Уроки любви и ненависти (СИ) - Крааш Кира

– Вот. И то, что ты задумала, наверняка убойное, – продолжала предполагать Амелия.

– Очень, – согласилась я.

– Вот! И то, что может быть убойным для Норона, наверняка будет убойным для всей академии! – воскликнула соседка.

– Есть некоторая логика в твоих словах, – согласилась я, от чего Амелия начала стремительно бледнеть. Пришлось добавить: – Но не сегодня.

– А когда? – сдавленно пискнула соседка.

И я решила, что ей определенно нельзя расслабляться:

– При случае.

Соседка тихонечко вздохнула и под благовидным предлогом сбежала в свою комнату. Через некоторое время мне даже показалось, что я слышу звук двигаемой мебели. Хмыкнув, я отправилась к себе готовиться к самой зверской мести всех времен и народов.

Собственно, для ее реализации мне нужно было только одно – чтобы Норон спал крепким, здоровым сном. И не проснулся от моего визита. И некоторых моих манипуляций. Так что пришлось ждать волшебный час самого крепкого сна, предварительно наклюкавшись настойками бодрости.

И вот, предрассветный час, пустой коридор общежития, тусклое ночное освещение и я – вся такая в миленькой пижаме и пушистых тапочках. Хотела пойти в костюме для занятий по боевой магии, но потом решила, что нужна конспирация. Если кто встретит, смогу ответить, что иду спать к жениху под бочок. И ведь даже не совру! Почти.

Двери в комнатах к Норону уже заменили. Я немного поразмышляла, стоит ли устраивать повторный вандализм или отцу хватит одного чека от ректора на возмещение убытков, и пришла к компромиссному решению: расплавить только замок. Расплавилось не очень удачно, разъев раскаленным металлом и саму дверь, и паркетную доску.

«Ну и ладно», – подумала я с некоторым мрачным удовлетворением. В конце концов, папенька должен был знать, на что шел, пытаясь запихнуть меня в брачный договор.

А за второй дверью меня ждало прекрасное. Маркус Норон возлежал на новой казенной односпальной кровати на казенных же простынях в веселенький мелкий цветочек и спал блаженным сном младенца. Хотелось вздохнуть от умиления, но я была кремень. Даже рельефный торс с – обалдеть, восемью! – кубиками не мог меня отвлечь от цели визита. Моей суровой личной мести, исключительного вандализма и попрания всех личностных границ нашего с Нороном противостояния. И это точно заставит парня разорвать помолвку. Просто потому, что быть обрученным с девушкой, которая сделала с тобой ТАКОЕ, ни один нормальный мужик не захочет.

В общем, полная самых радостных и предвкушающих мыслей я сделала то, зачем явилась на вражескую территорию. А именно…

Чик!

10

Что может быть лучше утра с чашечкой кофе? Крепкого кофе с жирными, вспененными сливками. Со сладкой свежей булочкой, у которой крошится румяный бочок?

Только вопль моего страстно нелюбимого жениха:

– Хартман, я тебя убью!!!

– Хартман, тебе конец!!!

– Хартман, ты совсем перегрелась, огневичка недоделанная?!

И так далее и тому подобное. Вообще, удивительное дело, у Норона открылся просто уникальный дар к ораторскому искусству. И оральному тоже, да. Потому как орать он начал, кажется, прям от своей комнаты в общежитии, а слышала я его прекрасно в корпусе столовой.

Я наслаждалась завтраком в полупустой столовой, куда в такое время суток дошли только полные «жаворонки» или еще не улегшиеся «совы». Наслаждалась и смотрела на входные двери, чтобы не пропустить момент явления Норона. Даже стол выбрала не привычный, а тот, откуда вид открывается лучше.

И не прогадала!

Двустворчатые двери распахнулись с грохотом, и в столовую влетел Маркус Норон. Точнее, сначала вошел холод, от которого моментально покрылись инеем все поверхности, докуда дотягивался дар разъяренного ледяного мага, а потом уже вошел сам маг.

Шел он ко мне с видом таким злючим, что любой другой на моем месте уже начал бы самостоятельно копать могилку. Радиус холода перемещался вместе с хозяином, и вот мой потрясающий кофе остыл, а недожеванная булочка отсырела от инея.

Подлетело ко мне это юное герцогское дарование и замерло. Стоит, глаза пучит от злости, дышит тяжело и выдыхает снежинки. Я окинула его оценивающим взглядом, подперла щеку рукой и изрекла:

– Новая стрижка? Тебе идет.

Вот даже не соврала ни капли. Мне действительно нравились короткие стрижки у парней, и я, хоть убейте, не понимала этой дурацкой моды среди аристократов отращивать себе патлы.

– Эмбер!!! – рявкнул парень, и чашка в моей руки треснула, не выдержав перепада темпетаруты.

– Эй! – возмутилась я. – Ну костяной фарфор же бьешь, варвар.

– Эмбер-р-р-р-р… – утробно прорычал Норон, и я краем глаза заметила, что окружающие тихонечко отползают от нас, чтобы не задело рикошетом. Но и далеко не отходят – любопытно же.

Я невинно хлопнула глазками:

– М-м-м?

– Ты… ты… – шипел парень, видимо, исчерпав весь цензурный лексический запас. Орать матом все-таки воспитание не позволяло – я мало того что леди, так еще и невеста.

Но невеста я особенная, прямо скажем, максимально испытывающая сильные чувства к жениху, а потому решила немного подтолкнуть ледяного:

– Да, Мракус?

Хрясь!

Это оконное стекло треснуло от избытка мракусовских эмоций.

– Ты, наверное, хотел сказать, что, несмотря на все страстные и искренние эмоции, вынужден разорвать помолвку? – подсказала я.

Норон сделал глубокий вдох, не без труда беря магию под контроль.

– Ну что ты, дорогая, – процедил он, – как можно после всего, что между нами было этой ночью?

Тут уже у меня глаз дернулся. Посягнул на святое – на мою репутацию! Надо было налысо брить, а не делать модную столичную стрижку!

– Я теперь, как честный аристократ, ну просто обязан на тебе жениться, – закончило мысль это ледяное чудовище.

– Ну рискни здоровьем своим и… – я кинула многозначительный взгляд в область пряжки ремня, – своим и нации.

И оскалилась так многообещающе. Типа в следующий раз, может, еще что интересное отчекрыжу. Норон намек понял, а потому тему развивать не стал и удалился, попытавшись изобразить победителя. Нос он задрал, конечно, высоко, но разлетающиеся от каждого его шага снежинки выдавали парня с головой.

А я что? Я заставила кофейник оттаять и налила себе новую порцию прекрасного кофе в другую, еще целую чашку. Утро продолжало быть прекрасным.