Живодер - Джош Рейнольдс

видел, как упавшая на колени тварь ползет вперед, вонзая когти в пол. Но надолго его не хватило. Плоть на спине разорвалась, укрепленный хребет выгнулся дугой. Гротеск в последний раз пронзительно завыл, и его разорвало на части.

Старший апотекарий вбил наконечник жезла в помост, дав себе опору. Конечности хирургеона лязгали, борясь с притяжением забвения. Из трещин раскалывающихся хранилищ для химикатов на спине сочилась жидкость. Фабий затягивал себя в проем. Притяжение становилось слабее, пусть и едва-едва.

Дальше будет хуже. Если врата не закрыть, сингулярность распространится и в Паутину. Он оглянулся и увидел Марага, тяжело шагающего вверх по ступеням. Фабий протянул руку, и Мараг сжал ее железной хваткой. И тогда старший апотекарий ощутил, что что-то внутри поддалось. Слишком поздно он понял, что чума дошла до конечностей. Он попытался закричать предупреждение, но сингулярность унесла слова прочь.

Его запястье искривилось и раскололось, разлетевшись на тусклые осколки. Фабий не ощутил ничего, кроме внезапной потери равновесия. А через миг Мараг исчез. Фабий, ошеломленный тем, как внезапно все произошло, посмотрел на горизонт событий.

А потом отвернулся и бросился в портал.

Часть вторая. ЧЕРНОЕ ПАЛОМНИЧЕСТВО

992. М37

Глава 12. ЧЕРНОЕ БЕССИЛИЕ

Хораг со скрежетом распахнул запертый люк, не обращая внимания на искры, сыплющиеся на голову и плечи.

— Фабий, — крикнул он, — ты все-таки поговоришь со мной!

— Мог бы просто воспользоваться воксом, — отозвался тот изнутри. Голос звучал устало. Слабо. Совсем не похоже на обычный голос Фабия.

— Я пытался. Три недели назад. Но даже у моего терпения есть пределы.

Хораг ввалился в лабораториум, не обращая внимания на протестующий писк пробирочников. Малявки знали, что лучше не пытаться его остановить, но такая обходительность распространялась далеко не на всех. Дуко и остальных, кто пытался проникнуть в святилище хозяина, пробирочники так или иначе ухитрялись прогнать. Своеобразной злобностью эти существа не уступали даже ищейкам. С момента возвращения Фабия все его создания были на взводе.

Кроме Горела и Марага, серьезных жертв на Пелее-Терциусе не случилось. Однако ресурсов было потеряно очень много — в предсмертных судорогах планеты сгинули сотни воинов. Какое-то время думали, что и сам Фабий погиб. Гончие унесли его и спрятали на борту «Везалия», когда корабль уже мчался прочь от новорожденной сингулярности.

Понятно, что возвращение на Велиал IV прошло не так торжественно, как ожидалось. Поражения таких масштабов почти всегда сопровождаются бегством — и часть Консорциума предпочла немедленно исчезнуть, забрав с собой все, что можно было унести.

За образцы генов и ценное оборудование даже разразилась небольшая война. Апотекарий пошел на апотекария. Улыбающийся Граф собрал небольшую армию мутантов, подсевших на стимуляторы, и совершил набег на хранилища восточных комплексов, однако столкнулся с подневольными сервиторами Гемеракса. Эмикос Скол ввязался на южных мостах в затяжную перестрелку с Херкуном Марром, апотекарием из Девятого миллениала. Сам Марр погиб — не такая уж большая потеря, однако доступ к южным биохранилищам оказался под угрозой.

Марр — не единственный апотекарий, которого они лишились после возвращения. Многие просто сбежали. Осталась всего горстка. Хораг вызвался выяснить, что замышляет старший апотекарий, и узнать, входят ли они в его планы.

— Я слышал взрывы, — заметил Фабий, когда Хораг вошел.

— Разногласия по поводу транспортировки.

Кто-то попытался угнать боевой катер, загруженный образцами. Кто-то еще его сбил. Хораг не знал точно, кто был в этом замешан, да его это и не особенно волновало.

Фабий мрачно улыбнулся:

— Главное, что договорились по-дружески.

Он сидел на медицинской койке в окружении диагностического оборудования. За спиной, словно голодный паук, скорчился хирургеон, стрекоча пилами и скальпелями. Фабий, раздетый до пояса, с дубленой, покрытой шрамами кожей, обтягивающей тощее тело, походил на жертву голода — все мясо в нем усохло до костей.

— Ты хотел обсудить со мной что-то важное?

— А иначе был бы я здесь?

— Надеюсь, что нет. Я же велел, чтобы меня не беспокоили.

Фабий поморщился, когда хирургеон извлек кусок плоти, блестящей, словно в осколках стекла. Хораг заинтересованно подался вперед.

— Очаровательно, — пробулькал он.

— Не прикасайся! — предупредил Фабий. — Друкари называют это стеклянной чумой — по вполне очевидным причинам. — Он подал знак пробирочнику: — Банку для образцов. Живо!

— Слыхал о ней. По некоторым сведениям, смертельная зараза.

— Смертельная, если только человеку не хватило предусмотрительности ввести определенное количество неосиликатного белка в свой клеточный состав. — Фабий слабо улыбнулся. — Но все равно мне приходится регулярно удалять пораженные участки, чтобы болезнь не распространялась.

— А рука? — Хораг указал на изуродованное предплечье Фабия. — Я смотрю, замену ты не вырастил. И протезом не обзавелся.

— Не нужно. Сама восстановится через пару дней. — Фабий пошевелил культей. — Видишь, уже отрастает.

— Вижу, и не только это…

Хирург с жужжанием взрезал мясо на раздробленном предплечье Фабия, удаляя еще один кусок остекленевшей ткани. Он осторожно развел в стороны рваные лоскуты кожи, черный панцирь и покров из мышечных волокон, обнажив белесую колючую структуру под ними.

Хораг указал на рану:

— Это похоже на керамит.

— Керамит и есть. Вернее, вариант моей собственной разработки, нановолоконный гибрид. Я прошил волокнами ячеистую структуру внутри костей, отчего их внешний слой останется прочным и упругим, даже когда болезнь превратит мой скелет в раковую труху.

Фабий потянулся за ручным нартециумом и аккуратно высверлил кусочек из расколотой лучевой кости.

— Нановолокна, как карта, пронизывают весь организм, передавая данные прямо на информационные узлы в голове, что позволяет мне легче распознавать и отделять проблемные области во время самоанализа.

Хораг покачал головой:

— Очень интересно. Я смотрю, ты хотя бы не терял зря время.

Он окинул взглядом лабораториум. Остатки недоеденных блюд и брошенные эксперименты. Дедушка, конечно, одобрял лень своих приверженцев, но Фабий никогда не стремился достичь всех семи добродетелей.

— Хораг, зачем ты здесь?

— Они уходят. Устали тебя ждать.

— Кто остается?

— Дуко. И еще несколько, но немногие. Остальные ушли почти сразу после твоего возвращения.

— И между делом растащили мой лабораториум.

— А чего ты ждал? — сдавленно хохотнул Хораг. — Ты хорошо их обучил.

Фабий нахмурился.

— Зачем ты сюда пришел на самом деле? Вряд ли только чтобы меня проведать и сообщить, что остальные твои товарищи прячутся по норам, пока я занят другими делами.

Хораг крякнул и скрестил руки на груди.

— Я думал, что ты захочешь поговорить с ними. С нами. — Он снова рассмеялся. — Хотя сомневаюсь, что они будут слушать.

— Поговорить с ними? Зачем? — Фабий зашипел: хирургеон принялся накладывать швы. — Пусть уходят. Мне надоело играть в наставника.

— И что потом? Что ты будешь делать без союзников? Сидеть