История Рима от основания Города - Тит Ливий

(4) Персей вступил в лагерь в скорбной одежде; сопровождал его только сын – никакой другой спутник и товарищ по несчастью не мог бы сделать более жалостным его вид. Толпа сбежавшихся на это зрелище не давала ему пути, покуда консул не отправил ликторов расчистить Персею путь к ставке. (5) Консул, дав всем приказ сидеть, встал и шагнул навстречу входящему царю и подал ему руку; тот было пал ему в ноги, но консул поднял его, не дав коснуться своих колен, и ввел в палатку, приказав сесть напротив советников.

8. (1) Сперва царя стали расспрашивать, что за обида побудила его с такой отчаянною злобой пойти войною на римский народ, чем он и довел до крайности себя и царство? (2) Ответа ждали долго, но царь, глядя в землю, молчал и плакал; тут консул заговорил опять: (3) «Когда бы юношей принял ты царство, не так удивительно было бы, что ты не знаешь, каков народ римский, и в дружбе, и во вражде; (4) но ты-то делил с отцом своим и тяготы войны, какую тот вел против нас, и заботы мира, за нею последовавшего, – мира, который мы пред отцом твоим верно хранили. Так что же ты думал, предпочитая не в мире жить, но воевать против тех, кто в войне тебе доказал свою силу, а в мире – честность?»

(5) Но царь не отвечал ни на вопросы, ни на упреки, и Эмилий Павел повел речь дальше: «Впрочем, явился ли причиною случай, неизбежность или заблужденье ума человеческого, не падай духом. Снисходительность римского народа царями многими и народами испытана в трудный час, а потому ты можешь не только питать надежду, но, пожалуй, быть прямо уверен в своей безопасности».

(6) Все это консул говорил Персею по-гречески; потом продолжил и по-латыни, уже к своим:18 «Вот вам прекрасный пример превратности людского жребия. Я говорю это прежде всего ради вас, юноши. Знайте, не должно в счастии надмеваться и не должно насильничать, полагаясь на сегодняшнюю удачу, – неведомо, что принесет нам вечер. (7) Лишь тот сможет зваться мужем, кого попутный ветер не увлечет, а встречный не сломит».

(8) На том совет и распустили, препоручив заботу о царе Квинту Элию. В тот же день Персей был удостоен приглашения к консулу и прочих почестей, какие только возможны были в его доле. Затем все войско было отпущено на зимовку.

9. (1) Амфиполь принял большую часть воинов, остальных – соседние города.

(2) Таков был конец четырехлетней войны между римлянами и Персеем, таков был конец державы, чьей славой полнились почти вся Европа и вся Азия. (3) Персей считался двадцатым царем19 после Карана, первого царя. Царство он принял в консульство Квинта Фульвия и Луция Манлия; сенат признал его царем при Марке Юнии и Авле Манлии; правил он одиннадцать лет. (4) Македонское царство мало было ведомо вплоть до Филиппа, сына Аминты; затем его стараньями стало расти и крепнуть, однако же, обняв всю Грецию, часть Фракии и часть Иллирии, еще держалось в пределах Европы. (5) Затем македоняне хлынули в Азию и за тринадцать лет правления Александра покорили сперва почти что неизмеримые просторы персидской державы, (6) потом прошли через земли арабов и через Индию до самого края земли, омываемого Красным морем. (7) В ту пору македонская держава была всех больше на земле и всех славнее, но со смертью Александра оказалась растерзана на многие царства, ибо каждый желал властвовать, и силы ее были подорваны, однако прошло еще сто пятьдесят лет20, считая от вершины ее судьбы, прежде чем настал конец.

10. (1) Когда молва о победе римлян достигла Азии, Антенор, стоявший с легким флотом своим у Фан21, перебросил его к Кассандрии. (2) Узнав о том, что вражеские корабли ушли и что война в Македонии окончена, Гай Попилий, стоявший на Делосе для охраны судов, идущих в Македонию, тотчас же отпустил Атталовы корабли и продолжил путь с посольством в Египет22, (3) желая опередить Антиоха на пути к Александрии. (4) Когда, проплывая вдоль Азии, римские послы зашли в Лоримы23, гавань, что чуть дальше двадцати миль от Родоса, как раз напротив самого города, (5) к ним явились родосские старейшины, ибо молва о победе римлян достигла уже и этих краев, и очень просили заехать на Родос: пусть, мол, послы сами узнают, что делалось у них на острове и что теперь там творится, и в Риме доложат об этом – не по слухам, а убедившись собственными глазами, ведь речь идет о добром имени и благополучии государства. (6) Как римляне ни упирались, но пришлось им во имя блага союзников на короткое время прервать плавание. По прибытии их на Родос старейшины мольбами и уговорами затащили римлян в свое собрание. (7) Прибытие послов не успокоило, а усилило страхи родосцев: Попилий припомнил им все, что во время войны они говорили и делали против римлян – и порознь, и все вместе, (8) а нрава был он крутого, резкость речи его усугублялась угрюмостью взгляда и голосом обвинителя, (9) так что родосцы могли по суровости одного сенатора представить себе, как настроен сенат в целом, ведь личных причин для неприязни к родосцам Попилий иметь не мог.

(10) Гай Децимий в речах был умеренней: почти во всем, говорил он, о чем помянул тут Попилий, виновен не народ, а те немногие, что подстрекали чернь; (11) это они, продажные краснобаи, сочинили указы в угоду царю и снарядили те самые посольства, от которых родосцам всегда было не меньше стыда, чем досады; и если народ будет благоразумен, то за все поплатятся лишь прямые виновники.

(12) Эта речь была выслушана с большим сочувствием, ибо Децимий не только снимал груз вины с народа, но возлагал его на настоящих виновников. (13) А потому, когда старейшины стали держать ответ, народ одобрил тех, кто выразил согласье с Децимием и готовность выдать зачинщиков во искупление вины, и не одобрил тех, кто всячески пытался оспорить Попилиевы попреки. (14) Тотчас был издан указ: всякий, кто говорил или делал что-либо в пользу царю и во вред римлянам, ответит головой. Иные бежали еще перед приходом римлян, другие покончили с собой. (15) И хотя римские послы, пробыв на Родосе не более пяти дней, отправились дальше к Александрии, с их уходом ревность родосцев к исполнению указа, принятого перед лицом римлян, ничуть не ослабла, и суд они творили ревностно; такое усердие родосцам внушали в равной мере и мягкость Децимия, и жесткость Попилия.

11. (1) Тем временем Антиох оставил тщетные попытки одолеть стены Александрии. Покорив остальной Египет, он оставил в Мемфисе Птолемея Старшего, чьи притязания на царство он якобы и поддерживал своими военными силами, и ушел с войском в Сирию, чтобы затем напасть на того из братьев, который окажется победителем24. (2) Для Птолемея намеренье Антиоха отнюдь не было тайной, и рассудил он так: покуда младший брат устрашен осадой, можно воротиться в Александрию, если сестра поможет, а братнины друзья не воспротивятся. И он стал слать письма – сперва к сестре, (3) а потом и к брату с друзьями – и писал им, пока не договорился с ними о мире. (4) Он объяснил, что Антиох стал ему подозрителен, когда, передавши ему Египет, оставил в Пелузии сильный гарнизон. (5) Стало ясно, что ключ от Египта у Антиоха в руках и при желании он сможет в любое время вернуться туда с войском, а усобица между братьями ослабит их так, что и победивший уже не сможет противостоять Антиоху. (6) Младший брат и люди его согласились с разумными доводами старшего, да и сестра помогла – советами, а больше мольбами. (7) Так с общего согласья был установлен мир, и старший Птолемей вновь водворился в Александрии, не встретив сопротивления даже у городской толпы25, истощенной осадой, а после голодом, – ведь и по снятии осады в Александрию из Египта не подвозили ничего.

(8) Тут бы и ликовать Антиоху, если б и вправду он войско в Египет вводил, чтобы вернуть Птолемея на царство, под каковым благовидным предлогом он и послов принимал, и рассылал во всей Азии и Греции письма, но он был так раздражен, что стал готовиться к войне против обоих братьев еще решительней и злее, чем против одного. (9) Флот он немедленно послал к Кипру, а сам пошел на Египет и к весне26 был с войском в Келесирии. (10) Возле Риноколура явились к нему послы Птолемея: тот изъявлял благодарность за возвращенное ему отцовское царство и молил Антиоха блюсти этот дар. Лучше пусть скажет прямо, чего он хочет, но за оружие не берется, пусть по-прежнему будет союзником – не врагом. (11) Антиох на это ответил, что и флот и войско отведет не иначе как в обмен на весь Кипр, Пелузий и земли вокруг Пелузийского устья Нила. Назначил и последний срок для ответа о выполнении требований.

12. (1) Срок истек, и Антиох, отправивши нильским устьем суда к Пелузию, сам двинулся через пустыни Аравии; он был принят и жителями Мемфиса, (2) и прочими египтянами, кем добровольно, а кем из страха, затем спустился к Александрии, не утруждаясь большими переходами. (3) У Элевсина, что в четырех милях от Александрии, он перешел Нил и тут повстречал римских послов. (4) Антиох приветствовал их и протянул было руку Попилию, но тот ему подал дощечки с сенатским постановлением27, велев сперва прочитать. (5) Прочитав, Антиох пообещал созвать друзей и с ними обдумать, как быть ему, но Попилий повел себя по обыкновенью круто: палкой, с которою шел, очертил он ноги царя и сказал: «Дай мне ответ для сената, не выходя из этого круга!» (6) Опешив от такого насилия, Антиох замешкался было с ответом, но ненадолго, и сказал: «Что почли за благо в сенате, то я и сделаю». Лишь тогда Попилий подал Антиоху руку – как союзнику и другу.