Эта покорная тварь – женщина - В. Гитин

В это время маркиза де Бринвильер, изнемогавшая от любовного томления и кипевшая жаждой мести, ухитряется передать письмо своему любовнику. Тот в ответном письме указывает адрес мадам де Войсин...

Через некоторое время скоропостижно умирает отец маркизы, граф де Олро, двое его сыновей и младшая дочь. Маркиз де Бринвильер каким-то чудом остается в живых.

Происшедшее никак нельзя было отнести к разряду случайных, и начинается расследование. Мадам де Войсин арестована. Ее допрашивают в страшной Горячей палате, которая славилась способностью развязывать самые упрямые языки. Там мадам де Войсин встречается с маркизой де Бринвильер. Ее дело рассмотрели довольно быстро, и в апреле 1679 года она была сожжена на костре. Правда, в знак уважения к высокому титулу, ей предварительно отрубили голову, а потом уже отправили тело на костер.

А следствие продолжалось. Пришлось давать показания и двум племянницам кардинала Мазарини, и герцогине де Буиллон, и графине де Суассон, и многим другим высокопоставленным и любвеобильным дамам. Круг клиенток мадам де Войсин оказался настолько широк и настолько затрагивал высшие придворные сферы, что Людовик XIV постарался замять этот громкий скандал.

В результате на костер пошли только мадам де Войсин и двое ее слуг (разумеется, без предварительного обезглавливания).

КСТАТИ:

«Любовь! В каких только безумствах не заставляешь ты нас обретать радость».

Следующая история чисто женского преступления на почве любви произошла в середине XIX века в шотландском городе Глазго.

Тогда, в 1855 году, девятнадцатилетняя дочь местного архитектора, мисс Маделейн Смит была своего рода украшением средних слоев городского общества и объектом повышенного внимания потенциальных женихов, которых она не воспринимает всерьез, так как рассчитывает на некоего принца, который воплотит ее честолюбивые мечты.

Но случилось так, что в Глазго приезжает молодой француз Пьер Эмиль Л’Анжелер, его представляют мисс Маделейн, и она безоглядно влюбляется в него, вмиг забыв о своих притязаниях на богатство и славу. В этом плане тут было не на что рассчитывать, потому что Л’Анжелер был беден и жил лишь на мизерное жалованье клерка торгового дома. Но это обстоятельство не помешало Маделейн потерять голову от красавчика-француза.

Вначале их роман носил сугубо эпистолярный характер, но по- своему бурный. Они писали друг другу по нескольку писем вдень, как, впрочем, было принято в ту целомудренно-викторианскую эпоху.

На этой стадии роман держался в секрете, и о нем знали лишь двое посторонних: романтически настроенная старая дева,— знакомая Л’Анжелера,— мисс Перри и одна из служанок Маделейн.

Весной 1856 года эпистолярная стадия естественно переходит в сексуальную, что, однако, не повлияло на интенсивность переписки, которая теперь отражает не только платонические, но и вполне телесные впечатления от общения друг с другом. В письмах они называют себя мужем и женой, что по факту половой близости и по законам Шотландии можно было воспринимать как реальность. Обсуждалась и возможность тайного бегства, но ввиду того, что жалованье «мужа» составляло лишь 10 шиллингов в неделю, а «жена» полностью зависела от родителей, эта возможность едва ли могла быть реализована.

В то время семья Смитов занимала угловой дом на Блитсвудской площади. Окна спальни Маделейн располагались немного ниже уровня тротуара со стороны боковой улицы, и одна из оконных ниш служила любовникам почтовым ящиком в те дни, когда у них не было возможности видеться непосредственно в спальне.

А над квартирой Смитов жил некий преуспевающий торговец, который уже давно оказывал знаки внимания своей очаровательной соседке. Звали этого джентльмена Вильямом Миннохом. Маделейн вначале упорно не замечала его ухаживаний, а потом, спустя некоторое время после начала своей связи с молодым французом, вдруг сменила гнев на милость.

Эта девушка, видимо, обладала достаточно холодным рассудком и не смешивала такие понятия как «цель» и «средство», поэтому сексуальные радости с Л’Анжелером не могли перевесить безрадостной перспективы стать женой мелкого клерка.

И она вместо мелкого клерка выбирает крупного торговца.

28 января 1857 года Маделейн в присутствии своих родителей дает согласие стать супругой мистера Вильяма Минноха.

Вот здесь, по сути, и берет свое начало та часть этой истории, над загадкой которой безуспешно ломали головы психологи и юристы второй половины XIX столетия, истории, сделавшей мисс Маделейн Смит на долгие годы объектом всеобщего внимания, а судебный процесс над ней — особым прецедентом британского судопроизводства.

Начало этой истории кажется нам сейчас, в конце XX века, совершенно банальным, однако тогда, в 1856 году, в викторианской Англии, девушки из благополучных семей не расставались с невинностью до брака, а если это и происходило, то в силу совершенно особых обстоятельств, таких, например, как безумная, испепеляющая любовь.

Но если предположить подобное в варианте мисс Маделейн, тогда для нее не должно было иметь никакого значения такое прозаическое соображение как материальный статус Л’Анжелера. Она ведь с самого начала их знакомства знала, что он беден, что у него нет никаких перспектив поправить свое материальное положение, а следовательно, как девушка прагматичная, она не могла планировать супружескую жизнь с этим человеком.

Тогда что же остается? Нерассуждающая страсть? Но ее поведение говорит об обратном. Просто похоть? Но ее можно было удовлетворить (если уж не было истинной любви к Л’Анжел еру) хотя бы с тем же Вильямом Миннохом, который на правах жениха, наверное, не отказался бы «снять пробу». Здесь, правда, тоже могли возникнуть этические сложности, но все-таки меньшие, чем при неоспоримых доказательствах «порочности» новобрачной.

Но вернемся к этой нашумевшей истории.

Итак, 28 января Маделейн становится официальной невестой мистера Минноха, не поставив об этом в известность своего «мужа». Смутные слухи об ухаживаниях торговца долетали до ушей Л’Анжелера, но он не придавал им особого значения.

Но вот 30 января он получает записку от Маделейн, в которой та просит как можно скорее вернуть все ее письма к нему.

Л’Анжелер сопоставляет эту просьбу со слухами о торговце и приходит к вполне естественному выводу. В ответной записке он обвиняет свою «жену» в вероломстве и заявляет, что если и придется кому-либо отдать ее письма, то только ее отцу.

Представив возможную реакцию своего благонравного отца, Маделейн приходит в ужас. Ее вторая записка уже не содержит в себе никаких требований, а лишь просьбу увидеться для переговоров.

Л’Анжелер отвечает отказом.

Третья записка Маделейн изобилует эпитетами типа: «мерзавец», «негодяй» и «шантажист».

Эти обвинения были совершенно беспочвенны. Как выяснилось в ходе следствия, получив эту записку, Л’Анжелер сказал своему приятелю Т. Кеннеди: «Мне не нужны ни деньги, ни месть. Мне нужна она; и поэтому я никогда не отдам эти письма»,— и добавил, немного помолчав: «Том, она принесет мне смерть!»

Переписка продолжается. В письмах Маделейн Л’Анжелер вновь становится ее «любовью», «ласковым, милым и единственным».

12 февраля Л’Анжелер сообщает мисс Перри о том, что через неделю, девятнадцатого, у них с Маделейн назначено любовное свидание.

Хроника дальнейших событий развивалась следующим образом:

19 февраля. Вечером Л’Анжелер уходит, взяв с собой ключ и предупредив домовладелицу о том, что вернется очень поздно.

20 февраля. Утром домовладелица обнаруживает своего квартиранта корчившимся на полу от невыносимых болей в желудке.

В своем дневнике, который суд почему-то не счел нужным зачитывать, Л’Анжелер написал: «Четв., 19. Виделся с Мими, но очень недолго — недомогание, сильные боли в желудке».

Далее там записано: «Воскр., 22. Виделся с Мими в гостиной. Пообещала французскую Библию. Очень заболел».

23 февраля. В четыре утра Л’Анжелер позвонил домовладелице, которая, войдя, застала его в обмороке.

Из письма Маделейн: «Ты выглядел плохо в воскресенье вечером. Думаю — оттого, что ты плохо питаешься. При следующей встрече я заставлю тебя съесть целую буханку хлеба».

Из показаний мисс Перри: «Он сказал мне: «Не знаю, почему мне было так плохо после ее кофе и какао». А еще он сказал: «Если случится так, что она меня отравит, я прощу ее».

Подобное же Л’Анжелер говорил своему приятелю Д. Тауэрсу.

Из материалов следствия:

«21 февраля мисс Маделейн Смит приобрела у аптекаря Мардоха одну унцию мышьяка с целью, как она объяснила, послать садовнику в загородный дом».