Край Галактики. Трущобная Крыса - Алексей Елисеев

чёрный шарик. Дымовая граната. Не стандартная, штатная, а созданная эксклюзивно Сайто. Она не давала такой густой и долго висящий дым, зато отличалась намного большей компактностью. Преодолевая слабость, Мэд крикнул:

— Цертер! Сейчас!

«Сержант» отреагировал без раздумий. Выпалив последнюю обойму, лубасири развернулся и кинулся к лестнице. Гоп же, примерившись, кинул гранату. Хлопок — и густой дым накрыл пространство за спиной бегущего Цертера. Конечно, врагов это не остановило. Они продолжили стрелять. Но иглы — это вам не гранаты. Без точного прицела попасть ими и нанести серьёзный урон очень сложно. Тем более, что в руках находились игпистолеты, а не штурмовые автоматы, способные создать стальной дождь, убивающий всё живое.

Цертер добрался до середины лестницы, когда в дыму появились преследователи. Наблюдающий за подъёмом товарища Мэд не ожидал такого поворота событий. То, что враги попытаются догнать «сержанта» совсем не приходило ему в голову.

Снова пришлось принимать решение в крайней спешке. Благо, среди «сюрпризов» имелся и тот, который Сайто рекомендовал использовать только в крайнем случае. Потому как штука была дорогой и крайне капризной. В случае неудачного стечения обстоятельств была способна сработать и против того, кто её применял. Он вытащил единственную предоставленную ему зелёную «горошину» и кинул прямо за спину бегущему Цертеру.

Мэду повезло. Он не попал в бегущего товарища. «Горошина» перелетела через его голову и через секунду упала на нижние ступеньки. Практически туда, куда из густых клубов дыма уже выскочили преследователи.

Хлопок был тихим. Граната не была призвана оглушать или ослеплять яркой вспышкой. Хлынувший во все стороны зелёный дым на фоне своего тёмного собрата, выпущенного ранее, выглядел жидковато и даже несколько жалко. Потому как лишать обзора тоже не было его задачей. У зелёной «горошины» было одно-единственное предназначение. И она справилась с ним на все сто процентов.

Их было двое, кто вбежал в облако зелёного дыма. Первый вдохнувший его дёрнулся, хватаясь за горло. Его приятель, с опозданием на мгновение, повторил этот жест. Оружие выпало из рук, бандиты упали на колени, содрогаясь всем телом. Кожа на их лицах потемнела, покрываясь серыми пятнами, сначала маленькими, но уже через пару секунд начавшими увеличиваться с невероятной скоростью. Через пять секунд парочка бандитов упала на пол, испуская последний вздох. Их лица стали практически чёрными, а во ртах пузырилась пена. Ещё мгновение — и жизнь покинула отравленные тела.

Цертер взлетел по последним ступенькам, просто рухнув на пол рядом с Мэдом, который завороженно следил за метаморфозами, происходящими с бандитами. Только когда иглы снова засвистели вокруг, молодой гоп вспомнил о безопасности и отполз от края.

— Отравляющий газ? — поинтересовался лубасири, переводя дух. — Остались ещё такие гранаты?

— Нет, — ответил Мэд, качая головой. — Сайто сказал, что их сложно делать. Дорогое удовольствие, больше одной не дал.

Цертер хмыкнул, поморщившись от боли.

— Может, оно и к лучшему. Оставшиеся наверняка оденут маски, так что трюк второй раз не сработает. Значит, с остальными будем разбираться в честной перестрелке. Ты как, готов к бою?

Мэд, чувствующий, как слабость овладевает им, захватывая всё новые и новые участки тела по мере того, как из ран вытекала кровь, только помотал головой. Это последнее усилие, предпринятое им для спасения Цертера, вычерпало запас как храбрости, так и желания сражаться до самого дна. По большому счёту, Максиму было абсолютно всё равно, что случиться дальше. Он уже просто хотел, чтобы вся эта изматывающая суета закончилась. В том панцире равнодушия, окутывающем молодого гопа, билась только одна эмоция — удивление. Удивление тем фактом, что более израненный Цертер ещё сохранял желание двигаться и сражаться. Это казалось чем-то невероятным и даже волшебным.

— Ты чего раскис? — спросил Цертер, толкнув его в плечо, что вызвало очередную вспышку боли. — Их уже половина осталась, если не меньше.

Мэд устало кивнул головой. Признаться, он не находил в себе сил, чтобы даже одному врагу противостоять. А если их будет больше, то и вовсе…

— Обрушить лестницу сможешь? — продолжил расспросы лубасири. — Чтобы остался только один вход к нам?

— Нет. Такой взрывчатки нет. У меня есть пара светошумовых и дымовые, штуки три.

Цертер вздохнул.

— Ладно. Тогда на тебе эта лестница. Найди укрытие и держи под контролем. Я — к другой лестнице.

— Зачем? — спросил Мэд.

— Что зачем?

— Зачем сопротивляться? Помощь всё равно не придёт. Даже если мы расправимся с теми, кто внутри, то…

Лубасири схватил гопа за грудки и поднял вверх. Горящие яростью глаза прожигали, казалось, насквозь.

— Ты это брось! Пока бьётся сердце — ты должен сражаться! Пока можешь дышать — должен драться! Пока можешь двигаться… Дерись и не сдавайся никогда!

— Но почему?

— Потому что это жизнь! Только так и можно жить! Слабакам только одна дорога — в мусор! Остаёшься здесь и прикрываешь лестницу! Понял?

Мэд, уже не способный спорить, только кивнул. Цертер помедлил мгновение, вглядываясь в лицо подчинённого. По большому счёту, выбора у лубасири не оставалось. Поэтому он хмыкнул и, отпустив Мэда, встал и, пригнувшись, побежал в сторону второй лестницы. Максим остался один. Вернее, не совсем один. Он вспомнил о сумасшедшей девчонке, что разукрасила своё лицо. Поискав глазами, он обнаружил Ксоко, прижавшуюся к стене за одним из столиков. Девушка послушно выполняла его указание. То самое, которое он отдал походя, не задумываясь.

«Я сегодня умру. И она умрёт. Забавно, Ксоко впервые попробовала конфеты. Испытала такое удовольствие и… И умрёт в этот же день…»

Почему-то именно это зацепило Мэда. Будь он один, то наверняка бы остался на месте, не оказывая сопротивления. Смерть казалась сейчас гопу вполне неплохим выходом. Но вот гибель несчастной перепуганной девчонки. Странной девчонки, пришедшей из неизвестного мира. Той, что так мало знала об этой вселенной. Она не должна была умереть сегодня. Она не заслужила этого.

Слова Цертера, произнесённые минуту назад, вспыхнули в сознании. Лубасири говорил о том, что вся жизнь — это борьба, сражение. Раньше Максим никогда не задумывался о таком отношении к собственному существованию. Плыть по течению, делать то, что от тебя требуют — вот и всё. Но теперь сознание молодого гопа перестраивалось. Прежние ценности человека, плывущего по течению, вяло реагирующего на толчки и зуботычины судьбы, истаивали прямо на глазах. Мэд чувствовал, как внутри него рождается нечто незнакомое, ранее ему несвойственное. Он был готов к смерти, не считая себя достойным того, чтобы жить. Но вот другие… Те, кто слишком слаб, чтобы постоять за себя. Он должен защитить их! Это его призвание! Это то, ради чего он был рождён!

Стиснув зубы, Мэд пополз к