Нравственные основы норм уголовного права о преступлениях против личности - Сергей Владимирович Тасаков

сознанием оценивается как безнравственные деяния. Многие аморальные проступки порицаются и правом. Однако право и мораль не могут подменять друг друга. Как отмечает Р. Б. Головин, право и мораль являются продуктом естественного развития социума и их нельзя разделять по сферам действия, так как они регулируют одни и те же общественные отношения.[45]

В целом, соглашаясь с данной точкой зрения, все же следует отметить, что в отдельных случаях некоторые правовые нормы навязываются обществу властью, в отличие от нравственных норм, которые всегда отражают общественные взгляды, идеи и представления отдельных социальных групп или общества в целом. Вспомним хотя бы постановление Совета Министров СССР от 7 мая 1985 г. № 410 «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения», которое вызвало негативную оценку со стороны большинства членов общества. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 1 ноября 1985 г. № 12 «О практике применения судами законодательства, направленного на усиление борьбы с пьянством и алкоголизмом» со ссылкой на постановление ЦК КПСС от 7 мая 1985 г. отмечается, что злоупотребление алкоголем зачастую не расценивается как аморальное, антисоциальное поведение.[46] Как отмечают Д. Гудинг и Д. Леннокс, если закон не укоренен в моральном порядке, который стоит выше Конституции, то он становится множеством обтекаемых и в конечном итоге произвольных постановлений.[47]

Каждая социальная группа обеспечивает внутриструктурное моральное регулирование при помощи собственных кодексов чести. В них общие нравственные нормы конкретизируются относительно взглядов и представлений данной группы, а также требований эффективности и целесообразности их применения. Например, отдельные методы политической деятельности не соответствуют христианским заповедям и нравственным принципам иных религий.

Как соотносятся нормы нравственности и права? Все ли правовые нормы соответствуют нормам нравственности и могут ли правовые нормы быть безнравственными? Эти вопросы уже давно волнуют человечество. Вопрос о соотношении права и нравственности относится к основным вопросам этики и философии права.

Одним из крупнейших исследователей проблемы соотношения права и нравственности был И. Кант. В его философских трудах, в частности «Метафизике нравов», поставлен тезис и выстроена целая система соотношения морали и права. Он рассматривал мораль и право как составные части нравственности и считал, что в основе и права, и морали лежит категорический императив, вечный нравственный принцип. В конечном счете, именно к категорическому императиву сводится философское понимание права, именно в нем заключена нравственная природа права.[48] Под категорическим императивом Кант понимал поступок, объективно необходимый сам по себе, безотносительно какой-либо другой цели.[49]

Большое внимание исследованию права и морали уделяет С. С. Алексеев, который считает, что право и мораль – это два своеобразных, самостоятельных инструмента социального регулирования, взаимодействующие как особые, суверенные явления, каждое из которых выполняет свои особые функции и имеет свою особую ценность.[50] Рассматривая единство правовых и нравственных норм, С. С. Алексеев отмечает, что «недостаточно говорить только о связи права и морали или даже об их тесной связи. Весьма существенной стороной соотношения права и морали является то, что право может быть охарактеризовано в качестве формы общественного регулирования, основанной на господствующей морали, которая пронизывает его содержание, во многом определяет его облик, его черты».[51] «Право по своей органике, – отмечает он, – представляет собой явление глубоко морального порядка, и его функционирование оказывается невозможным без прямого включения в ткань права моральных критериев и оценок».[52]

На ранних этапах своего возникновения правовые нормы почти сливались с нравственными. И данное положение вещей существовало на протяжении длительного времени. Позднее право стало объективироваться вовне в законах и судебной практике. В первом древнерусском письменном памятнике XI в. «Слово о законе и благодати» особое внимание было уделено соотношению права и нравственности – одной из вечных проблем, не потерявшей своей актуальности и в настоящее время.

Существенные изменения в нравственном плане произошли с приходом на Русь христианства и его становлением как самостоятельной религии со своей системой нравственных ценностей.

Особый интерес в этой связи представляют нормы церковного права, которое представляло собой право церкви, право общины верующих. Включение церкви в структуру Древнерусского государства, а также предоставление этому институту судебных полномочий требовали законодательного утверждения, что обусловило составление в 996 г. первого Древнерусского церковного устава. Данным Уставом церковному суду предоставлялось право судить церковно-зависимое население за все проступки и преступления, а свободное население – за те проступки, которые не оговаривались нормами обычного права.

Именно церковное право регулировало в России до 1917 г. брачно-семейные отношения, основываясь на христианских канонических представлениях о браке. Определение брака было не только церковным правилом, но и законом, который нашел свое отражение в Своде законов Российской империи 1832 г. Однако, в отличие от ведущих религиозных правовых систем (католической, мусульманской и т. д.), оно никогда не было всеобъемлющей и законченной системой права, а действовало лишь как дополнение к светскому праву в конкретном обществе, регулируя не охваченные светским правом правоотношения (церковные дела, брачно-семейные отношения и т. п.). Кроме того, ранние церковные уставы содержали только общие положения о нарушениях и обусловили необходимость появления нормативно-правового законодательства, так называемых Кормчих книг.

Каноническое уголовное право конкретизирует и расширяет содержание уголовно-правовых норм, уже отраженных в древнерусском праве, но действуют они исключительно в отношении церковно-зависимого населения. Таким образом, с принятием христианства в Древнерусском государстве складывается сложная правовая система, состоящая из обычного права и православно-канонического права.

Православие, чьи традиции насчитывают свыше 2 тысяч лет, разработано на высоком уровне и просто пронизано моралью. В христианской традиции широко распространено понимание истины как содержания учения Иисуса Христа.[53] Следовательно, люди, принявшие учение Христа, являются носителями объективной истины. Н. С. Таганцев, подчеркивая дисциплинарную власть церкви, отмечал: «Как неумолимый голос совести требует отчета в поступках даже у людей, по-видимому, давно схоронивших все принципы нравственности, отчета грозного, налагающего на нарушителя такие внутренние страдания, перед которыми ничтожны все муки современных казней, так побуждает истинно верующего сознание греха и очищению совести».[54]

По своему характеру законодательство Моисея является правовым. Ветхозаветное право считается божественным правом, потому что исходит из самой высокой властной инстанции – от бога, и, выражая волю народа, регулирует общественные отношения между людьми. Христианство, несущее в себе закон Моисея, стало государственной религией Римской империи, Византии, а затем и Руси. И Судебники 1497 г. и 1550 г., и Соборное уложение 1649 г., и Уложение о наказаниях уголовных и исполнительных 1845 г. почти в полном объеме включали в себя нормы законодательства Моисея.

Законы Моисея изложены в 4 книгах: Исход, Левит, Числа и Второзаконие; основной из них является Исход. Все законы разъясняются и толкуются на основе религиозных норм.

Законы Моисея создавались на своеобразной исторической основе, когда бог вводил еврейский народ в землю, которую