Ленинград — срочно... - Валерий Волошин

— Если вопросов к Осинину больше нет, — Ермолин окинул взглядом аудиторию, — как, товарищи?.. Пожалуйста, выступайте.

Поднялся Бондаренко.

— Осинин — инженер, надо прямо сказать, грамотный, активный товарищ, много сделал для батальона, словом, молодец! Правда, чересчур он сух с нашими девчатами… Жалоба даже на него была, мол, обижает инженер, придирается с зачетами. Потешная жалоба, без оснований, но была. Вот и подумалось: вдруг на него еще кто-нибудь в обиде? — Бондаренко пристально посмотрел на Осинина. — Конечно, с подчиненными надо быть построже. Но мы должны всегда помнить, что женщина есть женщина. Ей бы в туфельках да в платьице вальсировать, детей рожать да воспитывать, а она в сапогах и в телогрейке, — похоронка на отца, брата, мужа… Нельзя нам ее обижать! Понял, Осинин? Считаю, что Осинин достоин быть членом партии. Предлагаю принять его.

«Бондаренко хорош!» — чертыхнулся про себя Осинин.

Лес рук взметнулся — за!

После собрания Сергей направился к кабинету Бондаренко, решив спросить того, что он имел в виду, говоря о жалобах от женщин? У двери он неожиданно столкнулся с Червовым.

— Георгий Николаевич, вы когда приехали? — удивился Осинин.

Только что, иду докладывать. Но я уже знаю о вашей радости, поздравляю! — пожал Червов руку Сергея.

— Спасибо… Тогда вы идите к комбату, а я подожду. Хотя очень хочется послушать ваш доклад.

— Нет, нет, это пока тайна… — И Червов вошел в кабинет.

Но через несколько минут Бондаренко вызвал к себе всех заместителей, в том числе и Осинина.

Инженер-майор Червов на пять дней был командирован в Особую Московскую армию ПВО для изучения боевого опыта локаторщиков столицы. Дружба между бойцами противовоздушной обороны Москвы и Ленинграда зародилась давно. В трудные блокадные дни москвичи и ленинградцы вступили друг с другом в боевое соревнование по истреблению фашистских стервятников.

— Вот теперь, Георгий Николаевич, докладывай, — разрешил Бондаренко после того, как все замы комбата собрались. — Покороче, основное. Я вижу, ты письменный отчет подготовил, его и зачитай нам.

— В восемнадцатом радиополку тринадцать радиоулавливателей самолетов, столько же, сколько и у нас, — начал Червов.

— Вот ведь как! А у нас только батальон, а не полк, — вздохнул Бондаренко.

Червов хоть и не любил, когда его перебивали, продолжил, заглядывая в разложенные перед ним листки:

— На вооружении радиополка полустационарная станция «Пегматит». Познакомился я с ней в Балабаново. В Юхнове был на «Редуте» двухантенного варианта типа нашей «двойки». Он у них, так же как и у нас, единственный. А в Люберцах и во Внуково обследовал два английских радара МРУ-105.

— Интересно, интересно. Какая станция лучше: «Редут» или эта их эмрэу? — опять прервал инженера Бондаренко.

На этот раз Червов нахмурился. Он собрал свои бумаги и отложил их.

— Так будет лучше. Начнем пресс-конференцию. Значит, чья установка лучше? Одним словом здесь не скажешь. У английского радара есть достоинства, например, специальное устройство — гониометр, которое позволяет очень точно определять азимут и высоту цели. Но…

В это время в кабинет заглянул старший лейтенант Юрьев. Извинившись, он сказал с порога:

— Товарищ подполковник, радиограмма!

— Срочная? — недовольно спросил Бондаренко.

— Да как сказать…

— Тогда обождите! — повысил голос комбат. — Продолжай, Георгий Николаевич, что у англичан «но»?

— Громоздкая станция, хрупкая, капризная… Хотя не это главное. У них постоянный сектор обзора, а у «Редута» — круговой. Английский радар не может осуществлять пространственную селекцию. Поэтому он не в состоянии определить местонахождение самолетов при наличии большого количества целей, находящихся на одном расстоянии от позиции и на различных азимутах. Калашников ни за что бы не разгадал хитрость немцев, когда десять «юнкерсов» шло к городу с разных сторон, если бы сидел за экраном МРУ-105. Эта станция не определяет и высоту полета цели, если авиация идет эшелонированно. В общем, в условиях Ленинграда наш «Редут» лучше, и английский радар у нас применять нецелесообразно, — закончил свои рассуждения Червов.

— А я что говорил! — воскликнул Бондаренко. — Молодчина, Георгий Николаевич! Ты это там описал? — показал он на докладную записку. — А то Соловьев меня донимает: давай заявку на получение такой же хреновины. Чувствовал я, надо потянуть резину. Лучше пусть еще один «Редут» дадут — это надежнее!

В кабинет опять заглянул Юрьев.

— Товарищ подполковник, прочтите радиограмму, в ней тако-о-ое! — попросил он.

— Ладно, давай.

Комбат быстро просмотрел текст, отпечатанный на специальном бланке. Потом вскочил ошеломленный, прохрипел, глубоко дыша:

Товарищи! Друзья!.. — Он схватился рукой за сердце, тяжело опустился на стул. Другой рукой протянул радиограмму Ермолину: — Прочти!

Ермолин начал читать глухо. Но по мере того как он вникал в содержание сообщения, его голос креп, набирая силу. Замполит встал. Поднялись и остальные офицеры, кроме Бондаренко, который все еще держал руку на груди, а на глазах его выступили слезы.

Радиограмма гласила:

«Объявляю Указ Президиума Верховного Совета СССР «О награждении орденами войсковых частей и соединений Красной Армии».

Заместитель Народного комиссара обороны Маршал Советского Союза Василевский.

Указ Президиума Верховного Совета СССР

За образцовое выполнение заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество наградить орденом Красного Знамени 72-й отдельный радиобатальон.

Председатель Президиума Верховного Совета Союза

ССР Калинин

Секретарь Президиума Верховного Совета Союза ССР

Горкин Москва — Кремль. 19 июня 1943 г.».

— Леха, привет! Меня встречаешь? Во-от здорово! — Ульчев соскочил с подножки грузовика, здоровенный, почерневший от солнца, и сгреб в охапку Юрьева, стоявшего у КПП.

— Кончай, старина, сентименты разводить. Я всех встречаю — должность такая, штабная, век бы ее не знать, — пояснил Юрьев, пытаясь разомкнуть крепкие руки. — Хватит, Володя, подчиненные смотрят, — вполголоса сказал он. — Командуй им выгружаться и строиться.

Ульчев внял совету друга, но удивился его хмурому виду. Пока бойцы расчета с гомоном спрыгивали из кузова и топали затекшими ногами, он спросил:

— Ты чего, Леха? Какая оса тебя цапнула?

— А-а, надоела кутерьма, — отмахнулся Юрьев. — Кому праздник, а кому сплошная нервотрепка. Бегаешь, как мальчик на побегушках, да еще накачки со всех сторон от начальства. Одному надо так, другому эдак.

— Не расстраивайся, такое событие в батальоне, — заулыбался Ульчев. — Ты ведь и сам в конце концов начальник.

— Когда на «дозор» приезжаю. А здесь — дошло до того, что песочком дорожки посыпаю. А «бате», видите ли, не нравится цвет, подавай ему красный песок. Разве бывает такой? Глина красная.

— Понимаю, Леха, досталось тебе, видно, на орехи, — вздохнул Ульчев. — Да не бери в голову. У меня на «дозоре» тоже недавно — пошел инженер силовую линию проверять. И десяти минут не прошло, гляжу, возвращается с двумя генералами. Я бегом к ним с докладом. Оказались начальник штаба фронта генерал Гусев и начальник связи фронта. Представляешь?!

— Не может быть! Почему нас не информировал?

— Нечем было хвалиться. Они ехали с рекогносцировки и увидели инженера. Поинтересовались, кто он, откуда. А потом решили с «дозором» познакомиться. Ну, осмотрели сначала внешне. Генерал Гусев мне и говорит: мол, слабоват порядок в вашем подразделении, товарищ старший лейтенант, хоть бы песочком тропинки облагородили. А я возьми и ляпни в ответ: сегодня еще не успели освежить, а вообще, каждый день их посыпаем. Он, естественно, усомнился — дорожки-то наши к зямлянкам отродясь такого материала, как песок, не знавали, чернота сплошная.

— Я тебе, Володя, всегда говорил, что нет у тебя на «дозоре» порядка, — с укоризной сказал Юрьев. — Теперь жди «телеги». И мне заодно влетит.

— Да погоди ты, слушай, что дальше было, — хохотнул довольно Ульчев. — Пока инженер генералам установку демонстрировал, я с двумя бойцами давай землю бурить: лопата сверкала — любой бы пехотинец позавидовал. Яму та-акую вырыл — до песка добрался. В общем, вышли из фургона на божий свет генералы и глазам не верят: дорожки красноперые, играют медью на солнышке. Поэтому не волнуйся, не будет «телеги». Но я взял за правило: расчет территорию «дозора» скоблит тики-так.

Увидя, что его бойцы построились, Ульчев дружески подтолкнул Юрьева:

— Командуйте, товарищ распорядитель бала!..