Записки Мелового периода (СИ) - Ледов Вадим

— А по-русски можно? — невинно поинтересовалась она.

— Мне лично, живот мешает, — отозвался Марек.

Анюта как-то грациозно опустилась, попав точно в цель, и села, обхватив колени руками.

— Да, друзья мои!.. — спохватился вдруг Марек, — я же вас не представил. Хотя… — он глупо и многозначительно хихикнул, показывая, как много ему известно. — Вы, как будто… вроде знакомы?

Илье захотелось его пнуть, за такое кондово-напористое начало. Однако Анюта грубого намёка не поняла или сделала вид, что не поняла. Она неопределённо пожала плечами и подтвердила:

— Встречались…

— Мы ваши котлеты тут греем… — непонятно зачем сказал Илья, — тёпленькие уже.

— А я сейчас купалась! — неожиданно заявила она.

— Так, а ты, по-моему, целый день… — заметил Марек, старательно очищая, то ли лук, то ли чеснок.

— Целый день — не то! — возразила она. — Самый кайф — это сейчас. Вода, как парное молоко! Темно. Плывёшь, ничего не видно, кроме своих рук. На спину перевернёшься, особенно когда ясное небо. Луна, звёзды. Красота!

— Хе, — ухмыльнулся Марек, — надо попробовать. Впрочем, я плавать не умею. А ты как, Илья? Может, сгоняете с Анюткой на пару, до островов и обратно? Саженками, а? Я пока чеснок дочищу.

— Ха-ха, — раздельно сказал Илья, — смешно, Петросян!

— Правильно, Илья! — неожиданно повернулась к нему Анюта. — Поставьте его на место, чтоб не насмешничал всё время над девушкой.

Илья немедленно воспрял духом.

— Ой-ой! — кривляясь, сказал Марек. — Как мы друг друга понимаем! — и внезапно сменил тему. — А что это мы не пьём, други мои? Посмотрите, ночь-то, какая лунная. Илья, ты чего не разливаешь, у тебя дама заскучала.

— Ничего, я не заскучала! — возразила Анюта. — А что мы пьём?

— Что мы пьём? — эхом вторил ей Марек.

— Вот — Илья показал бутылку — портвейн "Массандра". Этикетка красивая. И на вкус пробовали, вроде ничего.

— Ну, хорошо, — согласилась Анюта, — допустим… А вот на… на котлеты эти… — она показала тонким пальцем на котелок, в котором Марек грел, варварское варево, да ещё крошил туда чеснок. — В общем, есть я не хочу. Нет ли, чего-нибудь… запить может быть, или кусочек шоколадки, ну, в общем, что-то в этом роде.

— Запить?.. — ухмыляясь, спросил Марек. — Как же! Пиво есть

Она забавно сморщилась, и замахала руками:

— Что вы такое говорите, Марк. Портвейн с пивом?

— Хе. Ну, водки нет.

— Он меня точно в гроб загонит! — всплеснула она руками.

Илья шлёпнул себя по лбу:

— Ослы мы с тобой!.. — обрадовано сказал он, — у нас же сухого две бутылки было.

— Говори за себя! — веско поправил его Марек. — Я его уже давно охлаждаю. Вон там, прямо под обрывчиком.

— А, что же ты тогда про пиво плёл, змей? — удивился Илья.

— Хотел посмотреть, как она будет морщиться. Это же картинка. Прелесть! Поморщись, Анечка ещё, пожалуйста. Видишь? Без пива не желает.

— И яблоки у нас ещё есть! — вспомнил Илья.

— Одно, — поправил его Марек.

— Было же два. Сожрал, что ли?

— У меня малокровие! Мне витамины нужны, — укоризненно сказал Марек.

— Ладно, одно, но зато большое!

***

Через час компания была уже порядком на взводе. Анюта, выпив бутылку сухого, пресимпатично опьянела и хохотала уже без умолку. Илья сбегал под обрыв за второй. Марек тоже заметно окосел и непрерывно рассказывал программистские анекдоты и смешные истории, которые становились с течением времени всё фривольней. Илья почти не принимал участия в разговоре. У него вообще, как бы выключился звук. Он молча сидел и смотрел на Анюту, разглядывая её и любуясь её движениями. Она сменила позу и теперь сидела, немного отклонившись назад, скрестив ноги. Марек, видимо отсидев зад, теперь стоял на коленях перед ней, непрерывно жестикулируя и говоря, время от времени, нависая над её грудью, своим орлиным носом. Она, смеясь, не забывала периодически снимать ласковую волосатую лапу Марека со своего колена, на которое он всё время пытался дружески опереться, а другой рукой пыталась щёлкнуть его по длинному носу, когда он начинал слишком нависать. Марек отмахивался от неё, как от мухи, не переставая вещать. Всё это было очень комично наблюдать, но, в конце концов, Илье стало жаль Анюту и он, встав, будто бы для того, чтобы подкинуть сухих сучьев в костёр, незаметно пнул Марека по толстому заду. Марек клюнул носом, и, прервав свой монолог, повернулся к Илье:

— Нэ? — и встретившись с его выразительным взглядом, убрал свой нос на более приемлемое расстояние.

Когда миновала полночь, они уже основательно набрались. Кто-то додумался кинуть в костёр влажных веток и, спасаясь от едкого дыма, Илья перебрался на наветренную сторону, совсем близко к Анюте. Марек немножко скис, хотя и не оставлял попыток выпить с ней на брудершафт, которые отвергались симпатичной Анютой ввиду того, что они и так уже были на ты. Речь из его толстогубого рта текла так же исправно, хотя и стала несколько сумбурной и прерывистой. Вообще же, говорили теперь все втроём, почти одновременно, что-то рассказывали друг другу, смеялись и продолжали пить вино. Анюта была мила, весела и как-то больше не пьянела. Теперь, в пляшущем свете костра и под воздействием винных паров, она казалась Илье настоящей красавицей.

— Была у нас одна прога… — бубнил Марек, — у неё длинное такое название… по-английски, не выговоришь сроду, а аббревиатура из четырёх букв BUST. Ну и все её называли "бюст", привыкли бюст да бюст. И вот один раз… девица есть у нас такая… показывала заказчикам наши программы, дошла до этой и говорит: "Ну что, бюст показывать будем?" Ха-ха. Те чуть не упали — Марек довольно забулькал — Хотя, девица-то так себе. Ты бы, Анечка, произвела б на них, куда большее впечатление этой фразой.

Илья невольно посмотрел на ее грудь, которая колыхалась под маечкой, в такт её смеху. "Спокойно! — сказал он, внезапно охватившему его желанию. — Спокойно. Спокойно. Успокойся!" Так велик был соблазн, сейчас же обнять её и…

— А еще был, такой случай, — продолжал трепаться Марек, — я вообще умру…

— Да надоел ты со своими программами! — перебил его Илья. — Ребята! Ребята, у меня родился тост!

— Здорово! — Анюта захлопала в ладоши. — За наше случайное знакомство!

— Нет! — пьяно возражал ей Марек. — Лучше за баб… в смысле… я хотел сказать, за присутствующих здесь дам… За ПЗД!

— Да подождите… — растерялся Илья. — Я же… я же серьезно…

Его никто не слушал.

— В прошлом году, когда я здесь первый раз работала, забавный случай произошёл. — Анюта приложила пальчик к губам. — Но об этом тс — с!

— Могила! — сказал Марек, сделав страшные глаза. — А что за случай?

— Тем летом как раз баню строили. Отдыхающих не было никого. Я приехала, а тут семь бородатых мужиков… и я одна, как Белоснежка! Я аж испугалась! Хотела тут же обратно уехать, но уговорили, в общем осталась. И потом, ничего так, подружились. Все хорошие парни оказались, никто не приставал, ничего. Вернее, поначалу, конечно, было, но потом поняли, что я не для этого сюда приехала. Помогали мне во всём. Я утром встану, а я поспать люблю, они уже печку растопят, воду поставят, всё принесут, поднесут… В общем, нормально было, только посуду мыть тяжело. Маникюром никаким уже и не пахло…

— Да уж! — поддакнул Илья, глядя на её короткие ногти.

— Я когда приехала, — продолжала Анюта, — мужики дали мне два кинжала…

— Кинжала? — удивился, перебив, её Марек. — Охотничьи ножи?

— Ну да, — подтвердила она и показала на кухонный нож, — вот, как этот. Только потяжелее, лезвие поширше и канавка там такая…

— Кровосток?

— Да, — Анюта забавно сморщилась от неприятного слова. — Я их носила здесь и здесь, — она показала по обе стороны своих изящных бёдер. — Джинсики такие, и на ремне.

— Прям Артемида — охотница! — восхитился Марек. — А на фига они тебе были?

— Ну, так… — она пожала плечами, — для шику. Ножны у них были такие, красивые, берестяные. Мяско ими удобно порезать, овощи для салата построгать…