полпути к Абилину высокий светловолосый мужчина свернул с шоссе и поехал по проселочной дороге через поля и густые заросли деревьев, пока не нашел пыльный поворот, находившийся, наверное, в десяти милях от ближайшего человеческого существа. Он остановился, выключил двигатель и открыл багажник. Смуглый мужчина вытащил оттуда тяжелый чемодан и положил на землю. Женщина открыла молнию и вручила виргинские номера высокому мужчине. Он достал из чемодана отвертку и сменил техасские номера на виргинские. Смуглый мужчина снял пластиковые чехлы со всех четырех колес, открыв дешевые черные стальные колеса, и убрал чехлы вместе с номерами в багажник. Женщина отыскала в чемодане четыре радиоантенны, портативные рации и антенны для мобильных телефонов, купленные по дешевке в специализированной лавке в Лос-Анджелесе. Антенны телефонов она приделала липкой пленкой к заднему стеклу. Дождавшись, когда ее напарник закроет багажник, она пристроила антенны рации на крышку. Они были на магнитах и ни с чем не соединялись. Они лишь создавали видимость.

Затем невысокий мужчина занял свое законное место за рулем, развернулся и, подняв тучи пыли, спокойно выехал на шоссе. «Краун-виктория», простые стальные колеса, лес антенн, виргинские номера. Возможно, это машина ФБР с тремя агентами внутри, выполняющими срочное задание.