Опасные удовольствия - Лонг Джулия Энн

Бледный свет проникал в комнату через окно, значит, рассвет только что наступил. Мэдлин стояла у таза с водой и пыталась, не поднимая шума, умыться; он видел, как она окунает в таз тряпочку, отжимает и подносит к лицу.

Колин понимал, что она скоро узнает, что он проснулся, потому что ее ухо тонко улавливало все окружающие звуки. Но он оставался неподвижным, стараясь ровно и глубоко дышать, чтобы получить в свое распоряжение еще оно мгновение, когда он мог просто смотреть на нее.

Мэдлин стояла к нему спиной. Она спустила платье, чтобы обмыть тело, и оно волшебным образом ниспадало складками и удерживалось у нее на бедрах. Но в ней чувствовалось какое-то напряжение; она плотно прижала локти к своему стройному телу, потому что в комнате было холодно.

В этом тусклом свете ее кожа казалась необыкновенно белой. Мимолетное и необычное чувство страха перехватило дыхание. Принимая во внимание ту жизнь, которой жила Мэдлин, она должна была быть в кольчуге или в тяжелом панцире, как черепаха.

Колин выскользнул из постели, и в два шага оказался рядом с Мэдлин. Она осталась на своем месте, но прежде чем успела повернуться, Колин мягко разжал ее пальцы и взял у нее тряпочку, которой она обмывала тело.

Мэдлин немного повернула голову, через плечо бросила на него взгляд и вопросительно подняла брови.

На поверхности воды в тазу плавал и крошечные кристаллы льда, и Колин отогнал их рукой, обмакнув тряпочку. Он отжимал ее до тех пор, пока с нее не перестала капать вода, потом взял в ладони и попытался своим дыханием согреть ее для Мэдлин.

Как само собой разумеющееся, его рука скользнула под тяжелую массу волос и приподняла ее. Колин прижал Мэдлин к себе и стал осторожно обтирать ее шею. Она наклонила голову вперед, подчиняясь его желанию помочь, и с благодарностью прижалась к его теплому телу. Мэдлин что-то мурлыкала, чем вызвала улыбку Колина.

Потом она чувственно, сладострастно, как кошка, откинула голову назад, прямо в его ладонь. И Колин был благодарен ей за это. Баюкая ее голову и запустив пальцы в густые волосы, просто так, ради удовольствия, он нежно и мучительно медленно водил влажной тряпочкой у нее вокруг уха, уделяя внимание каждому изгибу, и при этом дышал ей прямо в ухо. Это было купание; и это было обольщение, Колину хотелось верить, что Мэдлин понимает это.

Когда его рука скользнула к шее, и он увидел, как бьется ее пульс, и услышал ее дыхание, он уже знал, что она все понимала.

Колин обошел Мэдлин, встал перед ней и увидел, что она скрестила руки на груди. Он положил руку на ее запястье, вопросительно поднял брови и медленно поднял ее руки над головой.

Глядя ей в глаза, он провел тряпочкой от тонкого запястья вниз к плечу, в подмышечную впадину и немного потер там.

– Очень основательно. – Мэдлин хрипло и смущенно засмеялась.

– Я такой, – согласился в ответ Колин.

Он переключился на вторую руку, и Мэдлин почувствовала, как румянец заливает щеки и следом за этим розовеет вся кожа. Она выгнулась навстречу его прикосновениям и, когда он наконец коснулся ее груди, издала тихий стон облегчения.

А Колин действительно делал все основательно. Тряпочкой обвел контуры груди, задержался на розовых сосках, потом его голова склонилась к ее груди, и рот коснулся горячего влажного соска.

– О-о… – выдохнула Мэдлин.

Она запустила пальцы в его волосы, потом он оторвался от ее груди и заскользил губами по шелковистой коже живота.

– Теперь твоя очередь, Мэдлин, спеть для меня.

Его губы прижались к темному треугольнику волос, прикрывавших ее лоно. Его дыхание, подобно горячему шелку, согревало самую интимную часть ее тела; результат был ошеломляющим, она трепетала от охватившего ее желания, дыхание ее участилось. Он мягким движением заставил ее раздвинуть ноги, и она увидела, что его голова скрылась у нее между ног. Язык Колина творил с ней нечто невообразимое, волны чувственного блаженства затопили ее целиком. На долю секунды ей даже показалось, что она сейчас расстанется со своим телом. С ее губ сорвался стон наслаждения, и она вскрикнула на лике блаженства. «Это я, – успела подумать Мэдлин, стараясь восстановить дыхание. – Это была я».

– Отличная песенка, Мэд, – пробормотал Колин. – А можно услышать следующую строчку?

Он подул на влажные лепестки трепещущей плоти, у Мэдлин перехватило дыхание, она чертыхнулась, когда он снова коснулся языком того места, где пульсировало желание.

– Я… остановись… Кол… – Это были скорее какие-то фрагменты эмоций, а не слова. Она вовсе не хотела, чтобы он останавливался. Ощущения, которые она сейчас испытывала, пугали своей новизной.

Колин еще крепче прижал ее к себе.

– Иди ко мне, Мэдлин, – простонал он.

Ее пальцы скользнули сквозь упругую гущу его волос, нащупали плечи. Движения его языка сводили Мэдлин с ума, она закрыла глаза, запрокинула голову и опять застонала.

Она видела его восставшую плоть и знала, что он тоже сходит по ней с ума.

У нее перехватило дыхание. Изнутри поднялась какая-то мощная огненная волна, и она начала двигаться вместе с ним, торопя его возгласами удовольствия и выдыхая его имя. Окружающий мир перестал для нее существовать.

Наконец Мэдлин выгнулась всем телом, Колин успел подхватить ее, чтобы она не упала, и отнес на кровать.

Он завел ей руки за голову и прижал ее бедрами к кровати. Она была беззащитна. Впервые в жизни. Но именно этого она и хотела.

– Моя!

Казалось, это слово вылетело непроизвольно, как выдох. Потом он приподнялся и одним мощным движением вошел в нее.

Мэдлин вскрикнула. Ее охватило блаженство, когда плоть Колина заполнила ее всю. Это было именно то, что ей нужно.

Мэдлин обвила ногами его поясницу, стала двигаться с ним в одном ритме и в какой-то момент взлетела на вершину блаженства. Колин последовал за Мэдлин и выдохнул ее имя.

– Мне понравилось, как ты вскрикнула, Мэдлин.

Мэдлин шлепнула его, у нее даже не было сил поднять руку. Колин попытался рассмеяться, но издал звук, похожий на хрюканье, они основательно вымотали друг друга.

– Могут подумать, что здесь произошло убийство, – смущенно пробормотала Мэдлин. Она имела в виду людей, находившихся внизу.

– Они подумают, что ты испытала величайшее удовольствие. Хотя сомневаюсь, что кто-нибудь слышал твой крик. Он был очень тихим.

Мэдлин посмотрела на Колина. Он выглядел на десять лет моложе, худощавый, и лежал рядом с ней в чем мать родила. На губах бродила едва заметная улыбка, глаза закрыты, дрожат длинные ресницы, темные волосы, взмокшие от пота, топорщатся во все стороны.

Они накинули бы петлю ему на шею, затянули ее и лишили его жизни. А тысячи зрителей наблюдали бы за его бездыханным телом, болтающимся на виселице, если бы ее план провалился.

Мэдлин резко села и обняла руками колени.

– Мэд?

Она оглянулась через плечо.

– Нам надо идти, – решительно заявила она. – У нас мало времени. Мы должны…

– Нет, – мягко возразил Колин. Он тоже сел и обнял Мэдлин. Она закрыла глаза, потому что теряла голову от его прикосновений и не знала, как с этим бороться.

– Пока нет, – снова повторил Колин, и на этот раз она ощутила его дыхание у себя на затылке. Потом он коснулся губами ее шеи, нежно прикусил мочку уха. Ощутив его теплое дыхание на чувствительных изгибах ушной раковины, Мэдлин потеряла дар речи.

Он знал, что его прикосновения были сладким обжигающим пламенем, в огне которого она таяла и отдавалась во власть страсти. Он видел, как напряглись ее соски, как напряженно бьется пульс у основания шеи.

– Вот так, – пробормотал он и медленно наклонил ее вперед, скользя ладонями по ее бокам, по талии, так что она лбом уперлась в стеганое одеяло на кровати.

Одна рука Колина осталась у нее на спине, вторая скользнула между ног, где уже скапливалась влага. Мэдлин с трудом дышала, уткнув голову в согнутые руки. Прикосновение шершавой ткани покрывала к соскам лишь усиливало возбуждение.