Вальдор: Рождение Империума (ЛП) - Райт Крис

Этот человек повернулся, открывая свое лицо — худощавое, исполосованное морщинами.

— Теперь я могу вообразить, — произнес Константин Вальдор, — каким оно будет, когда все это закончится. Раньше я не мог этого сделать.

Самонас кивнул. Грандиозный план становился всё более очевидным по мере того, как стены и башни поднимались в морозный воздух.

— Непревзойденное зрелище, — смело заявил он.

— Думаешь? — Вальдор равнодушно смерил его взглядом. К большинству вещей командир относился подобным образом. — Это нелепое место для города. Я сам Ему говорил.

— Это будет символ.

— Мы — это символы.

Как и ожидалось, настроение генерал-капитана было спокойным. Вряд ли Вальдор действительно намеревался критиковать Императора. Вряд ли Вальдор, Самонас или кто–либо из членов Ордена оказались бы способны в действительности постоянно критиковать Его.

«Мы — продолжение единой воли», — было сказано Самонасу, когда он очнулся после финального испытания несколько десятилетий назад. «Мы — помощники. Мы — спутники. Мы — органы бессмертного, но не сердце.»

— А Он скоро вернется? — осмелился спросить Самонас.

— Нет, — Вальдор отвернулся к горам. — По крайней мере, это даст время технотворцам закончить всё.

— У меня есть отчеты, если вы вдруг захотите их прочесть.

Вальдор вновь повернулся к кустодию, и на его губах мелькнул призрак улыбки.

— Исполнительный Самонас, — произнес он, — расскажи мне о ней.

Самонас колебался. Некоторые вопросы были слишком деликатными, с ними трудно было справиться даже таким, как он.

— Она уже близко, — ответил кустодий, — и приближается к своей цели. Я закончил свои расследования, и данная угроза весьма значительна. Если вы нуждаетесь в совете…

— Не нуждаюсь, но говори уж, коль начал.

— Убейте её сейчас же.

Вальдор на миг задумался.

— Она настолько опасна?

— Она знает.

— Знание не преступление.

— Само по себе знание — нет. Но то, что с ним можно сделать — да.

Вальдор отошел от окна.

— Нет. Не сейчас. — Он сделал глубокий вдох и слегка поморщился. Воздух был пропитан антисептиком и всё еще сырым из–за рециркуляторов, он ни в коем случае не мог заменить настоящий. — Это новая эра, эра перемен. Эра закона. Я не поддаюсь воинственным порывам, и ты не должен.

— Принято, генерал-капитан.

— Собери улики. Найди слабое место, брешь в её решимости.

— Принято, генерал-капитан.

— Она здесь?

— Да.

— Тогда это должно быть просто для человека твоих талантов.

Самонас поднял голову, на мгновение подумав, что над ним глумятся. Ничего не происходило просто так, по крайней мере, не в этом месте.

— Она пользуется Его доверием.

Вальдор даже не улыбнулся.

— Не думаю, что Он вообще кому–либо доверяет, Самонас. Даже мы можем доверять идее или приказу, но у Него ничего нет. Будь внимательным — чем сильнее ты становишься, тем слабее всё вокруг. Ему не за что ухватиться, потому что Он может это сломать. Только представь себе. Представь себе Его одиночество.

Он отвернулся. Его настроение казалось непредсказуемым, но возможно это было из–за усталости, которая даже для подобных ему была бесконечной. Самонас молчал, ожидая, когда всё это закончится.

— Я бы не хотел, чтобы её устранили, — наконец–то сказал Вальдор. — Она тоже своего рода символ. Может, даже больше, чем мы.

— Я буду иметь это в виду, — ответил Самонас.

— Но если такой момент настанет, действуй.

— Вы даете разрешение, генерал-капитан?

— Руководствуйся здравым смыслом.

На этом всё закончилось. Самонас снова поклонился и направился к массивным дверям. К тому времени, как он их закрыл, Вальдор уже стоял лицом к пейзажу, сцепив руки за спиной.

Он выглядел так же твердо, как и горные пики перед ним. Или, более того, так, словно он переживет их и будет стоять здесь, когда они станут всего лишь обломками. Здесь, за экраном из кристалфлекса, в разреженном воздухе.

Но тогда, в самом начале, многие казались вечными. Это был великий урок Объединения — ничто не вечно. Никто, кроме Него, и Его здесь еще не было, а значит, в этом можно было усомниться.

Самонас закрыл двери. Для него нашлась работа.

ТРИ

Место для города было фантастическим — высоко в горах, вдали от радиации и грязи. Одно из нескольких мест, которое не разграбили, всё еще прочное, чистое и безупречное.

Кандавир не одобряла всё, что было сделано за последние пятьдесят лет разногласий и споров, но создание резиденции Объединения именно здесь было, очевидно, правильным решением.

Все, кто всё еще жил на Терре, смотрели на это место снизу вверх. Оно никогда не было захвачено ни одним военачальником. Огромное количество людей отрывали взгляды от своих равнин и болот, отворачиваясь от деградировавших днищ своих ульев и разросшихся городов, наблюдая за тем, как нечто неукротимое поднимается на немыслимые высоты, такое чистое и непостижимое — сигнал готовности к будущему.

Которое, естественно, когда–нибудь наступит. А пока это была стройплощадка, самая большая из всех, когда–либо возведенных человеческими руками, которые трудились вопреки истязающей стихии, чтобы поднять ввысь икону неповиновения. Было холодно, грязь застывала. Беспорядочно мигали и гасли люмены. Водопроводная вода была грязной и нагревалась редко, даже когда работали генераторные батареи.

И последний фактор раздражал. После долгого воздушного путешествия к Гималазии неплохо было бы расслабиться под пульсирующим душем, смыв пыль с тела, но вместо этого пришлось угрюмо переносить холодные как лед струи воды, прежде чем смыть с себя грязь. Поток ругательств из её покоев был так велик, что прислуга засуетилась, но им мало что удалось бы сделать, поскольку весь комплекс был достроен только наполовину. Она вышла из своих покоев в отвратительном виде, её волосы растрепались и промокли, а вся усталость сменилась яростью.

Женщина зашагала в вестибюль, где её адъютант Армина боролась со связкой коммуникационных тубусов, которые только что доставил дрон-курьер.

— Я опаздываю, — заявила Кандавир.

Армина посмотрела на нее снизу вверх, смахнув прядку волос.

Кожа Кандавир была черной как агат, у Армины — белой, как мел. У Кандавир были непослушные и жесткие волосы, а у Армины — соломенно-бледные и ровные. Эти двое представляли собой иллюстрацию цветового спектра — все многообразие человечества, его энергичные крайности, всё еще проявляющиеся после запутанных тысячелетий смешанного размножения.

— Он ожидает, что Вы не опоздаете, — ответила ей Армина и неодобрительно фыркнула. Кандавир подошла к буфету и потянулась за шкатулкой с драгоценностями.

— Ты вовсе не ценишь статус, Армина, — произнесла она. — Да и какой отклик будет, если я буду соответствовать той должности, которую он мне предложил? — она взяла серебряное ожерелье, усыпанное крошечными жемчужинами, и поднесла украшение к свету. — Я чертов Высший Лорд. Я появляюсь, когда захочу.

Армина покачала головой.

— Могли бы быть не такой броской.

Кандавир повернулась, примеряя ожерелье.

— Да? А мне нравится.

— Я о должности. — Армина вернулась к сортировке коммуникационных тубусов, извлекая зашифрованные послания и помещая их в правильном порядке на катушках громкоговорителей. — Эта бравада способна обвести вокруг пальца только дураков. Ему достаточно было бы только щелкнуть, — Армина щелкнула своими пальцами, — и этим щелчком был бы хруст Вашей шеи.

— Он не посмеет, — ответила Кандавир, расстегивая застежку и надевая украшение. — Существует не только один вид силы, и я постоянно тебе говорю об этом.

— Снова и снова, — пробормотала Армина.

— Закон их сковывает, — продолжала Кандавир, — вот почему этот Император и заслуживает того, чтобы ему служить. — Замок щелкнул и закрылся, она снова опустила руки. — По крайней мере мы должны верить в это.