В погоне за призраком - Николай Томан

— Ну-с, давайте знакомиться, товарищ Малиновкин!

Как ваше имя?

— Дмитрий… Дмитрий Иванович, товарищ майор, — смущенно проговорил Малиновкин, не зная, куда поставить свой чемодан.

— А я — Андрей Николаевич. Это запомните, а то, что я еще и майор, забудьте. Имя мое тоже, кстати, только на сегодняшний день — завтра к другому придется привыкать. Чемодан свой оставьте тут, мамаша придет — уберет куда-нибудь… Однако вы с комфортом собираетесь путешествовать, — усмехнулся Ершов, кивнув на чемодан. — Вещичек-то сколько прихватили!

— Так ведь там… — начал было Малиновкин. Но Ершов перебил его:

— Ничего, ничего, я вас разгружу, если потребуется. Идемте поговорим о деле.

В комнате майора Малиновкин в первую очередь обратил внимание на книжный шкаф и, когда Ершов предложил ему стул, сел так, чтобы видеть корешки книг за стеклянными дверцами. Пока майор доставал что-то из письменного стола, он уже пробежал глазами названия некоторых томов, находившихся к нему ближе. Тут оказались главным образом произведения на военную тему. Но зато в соседнем шкафу он прочел на корешках названия таких книг, каких никак не ожидал найти в библиотеке контрразведчика. Это открытие вызвало у лейтенанта чувство еще большего уважения к майору, хотя он и без того слышал о нем много интересного.

— Надеюсь, вас уже познакомили с заданием, Дмитрий… — Ершов замялся, вспоминая отчество Малиновкина.

— Называйте меня просто Митей, — все так же смущенно предложил Малиновкин.

— Согласен… — улыбнулся Ершов, внимательно рассматривая атлетическое телосложение Малиновкина. По всему было видно, что юноша незаурядный спортсмен. — Ну, так вот, Митя, знакомы ли вы с нашим заданием?

— Да, в общих чертах, товарищ майор… Простите… Андрей Николаевич.

— Так вот: завтра утром мы выезжаем — я на такси, вы автобусом. Встречаемся в поезде, в купированном вагоне. Там мы «случайно» окажемся соседями и «познакомимся». Я «окажусь» Мухтаровым Таиром Александровичем, работником Алма-Атинского исторического музея, направляющимся в научную командировку в Аксакальск. Вы представитесь мне молодым железнодорожником, едущим на строительство железной дороги. Фамилию и имя вам нет смысла изменять. Вот какую бы только специальность подобрать?

— Телеграфиста или даже радиотелеграфиста. Специальность эта хорошо мне знакома.

— Вот и отлично! — согласился Ершов. — Я позвоню попозже, и вам пришлют соответствующее удостоверение. Ну, а теперь идемте обедать, да, кстати, и чемоданом вашим займемся: разгрузим его немного.

— А что же в нем разгружать, Андрей Николаевич? — удивился Малиновкин. — У меня там рация. А из личных вещей только самое необходимое…

Попутчики

Всю дорогу от Москвы до Куйбышева Ершов и Малиновкин играли в шахматы. Они ничем не выделялись среди других пассажиров — людей самых разнообразных профессии и многих национальностей. На майоре была длинная шелковая рубашка, подпоясанная тонким кавказским ремешком со множеством серебряных пластинок, тюбетейка на голове. Лейтенант остался в той же одежде, в которой приехал вчера к Ершову.

Соседями их по купе оказались две пожилые пенсионерки. На вид женщины эти были безобидны, но оказались весьма любознательными и без конца задавали вопросы. Чтобы хоть частично умерить их любопытство, Малиновкин представился им телеграфистом и стал виртуозно демонстрировать свою технику, выстукивая с невероятной скоростью тут же сочиненные тексты. От шума, поднятого этим энтузиастом телеграфного дела, старушки сначала закрывали уши, а потом нашли себе в коридоре более подходящих собеседников.

Воспользовавшись этим обстоятельством, контрразведчики могли разговаривать без помехи. Ершов, правда, считал более благоразумным не говорить о своей работе, но Малиновкин не мог удержаться, чтобы нет-нет, да и не спросить о какой-нибудь детали. Больше же всего интересовал его сам Ершов.

— Завидую я вам, Андрей Николаевич, — шепотом говорил он, косясь на дверь купе. — Ловко вы в Прибалтике фашистских шпионов накрыли! У нас в военном училище на основе вашего опыта даже специальные занятия проводились…

Майору приходилось останавливать восторженного лейтенанта.

— Не время сейчас на эти темы разговаривать, — укоризненно качал он головой. — Что же касается дела с телевизионным шпионажем, то его распутал не я, а Астахов. Вот уж кто действительно талант!

— Больше не буду об этом, Андрей Николаевич, — обещал Малиновкин, умоляющими глазами глядя на Ершова. — Но только ведь и вы помогли Астахову это дело распутать. Разве это не правда? И о вас лично рассказывают, как вы… Ну ладно, всё! Больше об этом ни слова!

В Куйбышеве, к удовольствию Малиновкина, старушки наконец «выгрузились». Они тепло попрощались со своими попутчиками, поблагодарили за компанию и попросили у Ершова-Мухтарова его алма-атинский адрес, чтобы заехать как-нибудь за фруктами, которые он так расхваливал всю дорогу.

Освободившиеся места тут же были заняты молодыми людьми в железнодорожной форме. Один был черноглазый со строгим лицом, другой веселый и рыжеволосый.

— Далеко путь держите, молодые люди? — спросил их Ершов.

— Далеко, аж до самого Перевальска, — ответил веселый парень.

— До Перевальска? — воскликнул Малиновкин. — И нам туда же — попутчики, значит!

— А вы зачем туда, если не секрет? — снова спросил Ершов.

— На работу. Заработки там хорошие на строительстве железной дороги, усмехаясь, ответил все тот же парень.

Другой сердито посмотрел на него и недовольно махнул рукой:

— Ладно, хватит рвача-то разыгрывать!.. Паровозники мы, — объявил он. — Я — машинист, а это мой помощник. Работали раньше на ветке Куйбышев-Гидрострой. А сейчас на новой стройке уже второй год. Из отпуска возвращаемся.

— Мы вообще всегда там, где труднее, — все тем же насмешливым тоном заметил помощник машиниста. — Это я не от себя: его слова повторяю! — кивнул он на машиниста. — Меня в основном заработок прельщает.

— А вы знаете, молодой человек, как это по-научному называется? — вдруг сердито проговорил Малиновкин, и лицо его стало непривычно суровым. Цинизмом!

— Да вы что, всерьез разве его слова приняли? — удивился машинист. Дурака он валяет. Думаете, я его умолял, чтобы он со мной в Среднюю Азию поехал? И не думал даже — сам увязался. А насчет заработка — так мы на Гидрострое и побольше зарабатывали.

Ершов понимал толк в людях и даже по внешнему виду редко ошибался в их духовных качествах. Машинист сразу же ему понравился. Было у него что-то общее с Малиновкиным, хотя внешне они и не походили друг на друга.

— Ну что же, давайте тогда знакомиться, будем, — весело проговорил Ершов и протянул машинисту руку: — Мухтаров Таир Александрович, научный работник из Алма-Аты.

— Константин Шатров, — представился машинист и кивнул на помощника, — а это Рябов Федор.

Несколько часов спустя, когда поезд уже подходил к Сайге, попутчики совместно поужинали и распили принесенную Рябовым поллитровку. Беседа пошла живее и откровеннее. Железнодорожники были так увлечены рассказами о своей работе и планах, что ни разу не спросили о намерениях своих попутчиков, чему те были чрезвычайно рады. «Это не старушки-пенсионерки, — подумал Малиновкин. — У них самих есть что рассказать…»

Железнодорожники между тем, поговорив некоторое время о своей работе на новой дороге, незаметно перешли на интимные темы. Говорил, впрочем, главным образом Рябов. Шатров попытался несколько раз одернуть товарища, но потом только рукой махнул.

— Ну конечно, — философствовал Федор, — поехали мы в Среднюю Азию из-за главного нашего принципа — только вперед! Это, так сказать, идеологическая основа, но была и еще одна движущая сила — любовь.

Рябов говорил все это серьезным тоном, но Ершову было ясно, что он просто подтрунивает над приятелем.

— Есть тут у нас такая девушка — инженер-путеец Ольга Васильевна Белова, продолжал Рябов. — Красавица! Можете в этом на мой вкус положиться. Сначала она вместе с нами на участке Куйбышев-Гидрострой работала, а потом ее на новое строительство в Среднюю Азию перебросили. Понимаете теперь, из-за чего еще нас на эту новую стройку потянуло?.. — Он усмехнулся и добавил: — «Нас», это я так, к слову, сказал. Потянуло в основном Костю.

— Ерунду несешь! — не в шутку рассердился наконец Шатров. — Есть у нас инженер Белова — это верно. Нравится она мне — этого тоже скрывать не буду. Но все остальное — чепуха!

Ершов с удовольствием слушал своих попутчиков и невольно думал о том, что, собираясь с момента посадки в поезд играть нагловатого, самоуверенного Мухтарова, он не осуществил этого намерения: не захотелось ронять себя в глазах этих честных советских людей.