Во власти любви - Линда Ли

– Я заметила, – сказала она вдруг, – что ты неравнодушен к Финни. Вчера – шоколадные конфеты, сегодня цветы!

Джеффри улыбнулся и откинулся в кресле.

– По-моему, мне пора подумать о женитьбе.

Летиция открыла от изумления рот:

– Женитьбе? На Финни?

– Почему нет? Мужчины в возрасте всегда выбирают молодых женщин. – Он слегка улыбнулся. – Но ни слова Нестеру. Во всяком случае, пока. Полагаю, ему потребуется еще немного времени, чтобы привыкнуть к ней.

– Не убеждена, что это когда-нибудь произойдет.

Джеффри пожал плечами:

– Все равно, пока ни слова. А тебе следует подумать об устройстве праздника по случаю дня рождения Финни. Он приближается, или ты запамятовала?

– Разумеется, нет! – гневно произнесла она, хотя, по правде говоря, такой грех за ней водился. – Я уже второй день ломаю над этим голову.

Приход невесты Нестера прервал их беседу. Прежде чем девушка успела вымолвить хоть слово, миссис Уинслет спросила:

– Верно, Пенелопа?

Пенелопа Мансер была неотразима: блестящие черные волосы, молочно-белая кожа, раскосые глаза.

– О чем вы?

– О том, что уже второй день я только и говорю, что о праздновании дня рождения Финни, – произнесла она, выразительно взглянув на будущую невестку, и добавила: – Устроим торжественный прием. – Летиции хотелось, чтобы все считали ее образцовой матерью, как будто много лет назад она не оставила маленькую Финни с отцом в далекой Африке, лишив ее материнской ласки. «Мне пришлось уехать из Африки, – говорила она. – У меня не было выбора: Нестер захворал».

– Разумеется, дорогая Летти. Праздник для Финни. Будет просто чудесно! – Розовые губки Пенелопы изогнулись в милой улыбке. – Вы готовы? Нестер прислал экипаж, и матушка Ханна ждет нас.

– Прекрасно. Пошли, дорогая, – произнесла Летиция, вставая и беря Пенелопу за руку. – Пора наконец составить список всего того, что нам еще предстоит сделать. То есть продолжить начатое, – поправилась она, быстро взглянув на Джеффри. – Праздник выйдет на славу. Пока, Джеффри, увидимся у Готорнов в воскресенье.

В дверях она обернулась:

– Надеюсь, ты окажешься прав и выход в свет Финни пройдет гладко.

При первом появлении в бостонском обществе Финни Уинслет узнала две вещи: во-первых, старинный город в Новой Англии отделен от Африки не только географически, и, во-вторых, семейные узы тут значат гораздо больше, чем кровное родство.

Однако ни одна из этих бесконечно сложных граней новой жизни не испугала ее. А вот при виде длинного, изысканно накрытого обеденного стола она оторопела.

Финни сидела в богатой столовой среди самых влиятельных граждан Бостона и пристально смотрела на блюдо с выложенными лесенкой отбивными, что стояло на белой льняной скатерти. Ни разу в жизни ни на одном столе ей не доводилось видеть столько ножей, вилок и ложек, не говоря уже о персональных приборах.

Город, казалось, впал в оцепенение. За окном валил снег, который был Финни в диковинку и вызвал у нее суеверный восторг, поразив своей красотой. Вокруг стояла звенящая тишина. Белые хлопья осыпали, точно сахарной пудрой, улицы и кусты.

В Африке ничего подобного не увидишь.

Больше всего Финни радовала мысль, что Бостон совершенно не похож на ее любимую Африку. Два разных мира. Целая вечность, казалось, отделяла ее от еще не присланных вещей. От резных деревянных игрушек и собственноручно сшитых крошечных платьев. Целая вечность пролегла между ней и воспоминанием о тонком голоске, нежном и сладостном, словно сливочная карамель.

«О, Изабель, – пронеслось в голове, – твоя мать так истосковалась по тебе!»

Ком подкатил к горлу, глаза защипало. Но она прогнала воспоминания прочь и стала изучать нравы этого неведомого, чужого города, полного странностей и загадок.

Одной из них было блюдо с отбивными.

Ей стало легче, когда сцены из африканской жизни поблекли и она могла сосредоточить все свое внимание на приборах. Одному Богу и здешней хозяйке известно, что делать с этими серебристо поблескивающими вилками, ножами и ложками. Но тут она огляделась и обнаружила, что, кроме нее, это никого не волнует. Все болтали и смеялись как ни в чем не бывало.

И тут ее взор остановился на Мэтью Готорне. Сердце гулко застучало. Он по-прежнему был сильным и стройным, жестоким и воинственным – таким, каким она его запомнила. Девушка помнила, как в поезде упала на его мускулистую грудь.

Она часто задышала, губы раздвинулись, на щеках выступил румянец при воспоминании о нескольких часах, проведенных рядом с ним после крушения.

«Не смей умирать на моих руках!» – приказал он ей, и она выжила.

Она часто думала о том, куда он подался после появления спасателей, которые вынесли ее из джунглей. О том, что было раньше, мисс Уинслет не решалась вспоминать, боясь, что не справится с волнением.

Уже потом, в больнице, крытой лианами, когда к ней вернулось сознание, ей сказали, что Готорн неоднократно справлялся о ее самочувствии. На следующее утро она покинула больницу, не желая встречаться с ним. Это было выше ее сил. Она боялась воспоминаний о джунглях. О той долгой ночи.

– Постарайся, Финни. Ну же, попробуй.

– Оставьте меня, – простонала она.

– Черт подери, Финни, не будь такой трусихой! Позволь мне помочь тебе.

Она попыталась отвернуться и закрыла глаза.

– Уходите.

– Не уйду! – с горячностью ответил он. – Ты должна бороться. – Он умолк и на мгновение прижался лбом к ее лбу. – Ты не умрешь, Финни. Я не допущу.

– Вы мне противны, разве не видно? – зло спросила она, но не отстранилась.

Мэтью лишь улыбнулся:

– Да, видно. Ну а теперь я помогу тебе.

Финни разрыдалась, взойдя на борт судна, плывущего в Бостон. Она больше не увидит его… Вспыхнувшее в ней чувство к этому странному человеку было как наваждение. Но постепенно оно теряло свою остроту. Во всяком случае, так ей казалось, пока она не увидела его сидящим за столом напротив нее. Он не спускал своих темно-синих глаз с девушки в бархатном платье с искусно уложенными рыжими локонами, словно искал в ней ту, которую встретил однажды в поезде, в Африке.

И Финни поняла, что ее чувство к нему осталось прежним. Она, как и тогда, находилась во власти его обаяния.

Она прикрыла глаза, пытаясь прогнать воспоминание о том дне и последовавшей за ним ночи, о его прикосновениях, заставлявших ее трепетать.

«Финни, не стыдись меня».

Какой ласковый у него голос! Его ладони нежно сжали ей запястья, когда она попыталась прикрыться после того, как он снял с нее окровавленные обрывки одежды…

– Я так рада, что вы смогли прийти, мисс Уинслет.