Гегемон Греции! - Chen Rui

идеальная температура воды заставила его испустить комфортный вздох. Затем он набрал воды из горячего источника и тщательно смочил лицо.

Тени людей двигались взад-вперед, заслоняя обзор, и поэтому они не заметили, что рядом с ними сидят два государственных деятеля в обнаженном виде.

Энанилус закрыл глаза, прислонился к стене ванны и, казалось, заснул, отчего Поллукс несколько раз проглотил свои слова.

Пропарившись в ванне горячего источника более десяти минут, Энанилу подошел к стоящей рядом ванне поменьше, где вода была неглубокой, а ее дно покрыто морским песком. Еще одна маленькая ванна была вымощена галькой, а другая — речным песком.

Энанилус просто лег и стал тереть спину мягким мелким песком. Отмокал более десяти минут, пока его кожа не покраснела. Затем он вылез из бассейна и попросил раба помассировать ему все тело.

Еще через десять минут Энанилус встал, после чего оттащил свое расслабленное тело в безлюдный уголок. Он сел на скамью у окна и закрыл глаза.

Поллукс подошел к нему, сел, потянулся и сказал: «Принимать ванну из горячего источника очень удобно! Этот горячий источник, который построил Давос, принес большую пользу Турию! Почему мы не подумали об этом раньше? Он заслужил быть любимцем богов!».

Энанилус медленно открыл глаза, посмотрел на него и медленно сказал: «Теперь, когда ты знаешь, насколько могущественен Давос, почему ты часто берешь на себя инициативу борьбы с ним в сенате? Поллукс, я помню, что ты не был таким смелым».

Видя, что Энанилус наконец-то заговорил с ним, Поллукс почувствовал облегчение. Затем он сказал с обиженным выражением лица: «Конечно, я знаю, что без Давоса Союз Теонии не был бы там, где он сейчас, и даже я хочу сделать что-то вместе с Давосом, но он не дает мне ни единого шанса! Он ценит только своих наемников, которые могут говорить только кулаками, и даже ставит их на высокие посты! Теперь есть еще эти вожди варваров, более дикие, с поганым дыханием, каждый день заседающие в Сенате и кричащие на языке, который никто не может понять! А амендолары, которых когда-то вели мы, каждый день носили так называемый «значок основателя», нарочно хвастаясь перед нами… мы — истинные хозяева Турии, но теперь мы можем только стоять в стороне в Сенате! Я, Арифис, Марсиас… просто нарядились в плащ государственных деятелей, чтобы показать его Турийцам. Но на самом деле мы ничем не отличаемся от простых граждан!».

Энанилус огляделся по сторонам. Увидев, что в шумной и переполненной бане никто не обращает на них внимания, он предупредил его глубоким голосом: «Ты слишком возбужден. Говори тише. Поллукс, ты просто еще не дошел до своей очереди. Может быть, в следующем году ты станешь претором какого-нибудь города».

Поллукс усмехнулся: «Энанилус, не утешай меня, ведь даже ты сам не веришь в то, что говоришь. Подумай об этом. Перс может столько лет сидеть на такой важной должности, как главный коммерсант, не получая замены в течение многих лет и не будучи избранным. Неужели я менее способный, чем он? Не забывай, что я также много раз служил в качестве одного из «десяти стратегов» Турии. И даже из-за того, что мне нечего было делать в Сенате, Давос иногда посылал меня на помощь этому иностранцу и получал от него приказы! Неужели Союз Теонии — это все еще место, где мы, настоящие Турийские государственные деятели, можем остаться?».

Энанилус попытался открыть рот, но слова не выходили.

«Ты, естественно, мог бы сказать: «Ты, Беркс, Анситанос, Плесинас — все они высоко ценятся Сенатом». — Поллукс снова усмехнулся: «Как может Плесинас сравниться с нами? Он не более чем простолюдин и теперь стал собакой Давоса, который использует его, чтобы кусать. Анситанос же был полностью поглощен книгой, которую собирался написать, и не имел власти ни над чем другим. А Беркс, несмотря на то, что он по-прежнему является главой Министерства сельского хозяйства, каждый день работал с крестьянами и рабами так, что мог возвращаться в Турию лишь несколько раз в месяц! Иногда он даже не может присутствовать на важном заседании Сената. Он больше похож на обычного профсоюзного чиновника, чем на государственного деятеля. Что касается тебя — Энанилуса, то ты действительно обладаешь властью над флотом, просто…».

Поллукс намеренно сделал паузу.

Энанилус повернул голову, а затем спросил небрежно: «Что именно?».

Слегка улыбнувшись, Поллукс сказал: «За последние несколько лет Давос разрешил иностранцам строить верфи в Турии, нарушив монополию твоей семьи на кораблестроение. Каково твое мнение по этому поводу?».

Брови Энанилуса слегка дрогнули, затем он медленно сказал: «Это потому, что территория Теонии слишком обширна, и нам нужно больше военных кораблей для защиты нашего побережья. А моя семья… не может произвести так много военных кораблей за короткое время…».

«О, ты действительно думаешь ради союза?» — Поллукс с сарказмом сказал, глядя на него: «Жаль, что Давос не выглядит благодарным тебе. Что ты думаешь о том, что он позволил семье своей второй жены получить большую долю военного корабля, чем твоя?».

Энанилус замолчал. К счастью, смущение на его лице было скрыто покрасневшей от горячей воды источника кожей. В связи с монополией на кораблестроение в последние годы, управление стало неэффективным, из-за чего готовые военные корабли имели много проблем с качеством. По этой причине Давос несколько раз разговаривал с ним наедине. Именно поэтому Сенат принял законопроект о «разрешении купцам союзных городов-государств строить верфи в Турии», предложенный Давосом.

«А… что ты думаешь о Секлиане, герое, завоевавшем город Бесидисе, знаменосце Триумфального Возвращения, чья статуя находится в Зале Доблести, и быстро ставшем командиром субфлота под твоим командованием из простого матроса и даже часто посещающим дом Давоса?». — Следующий вопрос Поллукса сразу же заставил Энанилуса побледнеть.

«Давос назначил тебя навархом флота, потому что у него в подчинении не было никого, кто хоть что-то знал бы о морской войне. Но теперь, похоже, он нашел того, кто кажется ему более надежным, чем ты! Энанилус, как ты думаешь, будешь ли ты еще нужен Давосу, ты, который изначально был благородным Турийцем, который не совместим с его вульгарными наемниками?».

Слова Поллукса были подобны ядовитой змее, вгрызающейся в сердце Энанилуса.

Поллукс, внимательно следивший за выражением лица Энанилуса, вздохнул: «Если мы не придумаем другого выхода, то будем просто сторонними наблюдателями в Сенате».

Энанилус покачал кулаком и головой: «Поллукс, ты не понимаешь силу Давоса. Даже моряки моего флота состоят из подготовленных граждан и вольноотпущенников, которые считают этого юношу настоящим командиром, а меня — лишь исполнителем его