Гильдия убийц - Личия Троиси

Дубэ знала, что Ракса — один из малых богов, покровитель торговцев и воров. Дженна носил образ этого святого, всегда пряча его под одеждой. Медальон тоже был украден на улицах Макрата. Однажды он подарил Дубэ такой же, и образок этот остался где-то пылиться.

Священнослужитель…

Она сжала кулаки. Ей это совсем не нравилось.

— Как скажете, — ответила она и уже собралась уходить, когда Иешоль снова заговорил:

— Это поручение ты будешь выполнять не одна.

Дубэ застыла на месте.

Иешоль указал ей на мужчину, который, наконец, поднял голову.

У него были голубые глаза. Яркие голубые глаза, иронически смотревшие на Дубэ. Трудно было поверить, что он — один из представителей Гильдии.

— Тоф поможет тебе выполнить задание. Он — очень хорошо подготовленный убийца и сможет подсказать тебе, как лучше действовать.

Мужчина поприветствовал ее принятым у членов Гильдии знаком, но Дубэ не ответила на него.

— Меня уже обучили, и я знаю, как надо действовать.

— Теория — это одно, а практика — совсем другое. К тому же мы не должны забывать, что это, собственно, твое первое убийство.

— Как скажете, — повторила Дубэ, скрывая свою ярость.

Она скупо попрощалась и направилась к выходу. Услышав, что Тоф идет за ней, бросила ему через плечо:

— Тебе следовало бы двигаться бесшумно.

Он ответил ей сдержанной ухмылкой.

— Я не демонстрирую свои способности в подобных обстоятельствах.

Дубэ продолжила свой путь, Тоф невозмутимо следовал за ней.

— Ты не думаешь, что мы должны договориться о деле? — спросил он, наконец.

— Всему свое время.

— Тогда завтра.

— Хорошо, завтра.

Он пожал плечами:

— Как хочешь, — и посторонился, пропуская ее. Он ушел, размахивая руками.

Тоф пришел за ней, когда она тренировалась. Дубэ боролась с Шервой, когда увидела стоящего на пороге человека. Он только смотрел на нее, но делал это с такой вызывающей откровенностью, что Дубэ разозлилась и тут же совершила промах.

— Иди к нему, Иешоль меня предупредил, — сказал ей Шерва.

Они вошли в пустую комнату у гимнастического зала, сели на пол. Тоф развернул перед ней бумаги, которые содержали расписание, скрупулезное описание привычек Дуната и план храма. Тоф хорошо проделал свою работу, собрав исчерпывающие сведения, тем самым избавив ее от расследования — той части работы, которая только и могла быть привлекательной для нее в этом страшном деле.

— Вижу, ты изучил все до мельчайших деталей.

Тоф улыбнулся. У него был по-дурацки гордый вид.

— Я стараюсь хорошо служить Тенаару.

— А в чем, по-твоему, будет заключаться моя роль? Ты оставишь что-нибудь мне или хочешь получить все почести после выполнения?

В ее словах прозвучала ирония, хотя она была бы счастлива уступить ему всю работу.

Тоф положил руки на пергамент.

— Верховный Страж говорит, что убить должна ты. А я буду только следовать за тобой и подсказывать тебе.

Вот это удача…

— Не слишком-то у тебя доблестное задание…

Тоф снова улыбнулся. Он постоянно улыбался.

— Если бы ты правильно вела себя с Реклой, то я бы не путался у тебя под ногами.

— А что тебе известно?

— Мне известно все. Ты ничего не видишь, но Дом тебя видит. Мы все знаем о тебе, наблюдаем за тобой, следим за тобой, чтобы понять — наша ты или нет.

— Так я — ваша?

Тоф пожал плечами:

— Посмотрим, когда ты убьешь. Мне это неинтересно. Я думаю только о Тенааре и хочу доказать, что я — великий убийца.

Тоф собрал свои бумаги и встал.

— Отправимся на рассвете, я подойду к твоей комнате. Приходи на молебен сегодня вечером.

Наступила Ночь Затмения. Это была первая всеобщая церемония Дома, в которой участвовала Дубэ. Ей дали черный плащ и кинжал. Рекла объяснила ей, что новые убийцы получают свое оружие во время Ночей Затмения. Дубэ спрятала свое оружие в сапог, но она уже знала, что не воспользуется им. Ее главным оружием был кинжал, который подарил ей Учитель: другим оружием она пользоваться не хотела.

Все собрались в храме незадолго до полуночи. Верхняя часть купола слева была раскрыта, и сквозь отверстие сияла кроваво-красная Рубира. Вскоре храм заполнился людьми. Иешоль с алтаря произносил молитву. В воздухе пахло ладаном. У Дубэ началось жжение в глазах, голова кружилась. Заунывное, тягучее пение победителей подействовало на Дубэ гипнотически. И вскоре она тоже начала повторять молитву вместе со всеми, медленно покачиваясь и поднимая руки к небу.

Потом Иешоль громко закричал, и все стали смотреть на небо через отверстие в куполе. Под вопли молящихся Рубира медленно исчезла. Теперь над ними было одно черное небо.

И тогда началась главная часть церемонии. Убийцы подходили к алтарю, сжимая в руке кинжал. Они делали себе надрез на руке и давали каплям крови стечь в небольшой таз, заполненный густой зеленоватой жидкостью. Затем Иешоль смешивал кровь несколькими торжественными движениями.

Наступил черед Дубэ. Она двинулась к алтарю, держа в руке кинжал, который ей дала Рекла. Подошла к Иешолю, подняла кинжал и поднесла его к руке. Неожиданно ее рука застыла: кинжал не прикоснулся к коже, словно кто-то удерживал ее. Она попыталась еще раз, пока еще звучала монотонная молитва. И снова ничего не вышло. Что-то не давало ей поранить себя, что-то, чего она не могла преодолеть. Чем больше Дубэ старалась приблизить острие кинжала к руке, тем больше ощущала глухую боль в желудке. Ее рука задрожала, и кинжал выпал.

Иешоль улыбался и вопросительно смотрел на Дубэ. Он нагнулся и поднял кинжал, сам проколол кожу на ее руке и дал стечь крови из раны в тазик.

— Проклятие не позволяет тебе ранить или убить себя. Проклятие желает крови, но не твоей, — сказал он ей.

Дубэ горько улыбнулась. Выхода нет, единственная возможность спастись — научиться изготовлять снадобье.

Когда, на следующий день, Тоф постучал в ее дверь, Дубэ уже была готова. Она перебросила через плечо узелок, закуталась в плащ: ее фигура стала чернее ночи. Дубэ не спала, с тоской думая о наступающем дне. В краткие моменты, когда ей удавалось задремать, она вспоминала Учителя. Он ничего ей не говорил. Только смотрел на нее, и этот страдающий взгляд стоил тысячи слов.

— Перед тем как уйти, надо выполнить ритуал, — сказал ей Тоф, когда они шли к храму.

Бессмысленная молитва. Дубэ нехотя согласилась. Храм был, как обычно, пуст, статуя Тенаара казалась еще больше, чем всегда. Тоф подобострастно опустился на колени. Дубэ молилась вместе с ним, но все ее мысли были обращены на дверь, на огромную дверь эбенового дерева за ее спиной. Каждый раз, когда Дубэ оказывалась здесь — и сейчас, и прежде, — она смотрела на дверь как на единственное, хрупкое, но недоступное препятствие, отделявшее ее от свободы.