Новый мир. Трансформация - Анна Урусова

– На самом деле, ты подписал себе смертный приговор, ещё тогда, в праздник Обручения. А ведь поначалу я действительно хотела только сдать Доменике Совету и слетать в космос, узнать, что там с магией стряслось.

– Я говорил тебе, идиотка, почему ни тебе, ни кому-то ещё нельзя отправляться в космос. Там чудовищные пауки, которые непременно захотят отомстить за своего!

– Да, прав был Михаил Афанасьевич, трусость действительно самое страшное человеческое качество. – Я тяжело вздохнула, глядя на дожа. Я ненавидела его изо всех сил, но теперь его мотивы были более чем понятны. В любом случае, сейчас он был мне нужен. – Сначала я хотела убить тебя, предварительно дав прочувствовать на своей шкуре всё, что пережила по твоей милости.

Я замолчала, демонстративно играя с кинжалом. Фредерике очень старался не подать виду, что боится, но сжатые кулаки и капли пота, выступившие на лбу, выдавали его с головой. Дав ему вволю насладиться ужасом, я продолжила.

– Но я передумала. Завтра ты объявишь народу, что я – та самая вершительница судьбы мира из пророчества Меноккио, и поэтому в мои руки переходит единоличная и неоспариваемая власть над Славнейшей Сеньорией. И сделаешь это абсолютно добровольно, без видимых следов принуждения. Мне использовать дополнительные методы убеждения или ты сам согласишься?

– Я согласен. Я даже готов признать, что мой проигрыш – наказание Судьбы за то, что я попытался противиться Её воле. Надеюсь только, что ты знаешь, что делаешь. И ты действительно сможешь спасти нашу цивилизацию.

– Прекрасно. Что сейчас в Чьямонте? – Этот вопрос я задавала с некоторым трепетом. Шива, Женевьева, Антонио, Канделиус…

– Ничего особого. Я хотел уничтожить мятежников и нелюдей, но не успел – волнения в Новой Венеции спутали мне все планы.

– Где сейчас твой племянник?

– Понятия не имею. Возможно, дома.

Я задумчиво постучала пальцами по столу. Дож, возможно, ещё заслуживал жизни. Балдассаро – нет.

– Сейчас мы скроем обруч под волосами, ты позовёшь слуг и прикажешь найти Балдассаро и привести его сюда немедленно.

Я собственноручно поправила причёску Фредерике Моста и отошла к столу, предоставляя ему некоторую свободу действий. Даже если бы он решил сбежать или напасть на меня – я успела бы его убить, а проверить, насколько он сдался, было необходимо.

– Генрих! Приведи сюда Балдассаро Анафесто. И поживее!

Прикрыв дверь, дож вернулся, устало опустился в кресло, вытянул ноги.

– Зачем твой прадед развязал войну с ящерами?

– Возле стойл для порквалло были несколько молодых аристократов, которые видели схватку и потом помогали прадеду маскировать и прятать трубу. Но один из них начал сомневаться, задавать неудобные вопросы и подбивать товарищей на бессмысленные действия. Все они состояли в скуоле Свободных Воинов, и обязаны были защищать Долину от ящеров. Вот прадед и подумал, что небольшой пограничный конфликт решит все его проблемы. Кто же знал, что конфликт станет неконтролируемым.

Да уж.

– Что ты собираешься сделать с моим племянником?

Я отошла к окну, не желая, чтобы собеседник видел моё лицо.

– То, что он заслужил. Если не хочешь видеть это – можешь уйти в спальню, как его приведут.

– Я хотел бы уйти сейчас.

– Подожди.

Я заглянула в спальню, окончательно сделала оконное стекло камнем, убрала всё, что хоть немного походило на оружие.

– Возьми с собой воды и какую-то глубокую посудину. Я собираюсь заблокировать дверь.

Дож ушёл, и я наконец-таки осталась одна.

Балдассаро привели ближе к полуночи. Привели и втолкнули в дверь, не задавая никаких вопросов и даже не заинтересовавшись, куда делся дож, и почему я вольготно раскинулась на кресле.

Увидев меня, Балдассаро настолько обрадовался, что немедленно попытался заморозить меня вместе с креслом. К счастью, я ожидала подобного приветствия, и вовремя вышла из зоны охлаждения воздуха, сразу после этого создав вокруг головы предателя локальную область разреженного воздуха. Целых две восхитительных минуты Балдассаро вёл себя, как потерявшая хозяина собака – вертелся на месте; дышал, широко раскрыв рот и почти что высунув язык; смотрел на вокруг распахнутыми, неразумными глазами. А потом осел на пол.

Удушье не должно было быть долгим, так что следовало действовать быстро. Когда предатель очнулся, я уже призвала гранталл с его тела, срастила между собой штанины и заканчивала стаскивать ремень.

– Госпожа!

И он действительно думает, что я сейчас размякну, выпорю его и этим удовольствуюсь? Интересно, это уже клиника или ещё нет? С другой стороны… Я усмехнулась. Почему бы не поиграть напоследок.

– Как думаешь, какого наказания ты заслуживаешь?

Я наклонилась над предателем и наотмашь ударила его по лицу, стараясь попасть по губам.

– Я приму любое ваше решение, моя госпожа.

– Двадцать ударов кнутом. Для начала. Потом посмотрим. Переворачивайся.

Я преобразовала ремень, превратив его в приличных размеров арапник, и с непередаваемым удовольствием принялась хлыстать Балдассаро по спине. Первое время его тело хоть как-то защищала рубашка, но вскоре тонкая ткань разорвалась, и на коже предателя показалась первая кровь.

Закончив экзекуцию, я пнула Балдассаро по рёбрам, требуя перевернуться. Не дождавшись исполнения приказа, я пнула его ещё раз – сильнее, и ещё, и ещё. Наконец предатель понял, что потревожить израненную спину придётся, и со стоном перевернулся. Никогда ещё созерцание чьего-то заплаканного лица не приносило мне столько удовольствия. Но спектакль пора было заканчивать.

– Знаешь, что будет дальше? – предатель покачал головой, и я улыбнулась. – Сейчас я снова лишу тебя воздуха, и буду наблюдать за тем, как жизнь покидает твоё ничтожное тело. Прощай, ублюдок.

Кажется, он хотел что-то сказать. Но мне это было совершенно не интересно. Зона разреженного воздуха снова сгустилась вокруг головы предателя, а я удобно устроилась в кресле, наблюдая, как жизнь покидает Балдассаро. Когда агония закончилась, я накрыла тело половиной ковра и перелезла на диван. Следовало хоть немного поспать.

Король умер…

– Ты всё-таки убила его.

Фредерике вышел из спальни рано утром – пространство только-только начало наполняться энергией. Я лежала на диване и смотрела в окно на кристально спокойное море, почти сливающееся с небом.

– Ты сомневался?

Сегодня дож выглядел ещё хуже, чем вчера. И это при том, что сегодня на его лице не было следов бессонных ночей или напряжённой умственной работы. Присмотревшись, я поняла: вчера это был человек, готовый бороться за то, во что он верит. Сегодня ему было уже не за что бороться.

– Надеялся. Если ты хочешь, чтобы я выступил с речью, нужно отправиться в основное здание дворца, разослать вестников.

– Хорошо. Сейчас положу тело в ванну, изменю эту тряпку во что-то приличное, и