Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах - Мария Баганова

Описанный в мемуарах эпизод, когда в спальне Маргариты укрылся дворянин де Леран, вдохновил Дюма на описание аналогичного спасения де Ла Моля. Де Ла Моль действительно считался любовником Маргариты и действительно был казнен, но он вовсе не был романтичным юношей: на момент смерти ему исполнилось 48 лет. Слава Маргариты Ангулемской-Наваррской как писательницы и меценатки была весьма велика, поэтому вторая Маргарита Наваррская старалась во многом ей подражать: писала сонеты, держала литературный салон, однако потомкам она запомнилась благодаря другим своим качествам.

Таллеман де Рео:

«Королева Маргарита в молодости отличалась красотой, несмотря на то что у нее были слегка отвисшие щеки и несколько длинное лицо. Никогда, пожалуй, не было на свете женщины, более склонной к любовным утехам. У нее была особая бумага, поля которой усеивали сплошь эмблемы побед на поприще любви; бумагой этой она пользовалась для любовных записок. Она изъяснялась галантным стилем того времени, но была весьма неглупа. От нее сохранилось сочинение под названием „Плохо обставленный уголок спальни“, по которому можно судить, какова была ее особая манера письма.

Она носила большие фижмы со множеством карманчиков, в каждом из коих находилась коробочка с сердцем усопшего любовника; ибо когда кто-то из них умирал, она тотчас же заботилась о том, чтобы набальзамировать его сердце. Фижмы эти она каждый вечер вешала на крюк за спинкой кровати и запирала на замок.

Со временем она ужасно растолстела и при этом заставляла делать себе лиф и юбки гораздо шире, чем следовало, а по ним и рукава. Мерка ее была на полфута больше, чем у других. Она носила белокурый шиньон цвета отбеленного льна с желтоватым оттенком, ибо рано облысела. Посему на висках у нее были большие букли, тоже белокурые, которые ей время от времени подстригали. В кармане она всегда носила про запас волосы того же цвета, опасаясь, что в нужную минуту их не окажется под рукою; дабы придать себе большую статность, она вставляла себе в платье по бокам жестяные планки, расширявшие лиф. Через некоторые двери она не могла пройти».

Сплетники приписывали ей несколько внебрачных детей, умерших во младенчестве. Иногда говорили, что один из них выжил и стал капуцином. Несмотря на обилие любовников и некоторые причуды, Маргарита была женщиной весьма набожной и богобоязненной и всегда заказывала неисчислимое количество месс и вечерен. Безудержное стремление к любовным утехам было ее единственной слабостью, во всем остальном Марго была на редкость благоразумна. У нее был гибкий ум, и она умела приспосабливаться к требованиям своего времени. Долго не соглашаясь на расторжение своего брака с королем, она однако же смирилась с неизбежным и даже

«наговорила множество льстивых слов покойной Королеве-матери[13], и когда г-да де Сувре и де Плювинель подвели к ней покойного Короля[14], воскликнула: „Ах, как он красив! Ах, как он хорош! Сколь же счастлив Хирон, воспитующий сего Ахилла[15]!“»

Придворный сплетник и талантливый писатель Таллеман де Рео собрал немало сплетен и анекдотов о Генрихе IV, впрочем, король охотно подавал к этому поводы: по списку фавориток он обогнал всех прочих французских королей. Впрочем, по части его мужских способностей современницы высказывались довольно язвительно:

Таллеман де Рео:

«Как-то Генриху IV доставили некую Фанюш, которую ему выдали за девственницу. Найдя дорожку достаточно проторенной, он принялся насвистывать. „Что это значит?“ — спросила она. „А это я зову тех, — ответил он, — кто прошел здесь до меня“. „Жмите, жмите и нагоните“, — откликнулась Фанюш».

Одной из первых фавориток называют Шарлотту де Сов, фрейлину Екатерины Медичи, входившую в знаменитый «летучий эскадрон» красавиц, использовавшийся «Черной королевой» в шпионских и дипломатических целях. Это позволяет утверждать, что Шарлотта была очень привлекательна, несмотря на то что портреты изображают ее большеносой и излишне худощавой. Недостатки в чертах лица, по всей видимости, искупались обаянием, к тому же дама должна была быть очень грациозна, ведь по велению любившей элегантность Екатерины Медичи ее фрейлины утягивали свои талии до 33 сантиметров.

Маргарита де Валуа:

«…мадам де Сов… за короткое время… довела своих возлюбленных — моего брата и моего мужа — до такой степени пылкости (как это бывает у молодых людей, до этого их чувства были спокойными), что они, забыв о долге, о своих амбициях и намерениях, ни о чем другом не думали, кроме как об этой женщине. И дошли до такой горячей ревности друг к другу, что, несмотря на то, что она еще пользовалась благосклонностью месье де Гиза, Легаста, Сувре и многих других сеньоров, к которым она благоволила больше, чем к этим двум, они ни на что не обращали внимания. А те в свою очередь не боялись домогательств ни того, ни другого. И эта женщина, чтобы лучше разыграть свою роль, стала убеждать моего мужа в том, что я ревную его к ней и что по этой причине я стою на стороне моего брата. Мы легко верим в то, что бывает нам сказано любимыми.

Мой муж поверил ей, отдалился от меня и начал скрытничать, чего раньше никогда не было; ибо что бы ни приходило ему в голову, он говорил обо всем со мной свободно, как с сестрой, зная, что я нисколько его ни к кому не ревновала, желая лишь, чтобы он был доволен. Теперь же я увидела, что то, чего я больше всего опасалась, произошло, я лишилась его искренности, которая всегда была в наших отношениях. Недоверие, которое убивает близость, лежит в основе ненависти, идет ли речь о родственниках или друзьях».

«Больная, с высокой температурой, я пролежала в постели несколько дней. А мой муж, то ли потому, что был занят подготовкой к отъезду, то ли потому, что, собираясь покинуть двор, хотел использовать ту малость, которая у него оставалась, чтобы насладиться обществом своей возлюбленной мадам де Сов, не нашел и минуты навестить меня».

Шарлотта де Сов стала любовницей Генриха Наваррского по поручению Екатерины Медичи, она шпионила за ним и стравливала его с братьями Маргариты и с де Гизами, заводя с ними романы. Именно она передала королеве-матери информацию, приведшую к казни де Ла Моля. Эта дама участвовала во множестве интриг, перевернувших многие судьбы. Она дожила до 66 лет и умерла, возможно, от яда.

Генрих заводил романы еще со многими фрейлинами Екатерины, несмотря на то что все они с большей или меньшей долей вероятности были ее шпионками: Луиза де ля Беродьер дю Руэ, Виктория де Аяла, мадемуазель Рёбур…

Порой король увлекался и фрейлинами своей жены: Франсуаза де Монморанси-Фоссо стала его любовницей, достигнув едва ли 16 лет. Забеременев, она всерьез надеялась стать королевой, но ребенок-девочка родился мертвым. Франсуазу удалили в провинцию и выдали замуж.

Во время страстной влюбленности в молодую вдову Диану д’Андуан, прозванную «красавицей Коризандой», Генрих даже написал ей обещание жениться, причем сделал это собственной кровью. Красавица родила ему сына, но обещание король не сдержал. Мальчик не дожил до взрослого возраста.

Он обещал жениться и другой своей любовнице — Габриэль д’Эстре (1573–1599). Она стала любовницей Наваррского в 1591 году. По воспоминаниям современников, Габриэль была очень умной, образованной и практичной женщиной, именно она первой навела короля на мысль сменить вероисповедание, чтобы решить свои проблемы с Католической Лигой. Генрих был увлечен ею сверх всякой меры, любовники пользовались каждым удобным случаем, чтобы побыть вместе, а в случае разлуки писали друг другу нежные письма.

Она родила Генриху троих детей: Сезара, Екатерину Генриетту и Александра; всем им король пожаловал титулы герцогов. Сама Габриэль стала маркизой де Монсо и графиней де Бофор, впрочем, это не мешало сплетникам за глаза называть ее графиней-шлюхой. Это было зло и несправедливо: Габриэль действительно любила Генриха и старалась всячески ему помочь. Она налаживала связи через свою сестру и их многочисленных подруг-католичек, стремясь привести страну к миру. Генрих называл ее своим лучшим дипломатом и очень ценил.

Он действительно обратился к папе Клименту VIII с просьбой разрешить ему развестись с бесплодной Маргаритой де Валуа и заключить новый брак и подарил возлюбленной кольцо, которое было ему вручено при ритуале коронации. Все шло к свадьбе, Габриэль радовалась и твердила, что лишь Господь или смерть короля могут помешать ее счастью, но судьба распорядилась иначе. В апреле 1599 года у Габриэль вдруг начались преждевременные роды, и она умерла, произведя на свет мертвого младенца. Все были убеждены, что ее отравили либо Валуа, либо те, кто желал, чтобы король Генрих заключил иной брак — с Марией Медичи.