Попаданка для Наместника Смерти (СИ) - Юраш Кристина

— Стоять! Ты куда! — бросилась я через сад, так и не успев помечтать как следует.

На дороге мне попался огромный черный кот. Он мирно сначала перебегал дорогу, а потом стал перелетать. Я перепугалась, потеряла равновесие и ступила ногой в кусты.

— Мяв!!! — послышался истеричное.

Под ногой что-то дернулось. Видимо, это был хвост! Я отшатнулась обратно, на дорожку, отряхивая себя от сухих листьев!

Я схватила письмо возле самой двери. Оно вспыхнуло и погасло. Интересно, что это значит?

Так! У нас тут маркиз! Я приосанилась, расправила плечи, втянула живот. Мне удалось даже слегка продрать спутанные волосы рукой, откинув их назад.

— Тук-тук! — постучала я, закусив губу.

Пока что было тихо. Я видела, как по плющу карабкается тот самый черный котяра. Ну и напугал он же меня! Бррр! Еще сидит на дорожке! Его в темноте почти не видно!

Я помялась, обмахиваясь конвертом, как веером.

— Если здесь живет кот, значит, его кто-то кормит, — постановила я. — А если его кормят, то здесь кто-то живет! Однозначно!

Выводы меня успокоили, как вдруг дверь открылась. Причем, сама по себе! Ну и дела!

Я заглянула в пустой коридор. Напротив меня изгибалась роскошная лестница. Она, словно обнаженная красавица лежала на дорогом ковре.

— Нам так не жить, — обреченно вздохнула я, заприметив свет, идущий из одной двери на втором этаже.

Где-то здесь должен ждать таинственный маркиз драгоценное письмо. Мне уже самой интересно, о чем могут писать маркизу?

«О, сударь, едва увидев ваше письмо я навсегда потеряла … очки!», — пронеслись в памяти шедевры эпистолярного жанра. Высокопарные фразы, красивые признания в любви, утонченные комплименты…

Мне уже, если честно, чуть-чуть не по себе!

Насколько я помню старых аристократов, они любят этикет! Думаю, я справлюсь! Постучаться вежливо, дождаться ответа, изящно войти, сделать реверанс, рассказать зачем пришла, протянуть письмо, попросить позволения присесть и прочитать!

Так, я ничего не забыла? Вроде бы нет!

И тут меня осенило. Если я читаю письма, то я как бы узнаю… эм… чужие секреты? Это что-то вроде подглядывания в замочную скважину! С одной стороны это было не совсем этично. А с другой стороны, они же сами должны давать разрешение на прочтение? И я точно не стану трубить об этом на каждом углу?

Я поднялась по лестнице, лаская рукой изгибы перила. В комнате на втором этаже действительно горел свет. Он падал прямым лучом из приоткрытой щели, как бы рисуя полосу между.

Немного успокоившись и заправив непослушную прядь, я подошла к приоткрытой двери. Со стены на меня смотрели мрачные портреты. Иногда мне кажется, что это не любовь родственников заставляет вешать их на стены. А исключительно желание закрыть дыры на старинных обоях!

— Вау! — прошептала я, видя позолоченные подсвечники.

Дом был огромен. Интересно, сколько в нем комнат? Двадцать? Тридцать?

— Письма! — напомнила я себе, сжимая в руке письмо. Оно словно попало под дождик. Чернила кое-где поплыли.

Я занесла руку, чтобы вежливо постучать, как вдруг дверь открылась.

— Тук-тук, — выдала моя рука по чьей-то груди вместо старинной деревяшки.

— Эм… — потерялась я, осторожно задирая голову. Ничего себе! Я даже не знаю, что сказать…

Я была такой маленькой по сравнению с … с… В коридоре было темно, поэтому я не успела рассмотреть лицо. Зато в тусклом свете успели сверкнуть бриллианты на одежде.

Совсем растерявшись, я промычала что-то вроде: «Э… И….» вместо положенного «Здравствуйте!».

Хозяин исчез в ярком свете, который был так непривычен после синеватой темноты коридора. Свет бил мне в глаза, пока я щурилась. «Реверанс!», — напомнила мне вежливость. Да-да! Сейчас! Одну минуту! Тут же как бы маркиз!

— Здраст-т-твуйте, — выжала я из себя, чувствуя себя крайне неловко.

Я попыталась кончиками пальцев взять воображаемую юбку и растянуть ее пошире. В одной руке я все еще сжимала заветное письмо, а вторая во что-то врезалась. И уронила.

Послышался звонкий бдзеньк! Словно на пол упала огромная ваза.

— Ой! — перепугалась я собственной неуклюжести. «Ничего страшного! Со всеми бывает!», — успокаивала я себя. Видимо, разнервничалась. Не каждый день тебе маркизы попадаются?

— Я все уберу! — занервничала я, видя осколки. — Простите! Одну минутку. Сейчас я все подниму! Все подниму!

— Ничего мне поднимать не надо, — послышался тихий и спокойный голос. — Все, что нужно поднимется и без посторонней помощи. С чем пожаловала?

— С письмом! Вот! — нервничала я, видя, что хозяин сидит, отвернувшись от меня. Спинка кресла заслоняла все, кроме руки, лежащей на подлокотнике и сверкающей кольцами. И прядей волос, сквозь которые был виден огонь.

— Ма-маркизу! — пояснила я. И тревожно заглянула в кресло. Меня точно слушают? Или нет? — Я могу прочитать?

— Читай, — послышался голос.

— А… да… читать! Как же! — нервно рассмеялась я, чтобы скрыть неловкость. Черт! Ну надо же было так! Надеюсь, ему больше никто не будет писать писем!

— Кхе-кхе! — прокашлялась я, открывая конверт. Сумка соскользнула с плеча и грохнулась на пол.

— Простите! Еще разочек! — набрала я воздуха в грудь, вешая сумку на плечо. — Письмо! Для Маркиза!

Что там? Что же там? Мне уже самой интересно!

— Дорогой мой маркиз! — с выражением прочитала я. Я читала медленно. Вдруг он что-то не расслышит с первого раза. — Как ты там? Надеюсь, что это «там» все-таки существует…

Боже! Как трогательно… Я и забыла, что я в мире мертвых. Уж больно все тут выглядит, как у живых. Никаких тебе скелетов, зомби… Люди, как люди… Ну, по больше степени.

— Если бы ты знал, как мне тебя не хватает… — прочитала я, чувствуя подступающий ком к горлу. — Ты был таким … у меня слов нет… Я уверена, что вряд ли ты получишь это письмо… Я не слышала, чтобы кто-то вообще получал письма оттуда. Поэтому… Поэтому я пишу его, скорее, в надежде, что мне станет легче…

Я шмыгнула носом. На глаза навернулись слезы.

— Ты был для меня всем… И даже не представлял, как много значил. Жаль, что я поняла это только когда увидела твою могилу… — прочитала я сдавленным от слез шепотом. — Простите… Я… Ладно! Соберись!

Слезы текли по моему лицу, буквы расплывались.

— У меня словно сердце вырвали… И душу… Внутри такая пустота… Я вспоминаю твое любимое кресло. Я до сих пор глажу его, вспоминая в нем тебя… — читала я, давясь слезами. Даже огонь камина расплывался в моих глазах.

— Я вспоминаю твой ошейник, — прочитала я, как вдруг глаза зацепились за слово «ошейник». Как многого я не знала про маркизов. Мужик, сидящий в кресле спиной ко мне тут же заиграл новыми красками в моих глазах.

— Про то, как после нашей игры, ты садился и чесался, — прочитала я, чувствуя, как на глазах просыхают слезы. Почему пишет она, а стыдно мне?! — Помню твои смешные… пушистые … бубенчики…

Все. До свидания. Я сдаюсь! Не могу!

Обладатель пушистых бубенчиков был невозмутим и спокоен.

— Твои маленькие, смешные, пушистые бубенчики и шерстку на пузике, — прочитала я, в голове составляя портрет. Пока что там был голый красавец в ошейнике с … эм… маленькими пушистыми бубенчиками, которые он постоянно чесал после игры. К общей картине добавилось волосатое пузико, напоминающее коврик.

— Я помню, как однажды наказала тебя, — продолжала я, дрожащим голосом. Изо всех сил я пыталась читать выразительно, с интонацией. Как на детском утреннике.

Глава третья. Испанский стыд

Глава третья. Испанский стыд

Пришлось нервно сглотнуть, чтобы продолжить. Это было ужасно непросто в свете открывшихся фактов.

— За то, что ты разбил мою любимую кружку, — прочитала я, чувствуя, как голос мой голос становится тише. — Д-д-дала рукой под пушистую задницу!

Я знала такие подробности и откровения, что впору убить меня на месте. Как свидетеля. Обладатель пушистой задницы, сидел в кресле все так же невозмутимо. Словно такие письма были для него в порядке вещей.