Бюро находок - Зигфрид Ленц

– То, на что вы смотрите, не продается и, кроме того, недоступно по цене.

Против его ожидания Паула не особенно удивилась, возможно, глядя на тонкие и нежные чашки и чайнички, она думала также и о нем. Не поворачиваясь к нему, она спросила – это, очевидно, занимало ее сейчас больше всего, – обладает ли чай, когда пьешь его из этой посуды, иным вкусом, не таким, как из чашек современного серийного производства; она так думает, что какой-то особый вкус у чая, поданного в этой чудесной посуде, все-таки должен быть, ведь как-никак возраст, Китай, далекое экзотическое море…

– Не забудьте про тайфун, – улыбнулся Генри.

Развеселившись, Паула взглянула на него мельком, доверчивое выражение его глаз не ввело ее в заблуждение, она уже была наслышана, что это довольно рискованное занятие – верить ему на слово, хотя бы потому, что он все подвергал сомнению и ко всему относился с легкостью и шуткой. Он не тал спрашивать, куда она направляется, а просто присоединился к ней, как будто так и надо. Когда они стояли у светофора, он предложил ей посмотреть вверх по фасаду огромного здания магазина и сказал:

– Вон там, на пятом этаже, работает моя сестра Барбара, она отвечает за покупку нового товара.

– А вы, – спросила Паула, – почему вы не работаете там же, ведь общение с фарфором доставляет радость, а кроме того, вы могли бы работать на свою семью?

– А мне никто не предлагал там никакой должности, – ответил Генри, – возможно, они вовремя заметили, что я не подхожу для этого и вижу смысл своей жизни не в фарфоре, будь он китайский, японский или голландский. Во всяком случае, они все очень обрадовались, когда я объявил, что хочу работать, как и мой дядя, на железной дороге.

Неожиданно он схватил ее за руку и потащил к черной грифельной доске, стоявшей перед лестницей вниз и исписанной мелом. «Свежие североморские мидии», – прочитал он выразительно, считая, что тем самым уже как бы пригласил ее, и ждал теперь лишь ее согласия, но Паула отступила на шаг и отмахнулась от него:

– Нет, не сегодня, я очень спешу, мне еще надо кое-что сделать.

– Ну тогда давайте не будем терять времени, – сказал Генри. – Ну пожалуйста, – и, не отпуская ее руки, увлек девушку по мокрым ступенькам вниз. В незатейливом помещении с кафельными стенами было прохладно, перед горой ракушек сидел один-единственный посетитель, избегавший чужих взглядов. Они выбрали столик рядом со входом на кухню, Генри потянул носом воздух и изрек: – Горчица и лук, или, по-вашему, пахнет чем-то другим?

– И то и другое – неотъемлемый атрибут, – сказала Паула и закурила сигарету.

Генри уже несколько раз заходил сюда, но хозяин не узнал его; молча, с высоко поднятыми бровями, он принял заказ, а когда исчез на кухне, Генри спросил:

– Вы видели, какая у него мускулистая шея? Как у грузинского борца!

Перед подачей блюда хозяин повязал серый фартук и широким театральным жестом поставил перед ними глубокие тарелки и дымящиеся судки с мидиями, помахал над ними рукой, чтобы разнесся ароматный запах, поиграл размашистыми бровями и пожелал им хорошего аппетита. Мозельское вино, к великому удивлению Паулы, он сначала попробовал сам.

Оба они ловко орудовали створками, отделяя мясо моллюска от ракушки. Генри самозабвенно наслаждался, работал в полной задумчивости челюстями, словно пытаясь понять, откуда берется у моллюсков этот таинственный вкус. Паула понимающе улыбнулась, она знала, что его завораживает. Через какое-то время она спросила:

– Море? Я угадала? Йод, морская соль и водоросли, наверняка вы хотите ощутить их запах и вкус?

– Одно время, – сказал Генри, – каждый раз, когда я ел что-то из даров моря, я невольно думал о гребне морской волны, опрокинувшей меня однажды во время морской прогулки целым классом, было это на Северо-фризском острове, ох уж и наглотался я тогда морской воды! С тех пор я хорошо знаю, каково море на вкус.

– И что же? Вам хочется снова почувствовать этот вкус?

– Вкус – конечно, – согласился Генри, – но только не волну.

– Наверное, всегда так, – задумчиво произнесла Паула, – думаешь об одном и тут же вспоминаешь другое.

Не возражая против ее слов, Генри выпил за ее здоровье и сказал:

– Если бы я знал, сколько радости может приносить работа в бюро находок, я бы еще раньше попросил, чтобы меня перевели к вам.

Несколько секунд Паула смотрела на него довольно скептически.

– Радости? – переспросила она. – Вы это серьезно?

– Вы даже не представляете, что такое – работать проводником, – стал объяснять Генри, – или помощником кондуктора, ведь каждый думает, если он купил билет, значит, может качать права, высказывать неудовольствие, а уж когда футбольные фанаты разъезжаются по домам, в воздухе всегда пахнет жареным, я достаточно поездил проводником, наслушался всякого.

– А что вас так радует у нас? – спросила Паула.

– Да разное, – ответил он.

– Разное – это слишком неопределенно, – протянула Паула.

– Ну хорошо, – согласился Генри, – во-первых, мне доставляет радость то, что я делаю что-то полезное, во-вторых, мне нравятся тамошняя атмосфера, манера общения людей друг с другом, вообще, можно сказать и так мне нравятся мои коллеги, – и, поскольку Паула хранила молчание, он продолжил: – Не каждый день встретишь такого, как Альберт Бусман, чтобы кто-то так терпеливо возился с новичком и передавал ему все, что знает сам, да и иметь такого шефа, как господин Хармс, тоже большое везение. А кроме того, – он умолк на мгновение и посмотрел на нее открыто, – кроме того, я радуюсь, что вы работаете в бюро. Хотите – верьте, хотите – нет, но, когда я утром прихожу и вижу вас сидящей за своим столом, у меня сразу появляется хорошее настроение.

Паула засмеялась:

– Это называется дешево и сердито.

– Тем не менее это так, – заверил ее Генри, – а когда вы тихонько насвистываете, всегда одну и ту же песенку, я готов ее слушать бесконечно, мне не знакома эта мелодия, но она мне нравится.

Он промурлыкал несколько тактов, и Паула сказала:

– Песня называется «Когда дуют ветры», я знаю ее от своей матери, она родом с морского побережья.

Хозяин подошел к их столу, вежливо спросил, все ли их устраивает, и порекомендовал им на десерт желе из красных ягод, только что приготовленное, но они оба отказались от сладкого, вместо этого Генри заказал две порции французского коньяка «Remy Martin». Хозяин с сожалением покачал головой:

– Не держу, не пользуется здесь спросом, может, я могу предложить вам что-нибудь другое? «Аквавит», например?

Генри пожал плечами и, не делая из этого трагедии, с легкостью согласился.-

– Ладно, пусть будет юбилейный «Аквавит», две порции.

Они молчали, пока перед ними не выросли стопочки, а когда выпили, Паула, правда, только слегка пригубила крепкий алкоголь и отодвинула его подальше, Генри сказал, что ему, конечно, «Remy Martin» тоже был бы куда милее, ведь коньяк согревает душу, вдохновляет, вот и господин Бусман уже угощал его из своей бутылочки по случаю вступления в должность.

– Ах, Альберт, – Паула озабоченно покачала головой, – ему приходится нелегко, я восхищаюсь им.

– Что значит – ему приходится нелегко? – спросил Генри.

Вздохнув, Паула ответила:

– Он наверняка пригласит вас потом как-нибудь к себе домой поужинать с ними, Альберт очень хорошо готовит. Он живет вместе с отцом, тому уже, наверное, за девяносто, очень милый старик, но большой выдумщик, начнет сразу рассказывать вам про «Восточный экспресс» или про Транссибирскую железнодорожную магистраль, где он якобы работал вторым машинистом. От вас требуется только слушать его, он очень радуется, когда ему представляется возможность выдать свои незамысловатые байки. Альберт дважды приглашал меня в гости, я просто не могу забыть, как внимателен он к своему отцу, как заботлив. Ну, вы это все сами увидите.

Генри допил «Аквавит», попытался представить себе жизнь обоих мужчин, мелкие банальности будней, которые приносит с собой быт, потом спросил:

– Альберт сам ведет все хозяйство?

– Приходится, – сказала Паула, – ведь старика даже нельзя послать за покупками: случается такое, что тот теряет ориентир и не может найти дорогу домой. Перед самой Пасхой нам пришлось сообща отправиться на его поиски, и господин Хармс тоже принимал участие.

– И вы его нашли?

– В миссии сестер милосердия при вокзале, – рассказывала Паула, – он там обрел слушателей, вешал им лапшу на уши своими выдуманными историями про авантюры в «Восточном экспрессе».

Она взглянула на часы, быстро побросала в сумку зажигалку и сигареты и сказала:

– Мне надо идти, извините, но меньше чем через час начнется фильм.

– А мне тоже можно пойти? – спросил Генри.

Паула ответила довольно безапелляционно:

– К сожалению, нет, этот фильм я хочу смотреть одна, причем дома.