ВЕЧНЫЙ ЖИД - Петр Немировский

Бабьем Яру безостановочно строчил пулемет и соседи выдавали евреев гестапо за буханку хлеба...

Илье предложили учиться, но при условии, что жить он будет в общежитии неподалеку от синагоги. Будет изучать Тору, древний и современный иврит. И лишь раз в неделю — в субботу — разрешалось покидать эту еврейскую бурсу.

Как раз был май, цвели каштаны и сирень, в густом теплом воздухе с жужжанием проносились хрущи. Наверное, в такую пору гоголевский Андрий встретил в Киеве панночку, которая сгубила его казацкую долю. Панночкой была Инка, ладная, налитая. Страшно хотела замуж. Но упорствовал Илья. И тогда на горизонте возник другой казак — сумрачный студент из Ирана, заканчивавший в университете факультет международных отношений. Он и увез Инку в Тегеран как законную свою супругу…

8

 Илья вышел из подземки. Морозец крепчал. Скорей бы попасть в теплое место и выпить чего-нибудь горячего.

Через несколько минут он сидел в кафе «Эспаньол». Там на стенах висели гитары, украшенные алыми бантами, официанты принимали заказы и разносили блюда.

Илья заказал кувшин сангрии и — чуть попозже, когда придет сеньора, — жареных в чесночном соусе креветок. Черную фасоль? Да, пожалуйста.

Когда официант удалился, Илья на миг прищурил левый глаз — заказ долларов на тридцать пять. Плюс чаевые. Из потертого портмоне вытащил деньги: две купюры по двадцать долларов и новенькая сотня, которую дала Таня. Молодец сестра. Тем более что послезавтра — первое февраля, ни свет, ни заря заявится хозяин дома и радостно воскликнет: «Шалом!»

Илья намазал масло на теплую хрустящую булочку. За соседним столиком сидела пожилая пара: седоволосый мужчина профессорского вида в костюме и с черной бабочкой на шее и напудренная дама. С важным видом работали ножами и вилками, изредка косились на Илью.

Он налил себе из кувшина стакан вина. Когда же наконец эта профессура утрется салфетками и исчезнет? Они ушли, когда Илья допивал третий стакан вина, а часы с застывшей кукушкой показывали начало седьмого.

— Сеньору подавать блюдо?

— Да, одно принесите.

Полчаса — законное дамское время на опоздание. Правда, Лена обычно опаздывала минут на десять-пятнадцать, не более, а по утрам порой приходила даже раньше девяти, когда Илья еще нежился в постели.

Лена дробно стучала в дверь своими длинными пальцами с накрашенными ноготками: «трам-трам-трам». Илья тут же вскакивал и, не одеваясь, шел открывать. Правда, в последнее время, когда раздавалась знакомая дробь, уже не спешил, а нехотя плелся к двери. Один раз даже не встал — лежал, глядя на закрытую дверь. Лена стояла за дверью – стучала и звонила. Илье почему-то понравилась такая ситуация. Показалось, что он ей мстит. Хотя мстить-то ей было не за что.

В тот раз Лена, не дождавшись, ушла. Потом Илья соврал, что заболела мать и ему пришлось переночевать у сестры, а телефон разрядился. Лена, кажется, не поверила, но кое-как уладилось, хотя отношения уже были ни к черту.

Но теперь все изменится. И что он себе придумал? Чем был недоволен? Лена ведь ничего не требовала, не ставила никаких условий. Сама приходила к нему.

Часы показывали без четверти восемь. Смысла заказывать блюдо для сеньоры уже нет. Не придет. Впрочем, он ведь заранее это знал. Зачем он ей нужен? Нищий. Замученный. Еще и с претензиями. С ним сложно. А ей, женщине сорока лет, нужен такой, с кем легко. Легко и красиво. Проблем и нервотрепки хватает дома, с мужем. Но кроме мужа должна быть другая жизнь. С другим героем. Не таким, как Илья.

Он посмотрел на лежавший перед ним на столе мобильник. Но звонить он ей не будет. Заказал сто граммов коньяка. Да, так желает сеньор. Вторую порцию креветок, пожалуйста, оставьте себе. Нет, с собой он не возьмет. У сеньора в доме найдется что поесть. Полный холодильник. Сто граммов коньяка и чек, пожалуйста.

Прищурившись, Илья изучил чек: 17, 10, 8. Как ни странно, уложился в сорок долларов. Он вытащил из бумажника деньги и положил их под опорожненную стопку. Все, пора отчаливать.

…Порывом морозного ветра обожгло щеки. Но холодно ему не было — внутри приятно грело. В барах и кафе горели огни. Обнявшись, спешили куда-то гомосексуалисты и лесбиянки. Бездомные негры устраивали себе ночлег из картонных коробок и рванья.

А может... гуляй, душа? Зайти в бар. Заказать виски с содовой. Купить марихуану. Сколько той жизни? И вообще, кому нужна его жизнь? Сестре? Матери? Отцу? Ну поплачут день-другой. Поплакали, когда умерла бабушка. И ничего, жизнь продолжается. Вот у Тани родился сын. Теперь всё вокруг него, как вокруг солнца: Ричарду — то, Ричику — это. Так и должно быть: кто-то рождается, кто-то умирает. А чья-то жизнь, может, вовсе не нужна. Может, родился по ошибке. Всевышний чего-то недоглядел, вместо надежного каменщика отправил на строительство Храма халтурщика…

Неожиданно, вынырнув из-за угла, перед Ильей возникла какая-то фигура. Невысокий худощавый парень, похоже, подросток, в хаки и в черной натянутой на лицо шапочке с прорезями для глаз стоял в двух-трех шагах. Держал в руках что-то похожее на винтовку, обмотанную тряпками.

— Отдавай кошелек, — глухо произнес парень.

Илья по акценту понял — негр из Гарлема. Ствол, направленный в его грудь, опустился немного ниже. Илья почувствовал, как в животе сразу похолодело, и, забегая мыслью вперед, ощутил, как пуля входит в его живот, он оседает на асфальт…

— Отдавай кошелек, — повторил черный, правда, уже не так уверенно.

Руки Ильи — в карманах. Пальцы нащупали бумажник, потянули за уголок стодолларовой купюры. Но вдруг он громко произнес по-русски:

— Что ты хочешь?

Негр, опасливо озираясь, снова направил ствол в грудь Ильи и повторил, но уже совсем растерянно:

— Отдай кошелек.

— Что ты хочешь?! — заорал Илья по-русски. — Что ты хочешь?! — он сделал шаг вперед. Будь что будет, он ведь знает, чует нутром, что это — не конец, еще не все он сделал в жизни, в этой проклятой жизни, а деньги — сто долларов — не отдаст!

Негр завертел головой по сторонам, отступил на шаг-другой и, развернувшись, бросился наутек. Оглядывался, не преследуют ли. Он держал в одной руке «винтовку», с которой, разматываясь, слетали тряпки. Теперь было ясно, что в руках у этого мерзавца — кусок трубы.

Илья поначалу хотел погнаться, громко закричал — сперва по-русски, затем по-английски: «Ловите убийцу!» — но голос сорвался на хрип.

Вдалеке на улице показалась какая-то пара с мольбертами. Проехала