Охота на глухаря - Алексей Макеев

Пойнтер ничего ему не сообщил, только обежал вокруг и принялся обнюхиваться с Найдой. Тут в камышах показалась фигура грузного человека, у которого за спиной торчал ствол ружья. На нем были зеленые штаны и нарядная желтая куртка. Спустя минуту банкир Иннокентий Суржиков присоединился к двум друзьям.

Это был полный, даже толстый человек среднего роста, его большая розовая лысина блестела от пота, а карие глаза смотрели внимательно и немного насмешливо.

– Ага, вот и знаменитый сыщик Лев Гуров, как я понимаю! – воскликнул он, подходя и первым протягивая руку. – Наслышан, наслышан…

– Ну, вы человек более известный, – заметил Гуров. – Вам на внимание прессы грех жаловаться.

– Да, журналисты допекают, – пожаловался банкир. – Иногда прямо как осы на праздничный стол летят. Знаете, как бывает: сядешь чай пить или ужинать на открытой веранде, они прямо тучами слетаются. Особенно в августе. Приходится ставни закрывать или уходить в гостиную. А я люблю свежий воздух! Вот так и «акулы пера»: как только на рынке какое колебание, курс вверх или вниз пошел, так от них прямо отбоя нет.

– И вам приходится закрывать ставни? – шутливо спросил Гуров.

– И мне приходится отключать все телефоны и переходить на полуподпольный режим, – ответил Суржиков. – Иначе просто работать некогда. Но, если честно, внимание прессы я люблю, оно мне лестно. Так что посижу так, с отключенной линией, а потом опять на люди выхожу. – Вдруг он резко сменил тему разговора: – А вы, я вижу, начали сразу с успеха? Поздравляю!

– А у вас что, осечка? – участливо спросил его Сыромятников, оглядев пустой пояс банкира.

– Как видите! В божий свет как в копеечку. Ну да ладно. Зато как сегодня дышится! Какая красота кругом! А без утки я как-нибудь обойдусь. Наталья что-нибудь приготовит и без моей добычи.

– Наталья – это ваша супруга? – осведомился Гуров.

– Нет, к сожалению, – рассмеялся банкир. – Хотя это, пожалуй, был бы неплохой вариант. Нет, Наталья – моя кухарка. Я сюда, в деревню, только ее из прислуги и взял. Без водителя я как-нибудь обойдусь, а вот готовить страсть как не люблю. А жену мою звать Анастасия Юрьевна, она в Москве осталась – с горничной, водителем и няней для младшей дочери. Анастасия моя природу терпеть не может. Даже в виде коттеджа. Я про это могу пару смешных историй рассказать.

– Буду рад услышать, – сказал Лев, которому банкир нравился все больше и больше.

– А вот у костра сядем, и расскажу, – пообещал Суржиков.

Они меж тем продолжали идти по направлению к охотничьему становищу. Слева, от озера, наперерез им двигалась еще одна фигура. Это был блондин лет сорока, среднего роста, одетый в черный камуфляжный комбинезон. Вокруг него описывал круги уже знакомый Гурову сеттер.

– Ну вот и Аркадий Кузьмич Тонких к нам присоединился, – прокомментировал его появление Сыромятников. – Знакомьтесь: это, можно сказать, наш с вами коллега, полковник полиции Лев Иванович Гуров.

– Наслышан, – коротко отозвался следователь, протягивая руку.

– Теперь мы втроем, пожалуй, могли бы составить тут правозащитное отделение. И взять остальных участников нашего коллектива под охрану.

– Что до меня, то мне охраны не надо, – отмахнулся Суржиков. – Я и в Москве телохранителя никак не найму, хотя мне уже не раз предлагали.

– Вы, как всегда, удачно поохотились? – заметил Сыромятников, оглядывая пояс следователя, на котором висели три добытые утки.

– А чего теряться? – отозвался тот. – Меткость – это мое правило. Без добычи я не привык уходить, сегодня всего один выстрел пустой сделал.

– То есть из четырех выстрелов – три попадания? – уточнил Гуров.

– Ну да. Я же говорю, меткость – мое правило. Да вы тоже, я гляжу, не зря время провели.

– Ну да, настрелял кое-что и тоже четыре выстрела сделал…

Охотники вышли из соснового леса, и до них донесся запах дыма, потом между деревьев блеснул огонь.

– Ага, выходит, кто-то из наших уже на месте, – заключил банкир. – Это хорошо! Можно сразу присесть к огоньку…

– Скорее всего, это Игорь с каким-нибудь из своих мальчиков, – предположил Сыромятников.

– Сейчас увидим, – заключил Тонких.

На поляне в середине костровища горел огонь, рядом высилась куча принесенных дров, и какой-то молодой человек подкладывал их в костер.

Юноша обернулся, Гурова удивило его бледное лицо, такое подходило скорее какому-нибудь фанатику компьютерных игр, прожженному геймеру, чем охотнику.

– Ну вот, молодец Никита, позаботился о стариках! – воскликнул Суржиков, подходя к костру. Он прислонил свое ружье к стволу березы рядом с простенькой «тулкой», уже стоявшей там и, как видно, принадлежавшей молодому человеку, затем уселся на чурбан и достал из одного кармана куртки фляжку, а из другого – несколько стопок.

– Ну-ка, народ, сходитесь сюда! – призвал он. – А то мне неудобно самому и разливать, и держать.

Народ отказываться не стал, и три человека, подойдя к банкиру, разобрали стопки. Только черноволосый молодой человек продолжал возиться с костром, словно и не слышал приглашения. А Суржиков, в свою очередь, не стал его звать.

– А что, этот Никита никогда не пьет? – тихо спросил Гуров у Сыромятникова.

– Никогда, – подтвердил тот. – И никто из учеников «учителя Святослава» спиртного не употребляет, если учитель им не разрешит.

– А сам Угланов как? Тоже воздерживается?

– Еще чего! Он как раз не воздерживается. Очень даже любит опрокинуть стаканчик-другой. Такое у него своеобразное учение.

Суржиков разлил в подставленные стопки янтарного цвета жидкость. Над поляной разнесся своеобразный аромат.

– А это что? – все так же шепотом спросил Гуров у своего друга.

– Понятия не имею, – ответил тот. – Иннокентий нас каждый раз чем-нибудь новым балует. Да ты не бойся, это не какая-нибудь гадость, а обязательно что-то элитное, или, как теперь говорят, винтажное. То он «бурбон» принесет, то текилу из каких-то особых кактусов, то «Хенесси». Жаловаться не приходится.

– Ну что, друзья, давайте, как говорится, пригубим! – произнес между тем Суржиков. – За охоту вообще, за удачную охоту в частности, а также за появление в наших рядах еще одного замечательного снайпера, Льва Ивановича! Вперед!

– Ну вот, и всегда он так спешит! – послышался незнакомый Гурову голос. – Всегда норовит в узком кругу принять!

Лев обернулся. К ним подходил тот самый человек с бледным лицом и пронзительным взглядом, которого они вчера встретили на улице поселка. Только теперь он был одет не в буддийскую кофту, а в обычную охотничью куртку. На поясе у него не висело ни одной птицы, пусто там было. Очевидно, это тот самый Игорь Угланов, про которого Гуров сегодня много расспрашивал своего приятеля.

– Точно подмечено! – раздался еще один голос, и вслед за «учителем Игорем» на поляну вышел маленький щуплый человек, которого издалека можно было принять за подростка. Но вблизи было видно, что это человек поживший, лет примерно пятидесяти, к тому же хотя и худой, но крепкий, жилистый. На поясе у него висели три добытые утки. С ним прибежал рыжий сеттер. Гуров догадался, что это последний член компании, Павел Петелин.

– Ну что, Аркадий Кузьмич, у тебя сколько? – первым делом спросил подошедший.

– А ты как думаешь?

Петелин бросил быстрый взгляд на пояс следователя и усмехнулся:

– Опять мы с тобой словно сговорились! Хотя я мог сегодня еще добыть… Да, мог…

– Что, ствол кривой оказался? – ехидно спросил Тонких.

– Ну да, вроде того… Я вижу, у нас новое лицо…

– Полковник полиции Лев Гуров, – представил его Сыромятников.

– А, понятно… – буркнул Павел. Никакой радости по поводу появления оперативника он не высказал, в отличие от Суржикова и Тонких. – Ну что, может, и нам с Игорем нальют? – осведомился он.

Банкир молча наполнил стопки, протянул их вновь пришедшим и провозгласил:

– Ну, будем!

Все опорожнили стопки. Гуров почувствовал, как внутрь пролилась крепкая, но удивительно приятная влага.

– Раскройте тайну, Иннокентий Илларионович, – попросил он. – Что вы такое нам разлили?

– Коньяк армянский, пятнадцать лет выдержки, – сообщил банкир. – Казалось бы, ничего особенного, а приятно.

– А вы, Лев Иванович, я вижу, тоже заядлый охотник? – спросил «учитель Святослав».

– Вовсе нет, – ответил Гуров. – Я в жизни всего раза два или три охотился. И все вот так же, по случаю. И ружья своего у меня нет – это мне Григорий Гаврилович дал напрокат.

– Тем более удивительно: с первого раза – и такой результат, – продолжал Угланов.

Манера говорить у него была совершенно иная, чем у Петелина, – внимательная, располагающая к себе. С ним было приятно разговаривать, хотелось общаться еще. «А он и правда хороший психолог, – отметил про себя Гуров. – Неудивительно, что к нему люди льнут».