Не будите Гаурдака - Светлана Багдерина

Сосредоточенно сдвинув брови и не глядя по сторонам, он дотронулся кончиками пальцев до подставленных ладоней Анчара, бормоча что-то, похожее на считалку, и тут плотину эмоций Наследников словно прорвало.

— Выпусти нас!

— Скорее же, ну!

— Мы должны!..

— Волхв, быстрей, Хель и преисподняя!..

— Выпустить? Выпустить?! Кабуча, дети! — гневно воскликнул маг-хранитель. — Поработайте же для разнообразия головами хоть раз!

— Но Масдай там!

— Если цел! И если там! А мы здесь! Пока! И если вы думаете, что два чародея, один из них истративший силу посоха почти до нуля, и свою тоже, могут противостоять полубогу когда у того действительно дойдут до них руки, то не будьте идиотами!

— Но до сих пор… — начал было калиф, но маг-хранитель не дал ему закончить.

— До сих пор он был занят доставанием и созреванием своих тварей, — тихо и яростно, словно во всем был виноват именно Ахмет, заговорил чародей.

— Он их… создает? — брезгливо скривился калиф.

— Нет, что ты, — усмехнулся старик. — Это те, кто отдал ему души в прошлый раз. В обмен на бессмертие. И слово свое он сдержал, надо сказать.

— Мерзость какая… Лучше возродиться как эфа или шакал, чем… — передернуло Ахмета.

— Клянусь Рагнароком, они не думали, что бессмертие будет именно таким, когда продавались Пожирателю! — гоготнул отряг.

— И чего ему приспичило сейчас их вытягивать? — подозрительно нахмурилась Сенька.

— Потому что если их вовремя не вытащить, то окно закроется, и они останутся там еще пень знает на сколько столетий, если не навсегда, — хмуро продолжил объяснения Адалет. — Но когда он покончит с этим — покончит и с нами, как с кучкой слепых котят. И ему самому даже напрягаться не придется — когда плоскомордые встанут на крыло…

— Мы с такими уже разделывались! — презрительно вскинул голову Олаф.

— В воздухе? С двумя-тремя десятками? — впился в него горящим взглядом Адалет. — А как насчет повоевать на земле и с двумя-тремя сотнями?

Угрюмо-вызвающее выражение на физиономии конунга кричало, что натрави Гаурдак на него хоть две-три тысячи, он не сбежит. Но в том, что бой даже с сотней будет последним не только для него, но для них всех, он не сомневался.

— Значит, отходим, — словно прочитав его мысли, устало выдохнул старый волшебник.

— Но без Масдая… — растерянно пробормотал Кириан.

— Но он без нас… — жалко пискнула Сенька.

Свечение там, где должен был находиться Гаурдак, стало интенсивно лилового цвета. Оно поглотило растекающиеся серо-белые ряды крылатых, превращая их из добрых духов и бронвенов в стадо упырей, и неспешно поползло в их сторону. Повеяло холодом и склепом. Там, где фиолетовое зарево касалось огня, он дрожал и прижимался к земле, точно побитая собака. Неровный сиренево-алый свет плясал какой-то безумный танец на гладких лицах крылатых, и временами начинало казаться, что они подмигивали, кривились и скалились.

При виде угасающей защиты людей яйцелицые ободрились и двинулись на прорыв, и если бы маги не бросили моментально все силы на поддержку распадающегося заклинания, через несколько секунд авангард оказался бы внутри круга.

— Там, поодаль… был большой валун… на котором поместимся мы все… — отрывисто прохрипел Адалет.

Крупные капли пота катились по его застывшему в напряжении лицу, словно от физического усилия, опущенные веки вздрагивали, бескровные губы то и дело сжимались в ниточку, и было понятно даже не магу, что если бы старик не вцепился в свой посох, то уже бы упал.

— Конечно, по части легкости в управлении и маневренности… до нашего мохерового шатта-аль-шейхца ему далеко… — тяжело дыша, договорил он. — Но вдвоем с Платаном… Каштаном… Чинаром…

— Но Масдай наш друг! — яростно выкрикнула Серафима. — И он цел, цел, цел!!!

— Он и мой друг, помните? — болезненно скривился волшебник и с трудом приоткрыл глаза. — Это я говорю на тот случай, если кто-то забыл… или не знал… И больше всего на свете мне хочется сейчас бежать впереди вас с Олафом… и искать, пока не найду… или пока Гаурдак меня не прихлопнет. Да, я тоже дурак… не вы одни… Но подумайте сами. Если мы сейчас не уйдем… то Белый Свет окажется голым… перед лицом Пожирателя. Счастье… по оптовым ценам! Исполнение всех желаний… в нагрузку! Всё ни за что!.. Кто против?!.. — Адалет яростно сплюнул и продолжил: — Мы должны предупредить людей… Разъяснить… Организовать сопротивление, наконец! Если не мы… то кто это сделает? Кто?!

«Вы летите — а мы останемся его искать», — готово было сорваться с губ Наследников, Сеньки и даже поэта, но один взгляд на обтекающую их крылатую орду, почти замкнувшую круг, заставил эти слова застрять в горле.

Комом слез.

В романах, прочитанных Иванушкой за свою недолгую, но богатую читательскую жизнь, в подобный момент главному герою всегда или приходила в голову гениальная мысль, как легким финтом ушами победить сразу всех, или неожиданная, но своевременно запланированная автором подмога выныривала из ниоткуда, или, проникшись важностью момента, герой обретал нежданно-негаданно силы невиданные, и тогда враги под его мечом или даже кулаками валились десятками, если не сотнями. Заботливые писатели никогда не доводили своих персонажей до принятия решений таких, какое предстояло им: остаться и погибнуть наверняка, без единого шанса на удачу — или отступить и спастись[236], чтобы провести остатки дней, убеждая всех и каждого во вреде исполнения желаний и тотального счастья — и в обществе неотвязной мысли о том, что может быть, если бы они всё-таки остались…

«Кажется, в шахматах это называется „цугцванг“», — тоскливо подумал царевич.

Он честно попытался прислушаться к себе, одновременно прощупывая взглядом лиловые в отблесках алого окрестности: не посетила ли его потрясающе-остроумная идея, не проклюнулись ли сверхспособности и не видать ли нежданной помощи.

Но нет.

Что-либо более остроумное, чем спросить у супруги, не придумала ли она чего, в голову ему приходить отказывалось. Из сверхвозможностей он обнаружил у себя только способность стоять, не опираясь больше на меч. А помощи…

Из помощников вокруг были только желающие добить, чтобы не мучился.

«Эх, попадись мне только автор этого романа…» — невесело усмехнулся своим мыслям Иванушка, но и эта кривая усмешка слетела с его лица как осенний лист под бурей, стоило только вспомнить про Масдая.

Масдай…

— Ну так что скажете? — пожирая тревожным взором огибающую кольцо орду, поторопил их с ответом Адалет.

Молчание стало ответом старику. Молчание, играющие желваки, отведенные глаза и бессильно опущенные плечи.