Записки кельды 2 (СИ) - Владимир Олегович Войлошников

Высоких гостей пока не наблюдалось. Я посмотрела на мужа:

— Что будем делать?

— Что-что… Может, у них неотложные божественные дела? Боги приходят, когда считают нужным. Праздновать будем!

Вова скомандовал «за столы!», и народ начал весело рассаживаться. Никто кроме нас не знал о возможном визите, так что все расселись свободно, разве что иногда кто-нибудь удивлялся, что приборы остались лишние (типа: «Тут ещё свободные тарелки! Никому не надо?»).

Барон встал, поднимая бокал:

— Братья и сёстры! Сегодня наш первый настоящий праздник на нашей новой земле, в нашем новом общем доме! Этим первым тостом я хочу поблагодарить тех, благодаря которым у нас есть этот новый прекрасный дом — богов этой земли! — Вова обмакнул палец в бокал и покапал на скатерть; в Сибири часто так делают и говорят при этом: «Бурятскому богу» или «Бурятским богам» — традиция не хуже других. — Слава богам!

Народ встал, поднимая бокалы и повторяя баронский жест и слова:

— Слава богам!

Радостно согласно залаяли собаки.

Новая Земля, остров-острог, ночь середины лета, 01.03(июля).0001

Мы пели (и «Надежду», конечно же, тоже!), пили, ели, скакали через костры и купались (до изумления, как и было запланировано, хе-хе). И даже водили какие-то безумные якутские хороводы, это я уже плохо помню. В какой-то момент я потеряла Вову в толпе, потом нашла, потом его снова кто-то позвал… Потом мне показалось, что среди танцующих и прыгающих через огонь мелькает больше лиц, чем было в начале, и тут я услышала диалог. Такой, не вполне уже трезвый. Даже, я бы сказала, дошедший до стадии «ты меня уважаешь?» Разговор шёл за жизнь. Говорил дед:

— Вот ты — нормальный мужик!.. Как, гришь, тебя зовут?

Второй такой же «хороший» голос ответил:

— О́ссэ, — меня прям прошило: кто???

— Оссэ! Ты извини, я только утром пришёл, ещё не всех выучил… Давай за знакомство!

— Давай!.. — звякнули рюмки.

Налетевшая толпа подхватила меня за руки и повлекла к броду. У самой воды горел целый ряд костров, отражаясь в ночных волнах яркими оранжевыми пятнами. Над головами вихрями кружились золотые бабочки. Девушка в пурпурных одеждах разговаривала с Васей. Вот она взяла её руки в свои и их ладони засветились. Миг — и бабочки превратились в сияющие цветы — в птиц — в длиннохвостых золотых рыбок, заполнивших мелководье и высветивших покачивающиеся водоросли и снующую среди них рыбью мелочь. Мамадалагая, как же волшебно!

По реке уже плыли венки, утыканные деньрожденными свечечками. Каждому, отпустившему венок, Вася со своей наставницей надевали на голову светящуюся цветочную корону. Кто-то с писком и визгом прыгал с мостков в воду…

МАКУШКА ЛЕТА, УТРО

Новая Земля, остров-острог, 01.03 (июля).0001, уже утро

Проснулась я всё-таки в постели, рядом с мужем. Подозреваю, Вова меня принёс, потому что я его вряд ли дотащила бы. И раздел, ага, заботливый мой…

Орал петух. Блин, недавно ж только легли. Я попыталась уснуть обратно, но вышло плохо: выпитый ночью компот запросился наружу. Пришлось-таки вставать, перебираться через спящего мужа, наступать на своё мокрое праздничное платье… А ничего так, бодрит. Тут ещё и Вовино барахло, и тоже мокрое…

Пока раскидала шмотки на верёвке у фургона, пока сползала до заветного домика, сон прошёл совсем. Лагерь, вовсю освещённый косыми солнечными лучами, бессовестно дрых. Там и сям глаз отмечал следы вчерашнего безудержного гуляния: оброненную посреди улицы куртку, подвявшие цветочные гирлянды, забытые на чурбаке бокалы…

Мозг отказывался признавать, что всё произошедшее вчера — правда. Есть только один способ проверить! Я пошла на праздничную поляну.

Да-а-а… Видно, что кто-то с ночи героически пытался прибираться и даже немного преуспел. По крайней мере, остатки скоропортящейся еды были убраны (если они остались, конечно), грязная посуда составлена стопками. Кроме одного стола. Ладно, разберёмся.

Вот здесь это место, арка похожа. Вроде бы, такие были цветы. Нет. Должно быть, приснилось. Я обернулась. А, нет! Не приснилось! Между деревьями стоял рояль. Здоровенный концертный рояль (из корня ореха, насколько я помню). Я подошла и прочитала надпись на табличке: «Fazioli». Никогда не слышала.

Голова неприятно заболела. Я приложила руку к виску, исцеляясь. Посвежевший мозг радостно выдал воспоминание:

Браги и Глирдан соревнуются в игре на гитарах, кто кого — до полного изнеможения. Кучка зрителей, в том числе и детей, зачарованно следит за происходящим. Потом, как на концерте в музыкалке, на балалайке играет Галя, потом Кирилл (у него флейта). Ангелина скромно говорит, что тоже училась четыре года в музыкальной школе, по классу фортепиано. Браги громко и не вполне трезво кричит, что ребёнок тоже имеет право играть — хлопает в ладоши, и на поляне появляется рояль!!! И этот крутящийся стульчик! Народ ревёт от восторга! Ангелина радостно пищит и бежит играть. Весьма неплохо, пара пьесок, менуэт.

На звуки рояля стягиваются ещё участники. Все просят сыграть что-то, чтобы спеть. Ребёнок растерянно отвечает, что не знает таких нот, не учила. Браги широким жестом (типа «всем шампанского») объявляет, что «Теперь можешь играть что угодно, на слух! И вы тоже!» И вот тут пошёл концерт по заявкам! Внезапно и совершенно неожиданно составился квартет: фортепиано, гитара, балалайка и флейта. Было круто! Интересно, а без Браги они так смогут?

Я села и начала разбирать воспоминания.

Плавали. Я до сих пор на воде не очень, но с мужем, держась за его плечи — это же красота! Тёплая вода, расплывающиеся венки со свечками, пятна света от костров и светящиеся рыбки — романтика!

Ещё помню, прыгали через костры. Я боялась, но Вова меня уговорил. И там точно были четыре девушки с картины Коле и хохочущий Браги. А Набу и ещё один здоровенный мужик добродушно на это смотрели.

Валя ещё угощала их своими разносолами. Она вообще непрерывно всех угощала, обожрались мы вчера — атас просто. Нет, не просто атас, а как у Расторгуева: сперва атас и потом ещё одиннадцать раз атас! Вот так будет правильно.

Помню, Кадарчан разговаривал с Васиной пурпурной наставницей и называл её Сингкэ́н. Звучит по-китайски. Хотя, он же эвенк — своё что-то, наверное, надо будет спросить…

А этот Оссэ всё больше за столом сидел, я и не разглядела его толком. Зато как они с дедом пели «Славное море, священный Байкал»! Голос у Оссэ оказался глубокий и низкий, дед старался не отставать. И эльфы вокруг разложились по голосам — прям грузинский хор!

А Эйра с Вэр и Лелей обсуждали каких-то негров, что мол, вместо своих дурацких жертвоприношений лучше бы такой праздник устроили…

Под столом (тем самым, последним накрытым столом) кто-то длинно вздохнул, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. Я