Дорогой Солнца 2 - Сергей Котов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я спокойно топал вдоль обочины, по остаткам асфальта, стараясь не поднимать пыли. Дорога упёрлась в Т-образный перекрёсток, за которым находились руины бывшего жилого микрорайона.
За перекрёстком стоял обгоревший рекламный щит. Поначалу мне это показалось очень странным: каким образом он устоял там, где не все капитальные здания справились с нагрузкой? Только приглядевшись, я понял, что его подняли и закопали опорами в обугленную землю уже после взрыва, дополнительно укрепив двумя кучами мелких камней.
Озадаченный, я осторожно приблизился к щиту и обошёл его с другой стороны. И тут меня ожидал очень неприятный сюрприз. К щиту было прибито обнажённое человеческое тело.
Я не сразу опознал погибшего, он был достаточно сильно изуродован. Однако пара приметных шрамов и половина лица, которую стало видно, когда я обошёл щит с другой стороны, не оставили сомнений: передо мной был «Арчи», сослуживец по выпускной группе.
Глава 3
Я ожидал немедленного нападения, продолжая играть беспечного наблюдателя. Если это засада — пускай считают, что я не готов, так есть хоть какое-то преимущество. Однако секунда проходила за секундой, но ничего не происходило. К тому же, я не ощущал чужого взгляда — а обычно эта способность меня не подводила.
То, что случилось — безусловно, происшествие чрезвычайное. Однако у меня не было инструкций, как поступать в таком случае. Прервать выполнение задания? Выйти в эфир? Я задумчиво потрогал рацию в кармане.
А что, если это часть испытания? Да, труп выглядит очень натурально, подделать такое, вплоть до запахов, крайне сложно. Но возможно. Снять его, чтобы удостовериться?
Я вернулся к щиту и очень внимательно его осмотрел. Мне категорически не понравились некоторые раны на теле и утолщения под ними. Могли его заминировать? Да легко! Возможно, этим и объяснялось отсутствие засады.
Оставлять тело боевого товарища в таком виде, конечно, нехорошо. Но нужно помнить, что поставленная задача всегда в приоритете.
Я с досадой взглянул на Солнце, которое всё больше клонилось к закату. Ночью поиски входов в убежище (если такие вообще уцелели) вести будет нельзя. О фонарике можно забыть: в руинах кто-то скрывается, крайне враждебный и жестокий. Совсем не обязательно так демонстративно сообщать ему о своём присутствии.
Нужно двигаться дальше. Иначе придётся возвращаться в лес — а это потеря одного комплекта защиты (выйдет время) плюс много лишних часов в зоне с повышенным фоном… да и поспать будет негде. Ложиться на землю — самоубийство.
Так что предельно осторожно, с соблюдением всех мер безопасности и маскировки, я двинулся дальше.
На развилке дороги, за разрушенными микрорайонами многоэтажек, я повернул направо. Так можно было приблизиться к территории предприятия, не заходя глубоко в жилую застройку.
По мере приближения к эпицентру местность становилась всё более ровной. Тут уже не было уцелевших стволов деревьев, только обугленные пеньки. На пепелище, впрочем, всё равно росла трава — с виду вполне нормальная, без аномалий.
Рос и радиационный фон. Когда я, свернув на право на дорожку, выложенную бетонными плитами, подошёл к одной из бывших проходных предприятия, он достиг такой отметки, что я занялся подсчётами времени относительно безопасного пребывания. По всему выходило, что на поиски убежища у меня оставалось часа два-три, потом хочешь-не хочешь, а надо убираться.
Если я обнаружу, что убежище уничтожено — достаточно ли будет этого для подтверждения гибели лиц, указанных в задании? Скорее всего, нет. Если только тоннели убежища не будут залиты расплавленной стеклянистой массой на дне взрывного кратера… но, скорее всего, ничего подобного я не увижу, учитывая, что взрыв был воздушным.
От бышей проходной и стоявшего за ней административного здания остались одни фундаменты. При этом каким-то образом уцелел покосившийся фрагмент бетонного забора. Наверно, от кинетического удара его защитило здание.
С обратной стороны, на заборе, я обнаружил то, о чём многие слышали, когда речь шла о ядерном взрыве и поражающих факторах.
На бетонной поверхности, почерневшей и обуглившейся от высокой температуры, отчётливо просматривались силуэты: человек и собака, довольно крупная, возможно, овчарка. Это были не просто трафареты, выделенные более светлым оттенком поверхности. Они образовали рельеф, потому что часть поверхности оплавилась.
Почему они не укрылись в убежище? Тревога ведь наверняка объявлялась… впрочем, я почти сразу нашёл несколько объяснений: допустим, охранник предприятия в последний момент вспомнил про собаку в будке, и попытался её спасти, но не успел. Или же какой-то житель близлежащих домов не успел вовремя вернуться из леса, где гулял с питомцем…
Как бы то ни было, они погибли мгновенно, а, значит, безболезненно. И, вполне вероятно, остались в истории. Наверняка ведь такой фрагмент, вместе с множеством других, аналогичных, спустя много лет будут размещены в местных музеях Катастрофы, где их будут показывать детям, рассказывая, как безрассудны и жестоки могут быть люди.
Я встряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. Всё-таки обстановка вокруг сильно действовала на психику.
Кстати, если моё первое предположение верно и человек, сгоревший от световой вспышки, работал охранником на проходной — он наверняка двигался в сторону убежища. Стоит проверить.
Обойдя фундамент здания, я увидел воронку, оставшуюся от взрыва. Она находилась в нескольких сотнях метрах, в глубине территории. От заводских построек тут остался чёрное, глянцевито поблёскивающее беспорядочное нагромождение то ли остатков конструкций, то ли застывших брызг и потёков расплавленного грунта.
Чаша воронки была заполнена водой, в которой отражалось голубое небо с лёгкими облачками золотистого оттенка. Это было даже красиво: символ мирной жизни посреди радиоактивного хаоса. Однако любоваться этим делом не было времени: часы и счётчик дозиметра продолжали тикать.
Наверно, мне просто повезло: условное обозначение одного из запасных доступов к вентиляционной шахте уцелело на стороне, противоположной взрыву. Сама бетонная тумба «вентиляшки», видимо, когда-то была закрыта защитным кожухом, от которого осталась только тень на обугленном асфальте. При этом бетонный корпус, представлявший собой куб со стороной около двух с половиной метров, практически, не пострадал.
Входных отверстий было два, оба располагались на уровне чуть выше земли. Размер — где-то метр на полтора. Пришлось быть очень осторожным, чтобы
