Резидент свидетельствует - Синицын Елисей

— А как это может снизить безработицу?

— Безработицей охвачены больше всего судостроительная промышленность и лесообрабатывающая. В них занято большинство рабочего класса. Мы на выгодных условиях могли бы загрузить их верфи заказами на строительство новых судов большого водоизмещения и ремонтом судов, пострадавших в годы войны, которые у нас стоят на приколе. Что касается деревообрабатывающей промышленности, то финны могли бы обеспечить нас пиломатериалами и балансом для горнорудной промышленности, в чем она остро нуждается.

Жданов молча посмотрел на меня, а затем сказал:

— Прошу вас пойти к политическому советнику СКК Орлову, повторите ему ваши предложения. Вместе напишите записку Сталину.

После избрания парламента и формирования правительства появилось время для более плановых встреч с источниками информации и влияния. Решил повидаться с Графом. Едва встретились, как он взволнованно начал рассказывать сведения, которые взволновали и меня. Один его друг юности сообщил, что английская разведка вместе с финнами проводит перехват телефонных разговоров Жданова со Сталиным. Организаторами с финской стороны являются руководители разведывательного отдела Генерального штаба полковники Халлама и Кяккенен, а непосредственными исполнителями — офицеры радиоразведывательной службы Хейкки и другие.

Подслушивание телефона «ВЧ», по которому шла связь Жданова, было организовано на телефонном кабеле в районе г. Котка, где установлено круглосуточное дежурство специалистов радиоразведывательной службы.

Все разговоры по этому телефону они записывали на специальную пленку аппаратурой, полученной от английской разведки. Резидент этой разведки в Хельсинки Босли доставил из Лондона специальную лабораторию по расшифровке записей речи.

— К настоящему времени, — сказал Граф, — специалисты не могут расшифровать записи. По словам его друга, вместо речи происходит какое-то бурное улюлюканье, сумбурные звуки, но ни одного нормального слова не выявлено.

Рассказав это, он просил использовать эти данные весьма осторожно, чтобы не подвести его. Конечно, я обещал ему это.

Расставшись с источником, помчался в резиденцию Жданова. К счастью, он был свободен от посетителей. Как только сели, рассказал ему всю эту историю. Мой рассказ напугал его. Он быстро поднялся с кресла и, подойдя ко мне, тревожно спросил:

— Друг вашего источника сказал правду, что мои разговоры со Сталиным пока не поддаются расшифровке?

— Абсолютную правду. Граф доверяет ему, — спокойно ответил я.

— Кто кроме вас знает об этом?

— Кроме нас с вами — никто из советских людей не знает об этом.

— Что вы предлагаете?

— Прежде всего, — сказал я, — надо пока сохранять в тайне все, что нам известно об этом деле. Дальнейшие действия проводить под руководством II контрразведывательного управления Центра совместно со специалистами службы «ВЧ» наркомата. Нужно установить места нарушения телефонного кабеля, о котором сообщил наш источник. Выявить всех лиц, причастных к подслушиванию, и место лаборатории, в которой производится расшифровка записей переговоров. Учитывая, что министром внутренних дел является коммунист Лейно, следовало бы переговорить с ним, чтобы все расследование этого дела он взял бы на себя и поручил своему доверенному человеку в полиции (у него такой есть) лично проводить все нужные мероприятия совместно с представителями советской контрразведки. Следствие и суд над виновниками дела должны проводиться финскими органами правосудия.

Жданов в принципе согласился с высказанными предложениями, но добавил, чтобы наша разведка не отстранялась от этого дела. Сегодня же он будет договариваться с наркомвнуделом, чтобы срочно прислали нужных специалистов.

На третий день нашего разговора ко мне в номер гостиницы «Торни» ввалилось шесть москвичей и почти все старые знакомые. С той минуты было положено начало большой и кропотливой работе по разоблачению английской и финской разведок, подслушивавших телефонные разговоры между Ждановым и Сталиным.

Около двух недель потребовалось, чтобы завершить операцию. Наши связисты, постоянно находившиеся при СКК для обеспечения бесперебойной работы системы «ВЧ», быстро обнаружили места, где к телефонному кабелю подключалась аппаратура для записи разговоров. Финны из МВД установили дом и помещение, где была установлена аппаратура по расшифровке записи.

Получилось так, что когда полиция вошла в помещение лаборатории, три финских инженера в поте лица старались услышать человеческий голос. Аппаратура была опечатана, погружена в автомобиль, изъято много пленок-записей голоса и все доставлено в МВД для следствия над задержанными на месте преступления.

На следствии арестованные показали, что все их попытки расшифровать записи речи ни к чему не привели. По просьбе следствия наши специалисты, прибывшие из Москвы, проделали весь путь преступников от записи на пленку с телефонного кабеля в тех местах, где это проделывали нарушители, до сотни попыток расшифровать на этой же аппаратуре, но и эти действия не дали положительного результата. Вся аппаратура, изъятая у преступников, была передана в СКК для дополнительных исследований на предмет расшифровки записей голоса. На одну из таких проб пригласили Жданова, где он убедился, что теми техническими средствами, которые применялись противником, расшифровать голос человека, записанный на пленку с аппарата «ВЧ», невозможно. Наши специалисты, присутствовавшие при этом, заявили, что современная техника сделать это не в состоянии. После этого Жданов успокоился и продолжал использовать «ВЧ» для связи со Сталиным. Правда, один из «руководства финской разведки» поспешно бежал в заморские края, чтобы избежать суда.

Опасаясь возможности подслушивания разговоров Жданова в самой резиденции, несмотря на установленный глушитель типа «зуммер», московские специалисты провели тщательное исследование этой системы, которая также оказалась высокой стойкости.

Наступил май месяц, а следы вьюжной зимы все еще оставались высокими сугробами по всем улицам Хельсинки, оставив транспорту и пешеходам узкие дороги. В такое время удобно проверяться и уходить от «наружки».

Жданов что-то зачастил с вызовами меня для доклада о положении страны за последние десять дней.

Принял он меня у себя в спальне, полусидя на кровати. Вид у него был измученного человека. Видимо, грудная жаба (по медицински — стенокардия) стала часто донимать его. Он был занят чтением какого-то документа.

Свой доклад я начал с сообщения, что в стране сейчас происходит дифференциация сил на противников и сторонников нового курса внешней политики Финляндии в отношении Советского Союза. Стало известно о недавних секретных встречах старых деятелей этой партии с Паасикиви, где уговаривали его отказаться от проведения суда над Таннером, Рюти, Рангелем и другими. На все их уговоры Паасикиви ответил примерно следующим образом: «После двух войн с Россией нам, финнам, наконец пора поумнеть. Народ не может нести ответственности за эти войны, каждый должен нести свой крест. Нашей первейшей задачей сейчас является добросовестное выполнение всех статей Соглашения о перемирии». Во время встречи Паасикиви вел себя с посетителями непочтительно. Те быстро ретировались.

Делались подходы к Паасикиви и со стороны английской разведки. Особенно усердствовал в этом В. В ильянен, но ответы ему были такие же, как представителям Коалиционной партии.

Видя, что Жданов не намерен меня прерывать вопросами, я далее рассказал, что помимо подрывной работы правых в парламенте они начали такую же работу непосредственно в СДПФ и Аграрном союзе, призывая руководство этих партий к разрыву с ДСПФ и созданию новой коалиции в составе СДПФ, Аграрного союза и остальных буржуазных партий.

— Чтобы предотвратить такой ход событий, — сказал я, — является целесообразным организовать такую встречу Паасикиви, парламента, правительства и СКК.

— Я думаю, что это будет правильным, — коротко ответил Жданов.