Неверная - Аля Алая

– Только она? – не могу удержаться и обхватываю камешек на Сониной шее пальцами, – нравится?

– Да, очень, – она заливается небольшим румянцем и тянет за цепочку, чтобы я отпустил камень, – это же Тимофей тебе сказал, что я фанатка всего розового?

Умница. Все Соня понимает. И ставит моего брата между нами сразу.

– Да, сказал розовое и дорогое будет беспроигрышным вариантом.

– Тим, розовое и дорогое? – Соня поворачивается на брата.

– Аха, – Тимофей уже возвращается к нам и обнимает ее за плечи, – а как тебе мое розовое и дорогое?

– Обожаю, Тим подарил мне розовый мини-купер с белым салоном, – Соня разворачивается и демонстративно целует брата в губы.

– Зато мой подарок самый убойный, – подает голос Милана.

– Бикини, – дергает Соня завязочки на трусиках и прикусывает кончик языка.

– Армани, – Милана, наконец, встает с лежака и направляется в сторону небольшого летнего бара у бассейна, – Сонь, что будешь?

– Мохито, – принцесса еще раз напоследок целует Тима и отправляется вслед за сестрой.

– Еще и часа нет, – смотрю, как Милана ловко готовит коктейли.

– Тим, Ренат, сделать вам что-нибудь?

– Нет, – задумчиво смотрю на брата, а тот начинает хохотать.

– Все, Ренат. То ли ты реально старый, то ли действительно давно не был дома, – Тим поворачивается к сестре и машет рукой, – достань мне пиво. Мы с Соней вчера вечером еще на вечеринку отправились, тусили до шести и час назад только из постели выбрались.  Молодость, Ренат, она такая. Алкоголь, вечеринки и девочки, – Тим подмигивает Соне. – У меня одна, зато какая.

Двадцать один. Смотрю на Соню, лениво потягивающую мохито. Так ведь и должно быть, этот возраст как раз для того, чтобы веселиться, влюбляться, заниматься сексом. Как у них в постели, интересно? Ее все устраивает? Тим еще зеленый. Интересно, с взрослым мужчиной Соне понравилось бы? Со мной? Я много умею, могу свести ее с ума. Провести бы с ней одну ночь, только одну, чтобы распробовать и показать, как со мной может быть хорошо.

Черт, совсем не отпускает. И нахрена я вообще сюда притащился. Стою и пялю девушку брата почти полностью голую. Это бикини почти не оставляет места для фантазии.

– Что там с мясом? – из дома выплывает отец и останавливает на мне свои хмурые глаза.

– Готово, – Тим перекладывает все на большое блюдо, – эти ребрышки моя коронка.

– Так, писюхи, быстро оделись и к столу, – командует отец, – и бросили сосать алкоголь, не хватало только потом вас откачивать, когда на таком солнцепёке поплохеет.

– Пап, ну что ты нас обзываешь, – возмущается Милана, но стакан с коктейлем отставляет.

– Не, ну а как вас назвать? Барышни, может быть? – прячет он улыбку в кулаке.

– Барышни в самый раз, – Соня по-королевски натягивает на себя платье и проплывает мимо меня в дом.

– Барышни на барной стойке в пять утра не отплясывают и самбуку из горлышка не пьют, – посмеиваясь, догоняет ее Тимофей, и скрывается в доме.

– Вот, всю репутацию мне испортил, – Соня провожает брата и переводит на меня свои искрящиеся весельем глаза, неожиданно берет под руку, – ты же никому не расскажешь? Если что, Мили была со мной, а Тима снимал на камеру, – Соня останавливается как вкопанная и смотрит на меня, театрально покачивая головой, – я наверно тебя шокирую, – ее глаза расширяются от притворного ужаса, – ты же к такому не привык. Прости, я совсем «харамная»*.

– Ты слово то откуда это знаешь? – теперь я подхватываю ее под руку и веду в столовую.

– Погуглила.

– Я так и понял.

– На большее не рассчитывай, это весь мой широкий словарный запас.

– А с английским как?

– I do, mein Herr, – уверенно кивает Соня.

– Ну, хоть так, – улыбаюсь ей в ответ и поглаживаю кожу на нежном запястье. Ощущаю тепло ее тела, легкий запах парфюма, который не смыла вода, смотрю, как она улыбается и все вокруг как-то меркнет. Хочется вот так рядом всегда, рука об руку. Заходим в столовую, и я нехотя выпускаю Соню из своих рук, отпускаю к брату.

– Так вкусно, Тим, – Соня обгладывает ребрышки и прислоняется плечом к брату, – хорошо, когда мужчина умеет готовить.

– Ну, кто-то же должен, Сонь, – смеется тот.

– Соня просто не хочет, – поджимает губы мама, – она у нас умненькая. Научится, если надо.

– Не надо, – протестует брат, – боюсь, если она увидит сырое мясо, то слишком впечатлится, и быть мне тогда вегетарианцем до конца жизни.

– Да что вы издеваетесь, – Соня бросает обглоданную косточку на тарелку, – я могу все купить в супермаркете в кулинарии и этого достаточно. Мои нежные руки не для готовки, они принимают только глину и все, что можно лепить.

– Реально работающая отмазка, – Тим расплывается в улыбке и смотрит на меня.

– Но, чисто теоретически, если эти пальцы лепят из глины, то могут и пельменей налепить? – смотрю, как Соня без стеснения облизывает пальцы.

– Пельмени? Тим, что вообще твой брат такое говорит? Мои золотые ручки и пельмени, пффф.

– Ну да, Ренат, ты бы поуважительнее, – ржёт Тим.

– Пельмени, – в Сонином голосе появляется столько неподдельного отчаяния, что я не удерживаюсь и тоже начинаю смеяться.

– Прости, принцесса.

– Вот точно, Семен Владимирович. Ну какие мы с Мили Барышни, мы же принцессы.

– Писюхи, – вздыхает отец, – пойду я, отдохну немного, в такую жару давление совсем скачет.

– Может, вам капель накапать? – подрывается Соня и всматривается в отца.

– Сиди, дочка, Рита накапает, – отец тепло улыбается ее заботе, и поднимается из-за стола.

– Меньше трагизма, Соня, – Милана отваливает от стола, когда родители уходят, – отец со своим давлением еще внуков дождется.

– Мили – шмили, – качает головой Соня, – совсем ты не жалеешь папа́.

– Пффф, – сестра подрывается и тащит подругу в сторону улицы, – плавать пошли, мать Тереза.

С улыбкой смотрю, как подружки выбегают из столовой и слышу доносящийся с улицы всплеск воды.

– У отца серьезно? – перевожу взгляд на брата.

– Возраст, – пожимает плечами Тимофей, – не переживай, с его давлением действительно можно еще всех нас пережить.