Быстрые сны. Фантастический роман - Зиновий Юрьев

— Убивают не только старых и уродливых. Убивают тех, кто мешает. Чье исчезновение выгодно.

— Может быть. Наверное, вы правы. В этих вещах вы понимаете больше меня. И тем не менее мне вам просто нечего больше сказать.

— А как относились члены вашей группы к работе, которую вы проводили?

— О, с огромным энтузиазмом, разумеется. Вначале, пока у нас были сомнения, энтузиазм разделяли не все. Но когда сомнений не осталось, нами всеми овладела буквально лихорадка. Мы все отдавали себе отчет в необыкновенной важности работы. Даже не просто важности. В исторической роли работы. Вы представляете, что это значит — впервые в истории человечества установить контакт с иной цивилизацией? Пусть вначале даже односторонний. Разумеется, у нас были да и остаются некоторые опасения. Профессор Лернер, например… Это наш социолог. Он считает, что знакомство человечества с иной цивилизацией, стоящей на более высокой ступеньке развития, может оказать отрицательное влияние на весь дальнейший ход истории. Я этой точки зрения не разделяю. Я считаю, что мы вообще переоцениваем влияние идей на судьбы человечества… Но это другой вопрос.

— Скажите, вы, случайно, не знаете, была мисс Каррадос застрахована?

— Понятия не имею.

— Вы можете мне сказать, ездила ли куда-нибудь Лина на своей машине в день трагедии?

Профессор Хамберт склонил голову набок и пожевал серую нижнюю губу.

— Весь день она была здесь. И ночевала здесь.

— Могу я спросить вас, профессор, уверены ли вы в этом?

— Гм… В том, что восьмого она никуда не уезжала, — да. А ночью… Я спросил ее утром, как ей спалось… Я каждое утро задавал ей этот вопрос… — Профессор вздохнул медленно и печально. — А Лина рассмеялась и сказала, что спала как убитая… Как убитая… Как убитая. Все это легко проверить у сторожа. Ворота обычно закрыты, и, чтобы въехать или выехать из Лейквью, нужно, чтобы он открыл их.

— Спасибо. Наверное, у сторожа я смогу узнать и о других.

— Конечно.

— Меня интересует, в частности, кто из сотрудников ночевал здесь в ночь с седьмого на восьмое.

— Обычно почти все предпочитают ночевать здесь. Здесь так тихо…

— Ну что ж, благодарю вас. Если вы дадите мне список ваших сотрудников, на сегодня достаточно.

— Я приготовил список. Вот он. Сейчас все люди здесь, в Лейквью… Все, что я смогу сделать для вас, я сделаю. — Голос профессора стал хриплым, но он не откашлялся. — Я многое отдал бы, чтобы узнать, кто подложил в Линину машину бомбу.

— Да, еще маленькая деталь, чуть не забыл. Вы мне сказали, что открыли сейф, чтобы взять документы, и он был пуст.

— Совершенно верно.

— Никаких следов того, что его пытались взломать?

— Нет. Сейф был в полном порядке. Я набрал комбинацию и открыл дверцу.

— А кто знал эту комбинацию, кроме вас?

— Кроме меня? Никто. Хотя простите, комбинацию знал еще один человек.

— Кто же?

— Лина. Теперь я вспоминаю. Да, конечно, она знала. Я стоял как-то у сейфа, не то закрывая, не то открывая его… Пожалуй, закрывал, потому что был уже вечер. Да, горел свет. Внезапно я услышал Линин смех. «Мистер Хамберт, поздравьте меня! Я только что открыла способ, как разбогатеть!» — «Какой же?» — спросил я. Наверное, я улыбался. Я всегда улыбался, когда разговаривал с ней. Никогда нельзя было заранее знать, что она скажет. «Я стану медвежатницей». — «Что? Ты будешь охотиться на медведя?» — «Ах, профессор, профессор! сказала она, подошла ко мне, взяла мою руку и потерлась щекой о нее. — Какой вы необразованный! Медвежатник — это специалист по открыванию сейфов». — «Ты хочешь стать механиком?» — «Нет, вором. Воровкой. Представляете заголовок в газетах: «Величайшая медвежатница всех времен и народов Лина Каррадос сегодня обчистила свой тысячный сейф». Каково?» «И как же ты собираешься стать медвежатницей?» — спросил я. Когда я разговаривал с Линой, мне неважно было, о чем шла речь. Мне достаточно было смотреть на нее. Наверное, если бы мне было хотя бы лет на тридцать меньше, я бы влюбился в нее. «Очень просто, — пропела Лина, — вот вы сейчас набирали комбинацию девятнадцать-двадцать пять-пятьдесят девять. Правильно?» — «Конечно. Я ведь совсем забыл, что ты читаешь мысли», - сказал я. «То-то же, берегитесь!» — еще раз пропела Лина и выпорхнула из кабинета. — Профессор покачал головой, как бы прогоняя воспоминания. — Простите, я увлекся деталями.

— Что вы, что вы! — сказал лейтенант Милич и подумал, что старику, наверное, не нужно было сбрасывать тридцать лет, чтобы полюбить эту Лину в опущенных на пупок джинсах и черной короткой кофточке. — И, кроме мисс Каррадос, никто комбинации сейфа не знал?

— Нет. Строго говоря, никакой особой уж необходимости в этом сейфе не было. Никаких официальных секретных документов, никаких крупных сумм и так далее. Просто в сейфе было удобнее хранить все материалы опытов, и, кроме того, мы все твердо решили любыми способами предотвратить преждевременное разглашение результатов.

— Гм?… Вы говорите, она читала мысли? Что это значит? В прямом смысле этого слова?

— Видите ли, раньше у нее этого необыкновенного дара не было. Она обрела эту способность уже после сновидений, о которых я вам уже говорил. Мы считали, что чтение мыслей безусловно связано с ее ролью рецепиента космических сигналов.

— И что же, она могла знать, о чем думают окружающие ее люди?

— Да. Она просто читала их мысли, слышала. Правда, для этого ей нужно было сосредоточиться, нужно было захотеть. Только тогда она начинала слышать чужие мысли. Я понимаю, как это все фантастично звучит. Мы сами прошли через стадию неверия, недоумения, нежелания поверить и наконец принятия этого как факта, который существовал, но который мы не могли объяснить. Профессор Лернер первый предположил, что чтение мыслей — инструмент, при помощи которого внеземные корреспонденты Лины пытались привлечь внимание к ее сновидениям.

— Спасибо, профессор. Я должен хорошенько обдумать то, что вы рассказали мне.

— И я не сразу смог все это воспринять. Как до сих пор не могу воспринять, что завтра я не увижу Лину.

Лейтенант встал и посмотрел на профессора. Высокий сутулый старик, погруженный в воспоминания. Лейтенант тихонько вышел из комнаты.

Поттер уже ждал его в гостинице. Он сидел в холле и мирно дремал, держа перед собой газету. Но едва Милич толкнул вертящуюся стеклянную дверь, как он открыл глаза и встал.

— Если не возражаете, пошли наверх ко мне в номер, — сказал лейтенант. — Я заметил, что преступления раскрываются преимущественно тогда, когда снимаешь ботинки.