Тереза Батиста, Сладкий Мед и Отвага - Жоржи Амаду

– Брось нож, мерзавка, ужель нет страха, что я прибью тебя?! Что, всё забыла?

– Страх кончился! Страху пришел кснец, капитан!

Вырвавшийся на свободу крик Терезы достиг небес, разнесся по округе на многие легуа, пошел по дорогам сертана, докатился эхом до берега моря. В тюрьме, ис­правительной колонии, пансионе Габи теперь будут звать её Тереза Страху Пришел Конец; из многих данных ей в жизни прозвищ это было первым.

Капитан видит её, но не узнаёт. Это ведь Тереза, без сомнения, Тереза, но не та, которую он укротил, подчинил своей воле, вселил в её душу страх и послушание – без послушания что станет с миром? А совсем иная, только что родившаяся Тереза Страху Пришел Конец, совершенно другая, она кажется старше, точно выросла и расцвела под зимними дождями. Та же и другая! Сколько раз он видел её обнаженной и на матраце под плетью, и на супружеской постели, но сейчас наго­та её иная, тело Терезы отливает медью, такого не касалась рука Жустиниано Дуарте да Роза. Уезжая в Баию, он оставил девочку, а вернулся – и нашел женщину, оставил рабыню в страхе, а нашел женщину без страха. Она осмелилась его обмануть и должна умереть, но прежде он пометит её, как скотину, своим клеймом. Течет кровь из спины капитана, он весь горит, какое-то жжение и острое желание поднимаются к груди, и, может быть, в последний раз для него.

Жустиниано Дуарте да Роза, капитан Жусто, для доны Брижиды – Боров, худший из чудовищ ада, бросает Даниэла и кидается к Терезе. Воспользовавшись случаем, голый Даниэл с рыданиями выбегает на улицу и прячется в особняке сестер Мораэс. Жустиниано наступает на Терезу, пытается схватить её, подмять под себя, взять силой, разорвать внутренности, прижечь их каленым железом, сжать ей горло и задушить в момент наслаждения. Он сгибается, Тереза выворачивается и всаживает в него нож для резки вяленого мяса.

ABC[31] Терезы Батисты, сражавшейся с черной оспой

А

Ах, друг, друг, – звучит мягко, ласкает слух, так вот разрешите мне, друг, прямо, без утайки сказать вам: у вас после каждого глотка кашасы поток вопросов. А не кажется ли вам, что всяк имеет право жить так, как ему хочется, и никто не должен совать свой нос в чужую жизнь?!

Да, сеньор, родившись свободной, а потом оказавшись проданной Жустиниано Дуарте да Роза в рабство, Тереза Батиста, когда наконец обрела свой собственный дом с гостиной и спальней, прекрасным цветущим садом и раскидистыми деревьями, в тени которых висел гамак, стала доброй его хозяйкой, всегда прибранной, заботливой и нежной. Построенный в хорошем месте, чистый, опрят­ный дом в руках сытой и веселой, благоухающей питангой и всегда поющей Терезы не имел себе равных в округе. Это мое личное мнение, но оно такое же, как у многих, во всяком случае, тех, кто знал Терезу и общался с ней, ког­да она жила с доктором Эмилиано Гедесом; всё это я вам говорю просто так, ничего не беря за сказанное, кроме разве этих глотков кашасы, которых, может, и не так мало, но ведь и вопросов у вас тоже хватает, и очень может быть, лучше было бы на них и не отвечать: зачем любопытным приезжим столько знать о Терезе? По мнению моей хозяйки, тут не всё чисто: зацепила она, видать, вас, вот вы и выведываете о ней всё про всё. Может, хозяйка моя и права, но только тогда я вам советую отказаться от задуманного и шага вперёд не делать, оставить Терезу в покое.

Почему она должна принять чужака, если отказала местному богачу, делающему политику, только потому, что не хотела забыть деликатность и доброту доктора Эмилиано Гедеса и получить взамен придирчивость и раздражительность надутого от важности власть имущего, будь он промышленником, банкиром, отцом города, толстосумом? Кто предупреждает, тот друг; оставьте свои планы, а если не оставите, пеняйте на себя. Добро­ту, благородство, нежную дружбу может заменить, мой дорогой друг, только любовь, как прочувствованно пела в кабаре Ильеуса – городе какао и поэзии – одна моя хорошая знакомая: «Любовь – это бархатное покрывало, оно скрывает несовершенство человечества». Тереза Батиста достойна уважения и почёта, так что, сеньор, ос­тавьте всё, что задумали.

Будучи хозяйкой дома, она не умела приказывать, не держала прислугу на расстоянии и не была к ней напоказ доброй, как и вообще ко всем бедным. Уроки доктора Эмилиано Гедеса, которые спустя срок, после того как она поселилась в его доме, он давал ей, пошли впрок. «Никогда, – говорил он, – не различай людей по их материальному достатку и положению в обществе. Единственно доподлинное различие обнаруживается в схватке человека со смертью, которая разыгрывается один на один, являясь подлинной мерой его цельности. Не принимай в расчет никаких глупостей: ни деньги, ни фальшивую мудрость, решая, кто кого выше и почему». Вот потому-то Тереза чувствовала себя равной и богатому, и бедному; она ела и, как того требует тонкое воспитание, с серебряной ложки, и руками: руками еда ведь аппетитнее. Доктор Эмилиано Гедес дал ей управляющего, садовника, что ухаживал за садом и огородом, привратника и служанку, которая готовила и подавала на стол, и говорил, называя её «моя царица», и относился к ней с любовью, но больше всех в доме работала именно она сама, никогда не будучи госпожой бездельницей, как и ленивой, тщеславной любовницей лорда, богатеющей на получаемых подарках.

И если вы надумали просто позабавиться с Терезой, то отступитесь, оставьте её наедине с самой собой, сокрывшейся под бархатным покрывалом любви. Совершенство в чём бы то ни было бывает однажды и не повторяется, да и Тереза Батиста вряд ли захочет повторить то, что у неё было с Эмилиано Гедесом, ей достаточно воспоминаний о докторе и прожитых с ним годах.

Что же касается другого доктора, о котором вы, конечно же, слышали, то, друг, это не доктор, а докторишка, он совсем не был её любовником, просто товарищ по отдыху и, как самое большее, помогавший ей убить время и спастись от преследовавших её претендентов. У них было временное соглашение. И, чтобы иметь хоть какое-то об этом докторишке представление, достаточно послушать рассуждения о нём самой Терезы Батисты в ответственный час жизни, который и даёт настоящую оценку его человеческим качествам. Так вот, он исчез из города в тот самый момент, когда его врачебный долг повелевал ему оставаться на месте и возглавить борьбу с черной оспой, но куда там! Когда черная оспа сошла с поезда в Букиме, достойно встретили её только прости­тутки, руководимые Терезой Батистой. Раньше Терезу называли: Сладкий Мёд, Лёгкий Бриз, потом – Тереза Омолу[32], Тереза Черной Оспы. Вот так: была из мёда, а покрылась гноем.

Б

Батиста, Тереза Батиста возглавила сражение проституток Букима: шестидесятилетней старухи Грегории, девчонки Кабриты, четырнадцати лет от роду, Марикоты, Волшебной Ручки, Мягкой Булочки и Вкусной Задницы, которые смело, лицом к лицу встретили объявившуюся здесь чёрную оспу, убивавшую всех подряд, и победили её.

Битва была страшной, но, не прими на себя командование Тереза, вряд ли в округе Мурикапебы остался бы в живых хоть один человек, и никто бы не смог рассказать о случившейся здесь беде. Простые жители городка убежать не смогли, а вот богатые люди, жив­шие в центре города, да фазендейро[33], да торговцы, да еще медики, да, да, медики первыми дали дёру с поля боя, хотя кое-кто из них и очутился на кладбище, а кое-кто в столице штата, по случайности, конечно, ведь ехал-то за помощью в Аракажу, спешил, даже не попрощался, но… сел в первый подошедший поезд, даже не интересуясь ни направлением, ни конечным пунктом следования: чем дальше, тем лучше!

Зло набросилась на людей здешних мест черная оспа, словно давно таила на них свою ненависть, набросилась с одной-единственной целью – убить, убить мастерски, холодно и жестоко. Смерть от черной оспы – самая страшная и безобразная. Теперь жители Букима ведут счёт по собственному календарю: всё, что бы ни случалось, относят на «до» и «после» ужасного события. Естественно, страх овладел каждым. Был ли кто-то, кто не испугался? Был. Не испугалась Тереза Батиста, во всяком случае, если и испугалась, то страха не показывала, сумела скрыть, спрятать, иначе как бы смогла она поднять проституток и повести за собой на битву с ужасом и гноем! Храбрым нельзя назвать того, кто бросает вызов и бросается в драку, пуская в ход руки или огнестрельное оружие, кинжал или нож. Так, в зависимости от обстоятельств и необходимости, может действовать любой. Но вот чтобы ухаживать за больным оспой, дышать зловонием, слушать плач, видеть политые гноем улицы города и пол лазарета, храбрости драчуна недостаточно, здесь нужны самоотверженность и доброе сердце, а этим богаты падшие женщины, зарабатывающие себе хлеб столь тяжким трудом. Они привычны к гною, презирают добродетель хорошо одетых людей, знают, сколь дешево ценится жизнь и как дорого она стоит, у них дублёная кожа, терпкий вкус во рту, но они не черствы и не безразличны к чужому горю и непомерно смелы.