Честь и лукавство - Остен Эмилия

Уильям поцеловал мои пальцы и продолжал более спокойным тоном, в своем волнении не замечая моего смятения:

– Разрыв отношений с вдовой повлек за собой дуэль, а необходимость лечения привела меня в Бат, где я встретил вас. Наши встречи так увлекли меня, что я все меньше и меньше стал думать о случившемся, чувствуя себя, однако, связанным нерушимым словом, но принимая это как данность, не требующую обдумывания. Вот, пожалуй, и вся правда о моей помолвке.

Некоторое время я молчала, потом осторожно поднялась на ноги.

– Вы извините меня, если я покину вас на несколько минут?

– Мой рассказ огорчил вас? Я думал, вы обрадуетесь, узнав, что более ничто не угрожает нашему счастью, а также тому, что никто до вас не занимал прочное место в моем сердце и помолвка моя являлась следствием легкомыслия, а не сердечной склонности.

– Уверяю вас, я была очень рада выслушать эту историю и узнать о вашем очередном благородном поступке, даже если вам и не удалось привести намерение в исполнение. Просто я хочу кое-что показать вам, мой друг.

– Что же, жду вашего возвращения, чтобы вместе помечтать о том дне, который соединит нас.

Я направилась к себе в спальню, где, упав в кресло, несколько минут заливалась слезами. Чего только не было в моей душе! И радость от того, что моим первым любовником оказался любимый человек и ему не придется делить меня ни с кем даже в прошлом, и облегчение при мысли, что я могу развеять его волнение и беспокойство за взбалмошную незнакомку, и возможность открыть ему свою последнюю тайну и уж более ничего не скрывать. К радости примешивался и стыд, я с волнением ожидала, как он отреагирует на подобное признание, и бесконечное удивление перед промыслом божьим, приведшим нас в объятия друг друга задолго до того, как наши сердца стали биться друг для друга.

Я просидела так с полчаса, потом, боясь еще больше обеспокоить своего возлюбленного, достала из шкатулки перстень с рубином и отправилась навстречу своему последнему откровению.

Уильям беспокойно мерил шагами библиотеку и при моем появлении бросился мне навстречу.

– Как вы себя чувствуете? Вас не было так долго, а я не смел отправиться на поиски и успел передумать массу всего…

– Все в порядке, друг мой. Я хотела только немного успокоиться, а затем спросить вас кое о чем. – Решив не откладывать объяснение, я протянула ему кольцо. – Узнаете вы этот перстень?

Надо было видеть, как переменилось его лицо. Теперь он, в свою очередь, оказался весьма близок к обмороку.

– Как он попал к вам, Эмма? Ответьте мне!

– Значит, вы узнали его. – Со стыдом признаюсь, что мне хотелось немного его помучить.

– Это то самое кольцо, о котором я только что рассказал вам. Я не видел его с той ночи, когда подарил его незнакомке. Как попало оно к вам? Вы знаете, что случилось с той девушкой? – Герцог с силой сжал мои плечи.

– Она перед вами, – ответила я не без некоторого драматизма.

– Это были вы? – Он выпустил меня и, отступив на шаг, принялся внимательно рассматривать, словно ища сходства со своей таинственной дамой.

– Да, сэр. Признаюсь вам, это я была той самой испанкой, пленившей грозу морей. Теперь вы поймете причину моего обморока.

Он подхватил меня на руки и закружил по комнате.

– Подумать только, Эмма! Как я рад, что все прояснилось и мне не надо более волноваться о ее судьбе! Но почему вы не стали искать меня, а согласились на этот брак? Я бы смог обеспечить вам достойную и счастливую жизнь!

– Я уже была замужем, друг мой, и не собиралась искать мужчину, который знал о моем позоре.

– Замужем? Но, любовь моя, вы же несомненно были девственны, когда оказались в моих объятьях!

Его недоумение насмешило меня и позволило немного расслабиться.

– Я уже все рассказала вам о своем браке и о неспособности моего мужа исполнять свой супружеский долг. Он ни разу не был в моей спальне.

– Но зачем вы пошли на риск, отправившись на маскарад? Вы надеялись зачать ребенка, не зная, здоров ли его отец и не наделен ли ужасными пороками? – Ему придется еще немало удивляться моим эскападам!

– Вовсе нет, я хотела просто потерять невинность.

– Просто! Как легко вы говорите о предмете, столь важном для юной дамы!

– Я теперь не столь юна и могу говорить об этом с вами без ложного стеснения. Я уже говорила, что никто не должен был усомниться в происхождении Эдварда. Тогда я и не предполагала, что его отцом станет благородный человек – не тот, которого я неосознанно выберу для этой роли, а тот, который завоюет мою любовь и доверие. Я рассуждала следующим образом: если мой будущий любовник узнает, что жена графа девственна, он может осмеять моего мужа и заподозрить правду о его наследнике. Я не могла этого допустить и решила сначала решить эту проблему, а затем приступить к выполнению основного плана. Кэтрин как нельзя более вовремя рассказала мне о маскараде и возможностях, им предоставляемых.

Уильям поцеловал мне руку и нежно прошептал:

– Не знаю, что меня более восхищает – ваша самоотверженность или ваше безрассудство. Вы так рисковали ради супруга, обманом заполучившего вашу молодость и красоту! Неужели вы не надеялись полюбить человека порядочного, которому могли бы раскрыть тайну без ущерба для чести вашего мужа?

– Вы сами сказали, что потребовали бы развода, узнай тогда об Эдварде. Как могла я доверить такую тайну человеку малознакомому? Светское обаяние часто скрывает ужасные пороки, а я так мало знала людей, что вполне могла увлечься, не заметив их. И потом, время не шло на пользу моему супругу, мысль о том, что он не успеет посмотреть на своего наследника, отравляла меня так же, как и его. Конечно, эти планы возникли у меня не сразу. Мне понадобилось время на то, чтобы простить его и принять его точку зрения.

За такими разговорами мы провели несколько часов, радуясь неожиданной развязке давней интриги и удивляясь странностям судьбы.

Укладываясь наконец спать, я не могла перестать думать о том, сколь необычна оказалась моя семейная жизнь, когда в начале ее ничто не предвещало малейших радостей, а уж тем более приключений и счастливой развязки. Происшедшее с нами можно было назвать чудесным жестом провидения, нарочно соединившего нас в нужное время – на маскараде, затем на берегу Бристольского залива и, наконец, под сенью Эммерли.

Я снова начала ощущать себя героиней романа, точнее, его последних страниц. Пройдя через положенное количество страданий, героиня оказывается на пороге семейного счастья, а читательнице остается только представлять себе, каким оно будет, насколько растолстеет и постареет героиня и сколько детей подарит она обзаведшемуся внушительным брюшком герою.

В моем случае страдания оказались умеренными, или мой живой нрав мешал мне упиваться ими, как поступила бы истинная героиня романа, но, так или иначе, они очень быстро изгладились из моего сердца, оставив место для новых надежд и мечтаний.

Глава 33

Уподобившись авторам романов, не буду описывать свою семейную жизнь в роли герцогини Россетер, хотя о ней можно рассказать немало занятного. Счастливая звезда не покидала неба над моей головой, но моя беспокойная натура не оставляла мне времени для тихого счастья, подобного счастью Розмари. Я частенько попадала в разные истории, с мужем или без него, но описывать их еще рановато, так как участники событий вряд ли простят мне огласку, как и не простят, если я со временем не упомяну их в своем жизнеописании.

Все наши родные были рады за нас, и даже Аннабелла прислала кислое поздравление. Я не могла навсегда покинуть столь любимое мною Эммерли и равно делила свое время между ним и поместьем моего супруга, лишь изредка выезжая в столицу или в Бат, послуживший сценой для первого действия моей любовной драмы.

Стоя перед портретом первой Эммы Дэшвилл, я боялась поначалу заметить в ее чертах следы осуждения, ведь никогда еще графини Дэшвилл не принимали другой фамилии, но миссис Добсон убедила меня, что все в этом доме любят меня и желают мне счастья, а стало быть, и прославленная Эмма не будет сердиться, ведь ее род не угас и продолжается в лице маленького графа Эдварда.