Закат Техномагов: Заклиная Тьму - Джин Кавелос

Одновременно с этим старые маги, уничтожившие свои места силы, слабели и умирали. В первый год их пребывания здесь каждую неделю кто-то умирал. Теперь раз в две или три недели. Магами завладело чувство обреченности и отчаяния. Влияние опытных магов, сдерживающее молодых, постоянно слабело, и маги вели себя все более сумасбродно и недисциплинированно.

Жизнь в изгнании, в тесноте замкнутого пространства в течение почти двух лет, вероятно, довела бы до конфликтов не только магов. Но их положение было гораздо более сложным. Маги плохо уживались друг с другом, и на то была серьезная причина — они являлись агентами хаоса и уничтожения. Они быстро впадали в ярость и, не задумываясь, отвечали ударом на удар. Они не были созданы для того, чтобы жить среди себе подобных, им следовало обитать среди своих жертв. Они были созданы для того, чтобы не сотрудничать с другими, а доминировать над ними. Они должны были преследовать свои собственные цели, вести свою вендетту, удовлетворять свои капризы. Программа, заложенная Тенями, постоянно подталкивала их к действиям, и, хотя маги могли сопротивляться ей, делать это с каждым днем становилось все труднее. Все больше магов доходили до состояния, в котором они могли в любой момент потерять контроль. Гален чувствовал, что очень скоро произойдет взрыв. Возможно, они смогли скрыться от всей галактики, но им не скрыться от самих себя.

Гален держался от остальных как можно дальше. Что бы ни случилось с ними, ему нельзя потерять контроль.

В огромной кухне Гален нашел оставленные кем-то мясо и хлеб для бутербродов, налил воды в чашку. Вернулся в обеденный зал, устроился на своем обычном месте — за столом у стены — и принялся быстро есть. Он предпочитал завтракать рано, а ужинать — поздно. В наиболее популярные у магов часы большой зал был заполнен народом и едой, спорами и смехом, движением и магией. Галену было необходимо спокойствие.

Тишину нарушил донесшийся из коридора звук шагов. Хотя их ритм сильно замедлился, Гален сразу узнал, кто идет. В дверях появился Элрик, подошел к нему. Когда-то движения Элрика были сильными и уверенными, спина — прямой, а жесты — отточенными. Сейчас его плечи сгорбились, как у старца, голова, выглядывающая из высокого воротника его простого черного балахона, опущена. Он ступал неуверенно, будто пол в любую секунду мог уйти из-под его ног. Каждое движение, казалось, требовало от него больших усилий, казалось болезненным.

Гален не мог смотреть на Элрика и не видеть при этом призрак, сопровождавший его: призрак того, каким он был, кем он был для Галена, призрак всего, что у них было, и что они потеряли. Гален уставился в тарелку и продолжил выполнять упражнение. Числа возрастали, вычислять их становилось все труднее.

«32 783. 65 552».

Элрик назначил ему здесь встречу, чтобы проверить, каких успехов он добился в своей работе за прошедший месяц. Хотя Гален больше не был учеником Элрика, Элрик продолжал присматривать за ним. Каждый учитель присматривал за своим бывшим учеником в течение трех первых лет, пока тот считался начинающим техномагом. С тех пор, как они оказались в убежище, Гален общался с Элриком лишь тогда, когда надо было обсудить с бывшим наставником свою работу или ход выполнения задания, порученного ему Кругом. Но Гален предпочел бы, чтобы и этих встреч не было. Он обратился к Кругу с просьбой назначить другого наблюдателя, но ему было отказано.

Элрик выдвинул из-за стола стул, стоявший напротив Галена, оперся морщинистой дрожащей рукой на столешницу и медленно опустился на сиденье. Таким слабым Гален его еще не видел.

Гален был полон решимости завершить эту встречу как можно быстрее. Глубоко вздохнув, он взглянул в водянистые глаза Элрика, на его напряженное лицо. Гален не знал, от чего Элрик выглядел таким напряженным — от усилий, которые ему постоянно приходилось прикладывать, или от боли, но с тех пор, как они прибыли сюда, старый маг всегда выглядел так. От напряжения морщины на его лбу и щеках углубились, так же, как и три складки между бровями. Когда-то появление на лице Элрика этих морщин, означавших серьезное разочарование, заставляло Галена работать еще напряженнее, тренироваться еще упорнее. Теперь они были просто подтверждением того, что он, Гален, не справился, напоминанием о том, кем он мечтал стать, и кем стал на самом деле.

«40 750. 81 485».

— Мне почти нечего добавить к отчету, который я тебе послал, — сказал Гален. — Я овладел заклинаниями, создающими ветер и туман. Я продолжаю исследования, начатые Бурелл. Сейчас я изучаю собранные ею данные о том, как запрограммирована каждая клетка биотека. Ко всему прочему я продолжаю переводить на свой язык заклинания и выстраивать из них прогрессии. Последнюю новую прогрессию я открыл три месяца назад. Эта работа еще не завершена, но я убежден, что обнаружил и выстроил все существующие прогрессии. В основании каждой из них лежит заклинание, состоящее из одного элемента, что говорит о существовании семи базовых постулатов, или стихий.

Разговор о его успехах не имел никакого смысла. Что толку от того, что он научился создавать ветер и туман? Как бы он ни совершенствовал свое искусство, галактика, которая отныне ему не доступна, ничего от этого не выиграет. К тому же он должен утаивать результаты своих исследований от остальных магов, которым ничего не было известно об истинном происхождении биотека.

Он попытался вспомнить, не упустил ли чего. Чем более полным будет его рассказ, тем меньше будет тем для последующего обсуждения.

— Я, конечно, продолжаю вести наблюдение, — добавил он, — но пока там не произошло ничего нового.

Элрик сидел молча. Хотя выражение его лица не изменилось, Гален чувствовал, что с ним сегодня что-то не так. Он продолжал, не отрываясь, внимательно смотреть на Галена.

Гален не знал, что Элрику от него нужно, и, чем бы оно ни было, он не собирался ему этого давать. Он не хотел никаких перемен, угрожавших стенам, которыми он так тщательно от всего отгородился. Он лишь хотел, чтобы сегодняшняя встреча оказалась рутинной и недолгой, и, чтобы после ее окончания ему было позволено продолжить жить той жизнью, какую он избрал для себя.

Если Элрик будет действовать, как обычно, то просто сделает ему несколько замечаний и отпустит. Хотя Элрик давал оценку его достижениям, с тех пор, как они оказались здесь, это больше не являлось стимулом для Галена, не вызывало стремления совершенствоваться. Казалось, у Элрика больше не было ни энергии для того, чтобы его подталкивать, ни сил для убеждений. И это не удивляло: Гален определенно был этого недостоин.

Элрик, наконец, заговорил:

— Мы могли бы продолжить в том же духе, что и ежемесячно на протяжении всего этого времени, — ограничиться кратким, обезличенным разговором, чего ты, собственно, и желаешь, — звучный голос Элрика породил эхо в пустом помещении. Лишь один голос Элрика сохранил свою прежнюю силу, а интонации были так же искусно выверены. — Я мог бы проанализировать твой отчет, указать на сильные и слабые места в твоей работе, внести некоторые предложения и поразмышлять, о чем ты мне сообщать не стал. Но сегодня мне хотелось бы поступить иначе.

Прошло два года с тех пор, как ты стал магом, и, хотя ты еще год будешь считаться начинающим, ты стал настолько искусен, что уже намного превзошел этот уровень. Из трех, присущих тебе, слабостей, над которыми мы так долго работали, — представлением, оригинальностью и контролем — лишь контроль пока остается для тебя сложной задачей, но это можно сказать и обо всех нас. Твое представление определенно улучшилось. А что касается оригинальности, то ты открыл, в чем состоит твоя личная уникальная работа — изучать биотек и возможности, в нем заложенные, — и добился в этом такого прогресса, какого никто никогда раньше не достигал.

Гален опустил глаза. Похвала Элрика задела его намного сильнее любой критики. Неугомонная энергия биотека забурлила внутри него. «1 048 596».

— Ты сохраняешь контроль с тех пор, как мы прибыли сюда, и это при том, что о многих из нас я этого сказать не могу. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы методы, посредством которых ты этого добиваешься, были бы менее… экстремальными, но они позволяют тебе контролировать свои порывы.

Гален с силой прижал ладони к столу. «2 097 173».

— Ты стал искусным магом.

Гален заставил себя взглянуть в глаза Элрику и тихо произнес:

— Зачем ты все это говоришь?

— Не в моем обычае делать комплименты, я…

— Я нарушил заповеди Кодекса, — сказал Гален. — Я совершил… чудовищные злодеяния.

— Круг…

— Меня следовало бы лишить имплантантов за все, что я натворил. Так бы и случилось, если бы Круг не хотел оставить меня в качестве своего оружия.

Элрик выпрямился.