Вызов принят. Остросюжетная жизнь работника скорой помощи - Дэн Фарнворт

и мы чудесно проводим время. Интересно, о чем она думает, пока мы подпеваем Вере Линн? О муже? О давно умерших друзьях? Как бы то ни было, превращать отрицательный опыт в положительный очень приятно.

Мне очень нравится слушать истории пожилых людей, поэтому я спрашиваю пациентку, что она делала во время войны. Оказывается, она работала на фабрике, выпускающей снаряжение для армии. Пациентка рассказывает мне о крупной диверсии со взрывом и о том, как она горда, что внесла в это свою лепту. Я стремлюсь помочь каждому, кто оказывается в нашем автомобиле, но, когда рядом со мной находится человек, который сделал так много, мне отчаянно хочется уделить ему больше времени. В противном случае возникает ощущение, что мы находимся на фабрике: кладем пациента на конвейер, бегло его осматриваем, а затем переключаемся на следующего пациента.

Через несколько дней я узнаю, что та женщина скончалась в больнице. Именно этого она больше всего боялась. По крайней мере я сделал конец ее пути менее неприятным, просто показав, что мне не все равно. Это был лучший рождественский подарок, который я мог ей преподнести.

Что касается моих подарков, я разворачиваю их, когда дети уже спят. Осторожно целую всех дочек, чтобы не разбудить, а потом готовлю себе сэндвич с индейкой и выпиваю пару бутылок пива с женой в гостиной. В это Рождество я стал свидетелем начала одной жизни и конца двух. Каким бы ни был результат, я сделал все возможное. Я мог бы об этом поразмышлять, но работники скорой помощи не так часто это делают. У нас тоже есть личная жизнь, близкие люди и рождественские передачи по телевизору.

2

Самая тяжелая работа

Мне было восемнадцать, и казалось, что я знаю все на свете. А моя девушка забеременела. В том возрасте мы не планировали создавать семью, так что это стало для нас неожиданностью. Когда я обо всем рассказал маме, на мне была футболка Diadora, которую я носил лет с тринадцати. Нельзя сказать, что мама обрадовалась, но вскоре она успокоилась и пообещала, что мы воспитаем ребенка все вместе. Отец всегда был немногословен, но в тот раз он сказал еще меньше, чем обычно.

Моя дочь Мэдисон родилась красавицей. Единственная проблема в том, что мы с ее мамой были парой незрелых подростков, которые не очень хорошо ладили. Однако я думал, что мне стоит хотя бы попытаться. Мне не хотелось стать отсутствующим отцом, не принимающим участия в воспитании ребенка, поэтому я решил, что мы могли бы хотя бы год провести вместе и наблюдать, как растет наша дочь. А затем примерно через одиннадцать месяцев после рождения Мэдисон моя девушка снова забеременела. Реакция моей мамы была почти такой же, как и в первый раз, но теперь она еще больше расстроилась.

Через несколько месяцев моя девушка пошла на первое УЗИ. Медсестра сказала: «Итак, я вижу плод, – а потом добавила: – О, я сейчас позову врача». Я стоял и думал: «Что, черт возьми, произошло?» Врач пришел, взглянул на монитор и сказал: «Поздравляю, у вас двойня!» Я вернулся домой и сказал маме: «Я говорил тебе, что она снова беременна? Что ж, на этот раз у нас двойня».

На двадцать седьмой неделе беременности у моей девушки отошли воды и начались схватки. Близнецы Рианна и Кортни появились на свет на тринадцать недель раньше срока, и их сразу поместили в отделение интенсивной терапии. Они были похожи на крошечных инопланетян, но это наши инопланетяне, и мы сразу полюбили их всем сердцем. У одной из них обнаружили коллапс легкого, и обеих подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Врач сказал нам, что девочки, вероятно, не выживут. Хотя я был очень молод, такие новости разбили бы сердце кому угодно.

Я не мог жить в больнице или своей машине, потому что у нас был еще один маленький ребенок. Мне пришлось отпроситься с работы на некоторое время, но начальство не могло ждать долго, поэтому примерно через месяц мне пришлось вернуться. Я не виню начальников: они не заставляли меня становиться отцом, тем более отцом троих детей за полтора года.

В то время я уже работал в службе скорой помощи, куда устроился через два дня после восемнадцатого дня рождения и стал там самым молодым сотрудником. Можно подумать, что работа в скорой помощи была моей попыткой удовлетворить свои амбиции, но на самом деле я оказался там случайно.

* * *

Школа была не для меня. Даже в начальных классах я с трудом вливался в коллектив. Помню, как во время школьной поездки во Францию все написали, с кем они хотели бы жить в гостиничном номере. Учитель дошел до конца списка и увидел, что у меня нет пары. Я постоянно чувствовал неудовлетворенность и никогда не сдавал своих позиций. Если кто-то говорил то, что мне не нравилось, велика была вероятность, что мы поссоримся.

Отец одного из моих одноклассников, работавший полицейским, особенно невзлюбил меня. Он посчитал необходимым прийти к завучу и сказать, что, по его профессиональному мнению, я плохой человек, который не должен учиться в школе, так как мне светит тюрьма. Он считал, что я ударил его сына. Мои родители были шокированы. Слова полицейского потрясли их.

В конце концов меня отвели к школьному психологу, и тот диагностировал у меня дислексию. С постановкой диагноза чувство неудовлетворенности исчезло. Я получил поддержку, и это все изменило. Поняв, что со мной все нормально, я расцвел.

В средних классах ситуация не сильно отличалась. Я не вписывался в представление об образцовом ученике. Я терпеть не мог слушать людей, диктовавших мне, как все должно быть устроено. С некоторыми вещами я не был готов мириться, поэтому часто задавал вопрос «Почему?». Например, я ненавидел неравенство. С ранних лет считал, что ко всем должны относиться одинаково, независимо от того, чем занимаются люди и сколько им лет. Я не понимал, почему мы все стоим на линейке под дождем, в то время как учитель пьет чай в помещении и смотрит на нас в окно. Я не понимал, почему нам нельзя было снять пиджаки в классе в тридцатиградусную жару. У меня не было проблем с субординацией, просто я не хотел, чтобы ко мне относились не как к взрослому. Однажды учитель сказал мне: «Хватит вести себя как ребенок!» На что я ответил: «Хватит относиться ко мне как к ребенку!» Он сказал: «Ты ничего не добьешься в жизни, если будешь так разговаривать!» Остаток урока я провел в коридоре.

Я кое-как окончил школу, получив тройки за выпускные экзамены. Я не был тупым, просто чувствовал себя некомфортно