Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Само собой, для сохранения богатства и власти благородному сословию нужны были исключительные права на власть в виде Синклита, и рабовладение. Первое позволяло им захватывать новые земли и повышать ренту под самыми безумными предлогами, защищать право на торговые контракты и принимать выгодные только им законы. Ну а второе давало почти бесплатную рабочую силу, которая возделывала их поля и виноградники, пасла их скот, гибла за них в шахтах ради ценных руд и обслуживала всю их жизнь. И поэтому ларгесы были очень зависимы от того, кто именно поставляет рабов на рынок. А также от своих привилегий, которые они неизменно оправдывали удивительно большим вкладом в защиту и процветание государства.
Вот и сейчас стоявший на трибуне лидер алетолатов и племянник почившего Рего Ягвиша, Предстоятель Патар, говорил как раз об исключительном долге ларгесов перед государством, и о том, как будет непросто подыскать достойную замену Эйну Айтаришу.
– О благородные старейшины! Ныне, в век упадка нравов, в век, когда идеалы старины превращаются в пустой звук, а жизнь стала скупа на героев, так трудно найти достойных приемников титанам прошлого. Оглянитесь, о благородные старейшины,– нет никого, кто стал бы для нас светочем во тьме. Кто явил бы собой пример мужества, чести, достоинства или самоотверженности. Мы измельчали и опростились и вот уже наши юноши больше мечтают о жизни купцов, чем воинов, а испытания предпочитают наслаждениям. То есть, кхм… наслаждения предпочитают испытаниям. Горе нем, ежели столпы государства прогнили, ежели… кхм… не родит наша земля достойных сынов, а дочери не родят, кхм…
Глава партии алатреев запнулся и замолчал, окончательно запутавшись в последовательности родов. Напряженно хмуря лоб, и явно вспоминая слова, он так и стоял на трибуне, пока в зале нарастали перешептывания. Джаромо ели заметно улыбнулся, не в силах скрыть своего удовольствия.
Его дядя Рего Ягвиш был и вправду красноречив. Он умел убеждать, умел вести за собой и очаровывать. А вот племянник как всегда говорил писаными банальностями, да ещё и умудрялся их путать и забывать. Сколько не работали с ним мастера-ораторы, сколько не обучали его и не писали ему речи, публичные выступления давались ему столь же легко и непринужденно, как полеты рыбе.
Да и выглядел он не в пример своему покойному дяде. Если Рего был высок, худ и обладал строгой красотой, в которой чувствовалось особое обаяние аскетичных ларгесов древности, то его племянник быстро располнел, а меленькие бегающие глазки и короткий скошенный лоб на фоне абсолютно лысой головы, больше подходили лавочнику или камнетесу, чем главе древнего рода. Так что если бы не святая вера алатреев в принцип наследования должностей и титулов, то предстоятельство никогда бы не случилось с Патаром Ягвишем.
– Не родят героев и победителей, достойных почестей воспетых в веках! – выкрутившийся из словесной ловушки глава партии весь просиял и расплылся в блаженной улыбке, вытирая выступившую на лбу испарину.– Достопочтенные старейшины, мы ларгесы – суть основа государства и его хранители. Именно на наших плечах лежит вся ответственность за его сохранение. И сегодня мы с горечью должны признать, что нет ни единого имени, кое можно было бы без сомнения назвать, как приемника великого Эйна Айтариша, нашего доблестного и отчаянного льва. А посему я призываю на месяц или более отложить решение этого вопроса, дабы каждая партия могла составить свои списки.
По залу разнесся стук поддержки. Весьма вялый, но однозначно говоривший, что Синклит согласен с предложением. Окинув старейшин взглядом победителя, Патар Ягвеш спустился с трибуны и пошел на свое место. Джаромо проводил его взглядом. На мгновение их глаза встретились, и Великий логофет ели едва заметно ему подмигнул.
Как бы не был плох в публичных выступлениях глава алатреев, торговался он похуже базарной бабы. За месяц отсрочки Джаромо пришлось пообещать ему двести обученных рабов, пятьсот голов скота и земли в южном Кадифаре с недурными виноградниками. Но все это было не важно. Он заплатил бы и большую цену, если бы потребовалось. Ведь через месяц юный Тайвиш должен был с триумфом вернуться в Кадиф, покоряя сердца граждан дарами своей победы, и тогда даже Синклит не осмелиться пойти против нового народного героя.
Как только глава алатреев вернулся на свое место, на трибуну поднялся Первый старейшина Шето Тайвиш. Окинув собравшихся добродушным взглядом он заговорил мягким, но весьма громким голосом.
– Почтенные старейшины, я вижу, что Синклит не имеет возражений против предложения премногоуважаемого Патара Ягвеша, а посему перед богами и народом я объявляю это решение принятым. Выборы нового Верховного стратига переносятся на месяц или более, дабы алатреи и алетолаты могли в спокойствие подготовить списки достойных,– зал тут же наполнился стуком кулаков по подлокотникам. Первый старейшина терпеливо дождался возвращения тишины, а потом продолжил.– Как бы нам не было грустно и больно прощаться с Эйном Айтаришем, что столько лет оберегал рубежи и покой государства. Как бы не пугала нас неизвестность и неопределенность в выборе, я призываю вас отринуть тяжелые мысли и обратиться к другим насущным государственным делам. Сегодня нам предстоит решить восемь вопросов, включая судебную тяжбу между премногоуважаемыми родами Рагвишей и Утелишей, обратившихся в Синклит за справедливостью. Напомню, что суть их спора в исключительном контракте на поставку лампадного масла для нужд храмов в Барладе и Касилее. Вот уже сто двадцать лет этот контракт закреплен за благородным родом Рагвишей, но месяц назад достопочтенный сын и наследник старейшины Эдо Утелиша занявшись расширением винного погреба их имения под Барлой, обнаружил замурованный в стене свиток с царской печатью. Внутри было распоряжение за подписью Патара Крепкого Ардиша о передаче права на поставки масла роду Утелишей, и изъятия в их пользу находящихся в собственности Рагвишей оливковых рощ у озера Сельда. Увы, мы не знаем и вероятно не узнаем никогда, почему сей важный документ был спрятан, а не предъявлен сановникам и эпархам, но в свете вновь открывшихся обстоятельств род Утелишей заявляет, что не претендует на оливковые рощи, но просит удовлетворить их законное
