КРАСИВЫЕ, ДЕРЗКИЕ, ЗЛЫЕ - Анна ЛИТВИНОВЫ

   Когда концерт подходил к концу, случилось неожиданное. Молодой певец пел что-то разухабистое, а президент, о чем-то пошептавшись с сидевшей рядом с ним молодой дамой, вдруг вскочил со своего места и бросился на сцену. Охранники уважительно посторонились, пропуская его.

   В два прыжка, бодрячком, Дыбцын выскочил на сцену. Узнав его, зал взревел от восторга. А президент оттеснил от микрофона бэк-вокалиста – и начал подпевать солисту. Зал зашелся в восторге еще пуще.

   Но песней шоу не ограничилось. Властитель России несколькими движениями сорвал с себя пиджак, покрутил им над головой и швырнул его на пол сцены (зал снова вскипел). Затем президент принялся танцевать, изображая нечто среднее между твистом и гопаком. Неистовству зала не было предела. Многие вскочили со своих мест и принялись в упоении скандировать:

   – Дыб-цын! Дыб-цын! Дыб-цын!

   И вот тут Алису схватил за плечо сидевший сзади москвич-красавчик и жарко заговорил прямо в ухо:

   – Все, девочка, твой выход. Беги на сцену. И запомни: ты даришь цветы не певцу, а президенту! Поняла: президенту!

   Он сунул ей в руки букет – очень простой, как будто Алиса сама собрала его в саду своими руками: несколько тюльпанов, ирисы, ромашки.

   Песня подходила к концу, и длинноволосый снова сжал ей плечо – на этот раз так, что ей больно стало.

   – Давай, девочка, вперед! Не подведи! – и подтолкнул Алису к сцене.

   Не чуя под собою ног, она бросилась к рампе. Огромные охранники расступились. Девушка взлетела на сцену, чуть не споткнулась о протянутые в разные стороны пучки проводов и кинулась в сторону президента. Она ничего не видела, кроме белого пятна его лица. Песня как раз кончилась, и Дыбцын схватил за руку и выдвигал вперед солиста. Зал начал аплодировать.

   А когда Алиса наконец добежала до главы государства и сунула ему букет, она расслышала, как публика зашлась овацией. Президент благодарно облапил девушку (объятие у него и в самом деле было медвежье) и поцеловал ее, метя в губы. Вблизи от президента пахло одеколоном и еще чем-то – кажется, старостью.

   Но шоу на этом не закончилось. Музыканты, стоявшие сзади, вдруг выдали проигрыш, и президент, уже отдавший кому-то Алисин букет, снова пустился в пляс, да вприсядку! При этом он своими движениями словно приглашал к танцу Алису – и она не подвела, сымпровизировала: поплыла вокруг Дыбцына белой лебедушкой. Зря, что ли, почти два года репетировала в народном театре Бараблинского ДК!

   Огромный дворец спорта просто сходил с ума от оваций, криков, веселого посвиста. Опять началось скандирование: «Дыбцын! Дыбцын! Дыбцын!»

   А когда мелодия стихла и президент угомонился, он схватил Алису за руку и повел ее к рампе. И она наконец разглядела его и увидела рубашку, всю мокрую от пота, и как он тяжело, надсадно дышит, и какой у него, несмотря на грим, бледный, землистый цвет лица. Алисе даже на секунду показалось, что руководитель страны после своих танцев вот-вот грохнется тут же, на сцене, с инфарктом или инсультом.

   Но президент все держал Алисину руку в своей трехпалой левой руке и заставлял ее кланяться и кланяться – как будто это она здесь была главной, а не он. И Алиса кланялась. И чувствовала, что словно купается в волнах восхищения.

   А аплодисменты все не смолкали.

   Несмотря на то что прошло уже почти десять лет с того вечера, воспоминание о нем было одним из Алисиных любимейших. Шутка ли: сегодня ты простая десятиклассница в райцентре на Урале и тебя сношает каждая училка – а буквально завтра на глазах у многотысячного дворца ты танцуешь и обнимаешься с самим царем Борисом, Властителем Всея Руси!..

   Есть о чем вспомнить. И совсем не хочется возвращаться из красивого прошлого в скучное «здесь и сейчас». Но что делать...

   Самолет, доставивший ее из столицы в областной центр, наконец приземлился – подрагивая, свистя и спотыкаясь. Из салона эконом-класса раздались неуверенные, жидкие аплодисменты. Алиса снова оказалась на три тысячи километров восточнее столицы – и опять словно вернулась в то время. И снова ей надо было решать будничные проблемы. Например: как добираться за двести километров в родное и ненавистное Бараблино? По московскому времени еще день, а по местному уже без четверти восемь, скоро темнеть начнет.

   Алису, как пассажирку бизнес-класса, пригласили к выходу первой. У трапа ее одну ждал отдельный микроавтобус. Аэропортовская служащая растворила перед ней дверь машины и села рядом. А когда автомобиль лихо сорвался с места, она, словно читая Алисины мысли, спросила:

   – Может быть, вам организовать такси?

   – Было бы неплохо.

   – Куда вам ехать?

   – В Бараблино.

   – Минуту.

   И проводница тут же, не сходя с места, сняла с шеи телефончик и коротко бросила в него:

   – Веня, один пассажир до Бараблина.

   Невидимый Веня что-то коротко буркнул, и тетенька сказала Алисе:

   – Все устроено, – а потом скомандовала шоферу микроавтобуса: – Выезжай прямо на площадь и подрули к Вениной машине.

   – Спасибо, – удивленно проговорила Алиса. У нее мелькнуло: «Бешеные бабки, наверно, сейчас сдерут». Мысли о неподъемной цене пришли к ней оттуда – из бараблинской полуголодной, бесшмоточной юности. Но она быстро себя оборвала: «А мне-то какая разница, сколько сдерут? Все равно Вадим платит».

   На привокзальной площади микроавтобус подвез Алису к черной «Ауди» – неновой, но крепкой. Стюардесса улыбнулась: «Вот ваш лимузин...» Алиса дала ей сто рублей чаевых и заслужила смущенно-радостную улыбку: «Спасибо, зачем, право, не стоило бы...»

   А еще через пять минут они катили с шофером Вениамином по улицам областного центра – объездную дорогу в городе до сих пор не достроили. И ничегошеньки здесь на поверхностный взгляд не переменилось. Все плоше, угрюмей и захудалей, чем в Москве: дороги – разбитей, дома – обшарпанней, фонари светят тускло.

   Односложно ответив на вопросы шофера – впервые ли она на Урале? надолго ли приехала? – Алиса дала понять, что не расположена к разговорам. Водила оказался понятливым, докучать беседой не стал. Включил негромкую музыку и сосредоточенно погнал вперед. Скоро областная столица осталась позади.

   А Алиса снова погрузилась в свои воспоминания.

   ...Когда тот концерт завершился, президента и сопровождающих его лиц куда-то быстро увели. Вместе с ними исчез и красавчик. На своем месте оставался лишь его ординарец в мятой водолазке. Он и отвел Алису вместе с тетей Верой назад к машине.

   Девушка была словно оглушена. В толпе зрителей, расходившихся после концерта, кое-кто бросал на нее узнающие взгляды – среди них попадались и завистливые. Однако большинство не обращало на нее никакого внимания. Это было удивительно и досадно, и даже хотелось в голос крикнуть: «Эй, вы что?! Не узнаете меня?! Я ведь только что с президентом танцевала, обнималась – а вы мне хлопали!» Чувство оказалось столь же обидным, как в раннем детстве, и даже в сто раз обидней. Тогда Алиса танцевала на елке среди снежинок и была среди них самой красивой, самой талантливой и лучшей, и все ей хлопали и смеялись. Но очень скоро пришлось снять костюм, засунуть его в мешок и идти вместе с мамой по темным морозным улицам, где никто-никто ее не узнавал. Надо было возвращаться домой и готовиться к завтрашней контрольной...

   И в тот вечер тоже: Алисе предстояло вернуться в Бараблино и снова ходить в школу, мыть для тети Веры посуду и кормить ее курей. А красавец-москвич даже не сказал ей спасибо, не похвалил за то, как она сыграла свою роль, и не произнес ни единого доброго слова. Исчез и попрощаться не подошел.

   Его мятый помощник усадил Алису с тетей Верой в тот же микроавтобус, равнодушно скомандовал шоферу: «Отвезешь их сегодня в гостиницу, а завтра утром – назад в Бараблино». Потом протянул Алисе конверт и пакет с рекламной символикой концерта и безразлично бросил: «До свидания».

   В машине тетя Вера заставила Алису, еле сдерживающую слезы, открыть конверт и пересчитать деньги. Там оказалась еще одна тысяча долларов – по тем временам и бараблинскому житью целое состояние. А в полиэтиленовом пакете лежали бейсболка с эмблемой акции «Голосуй, или проиграешь», футболка размера XL и пластмассовая авторучка с тем же логотипом. И все. Ничего личного. Хотя бы автограф президентский дали. Или какое-нибудь благодарственное письмо в рамочке. Разглядев содержимое пакета, девушка не смогла больше сдерживать слезы и разрыдалась. Тетушку не рассердил, как бывало всегда, ее плач. Она гладила Алису по плечу, утешала и говорила, как замечательно Алиса выглядела, каким молодцом держалась на сцене.

   В гостинице они с теткой сразу легли. Номер был со всеми удобствами и накрахмаленными простынями. Но отель стоял напротив вокзала, и всю ночь из-за штор доносились свистки электричек, гнусавые объявления о прибытии-отправлении поездов и звонки делающих круг трамваев.