Охотник на санги - Елена Жаринова

Я видел Уго впервые, но слышат о нем от Харта. Поэтому не удивился, когда по парадной лестнице спустился горбун в черном парике, в смокинге и кружевном жабо. Рядом с ним, тяжело ступая по мраморным ступеням, шел кентавр. И конская и человечья составляющая впечатляли: мощный рыжий круп, жесткий хвост до пола – и атлетический торс, до груди закрытый золотистой бородой. Ее аккуратные завитки лежали как у древнего ассирийца. При этом курносое лицо человека-коня показалось мне знакомым.

– Господин Гобза, – Уго слегка поклонился нам, – счастлив видеть вас и вашу очаровательную спутницу. – При этих словах Фаина приветливо открыла клюв. – И счастлив представить вашего соотечественника, господина…

Уго с трудом выговорил сложную для иностранца фамилию. Кентавр протянул мне копыто.

– Вот уж не ожидал увидеть вас таким, Никита Сергеевич, – признался я.

– Да вот… Попал в коллектив… Кругом – сплошная античность. Надо соответствовать, – вздохнул кентавр. – А ты, я слышал, задал всем там жару? Показал кузькину мать?

– Э-э-э… можно и так сказать, – смутился я. Неужели моя сомнительная слава гремит и за пределами Хани-Дью?

Тут к моей вороне притерся в брачном танце сизокрылый голубь.

– Разрешите пригласить? – проворковал он.

Фаина всплеснула крыльями и скрылась за колоннадой.

Пора и мне было приобщиться к радостям бала. Я пообещал кентавру, что опрокину с ним рюмочку, поблагодарил хозяина за приглашение и пошел рассматривать гостей. И только тогда в полной мере оценил оказанную мне честь.

Волшебное, фантастическое мероприятие, Сурок! Даже не верится, что все это вызвано к жизни воображением одного человека. Всех чудес я, конечно, не запомнил, но особенно впечатлили меня фужеры с шампанским и фруктовый сад. Фужеры парили над головами гостей на крошечных белых крыльях, звонко чокались и проливались на плечи шипучим дождем. А под сад был отведен целый зал. Деревья росли прямо из паркета, и гости сами могли срывать медовые груши, черешню, срезать ананасы и банановые гроздья.

А танцы! Вообще-то я не умею танцевать. Но когда тебя тащит в круг очаровательное создание в черной полумаске, или Царевна Лебедь, словно сошедшая с врубелевского полотна, или мулатка в одной только юбочке из соломы – поневоле начнешь выделывать па. Если верить шепоту моих партнерш, я танцевал и с принцессой Дианой, и с Айседорой Дункан, и с Любовью Орловой. Правда, ни одну из них я не видел в настоящем облике, поэтому ни за что не ручаюсь…

Но в любом празднике должна прозвучать тревожная нота. Бой часов, когда наступает полночь. В первый раз тревога посетила меня, когда я заметил у окна высокую даму в длинном платье, полумаске и плаще с капюшоном – все вызывающе алого цвета. Она поманила меня пальцем, обтянутым красной лайковой перчаткой. Я был очень занят: веселые девчонки-обезьянки учили меня танцевать канкан. Но что-то в облике незнакомки заставило меня послушаться.

Она положила руки мне на плечи. Я видел узкие припудренные губы; в прорези полумаски холодно блестели глаза… Я неловко топтался, имитируя медленный танец. Незнакомка молчала. Над нами взрывались хлопушки, осыпая блестящим конфетти.

– Что за странный костюм, – заметил я. – Кого вы изображаете?

– Палача.

– Ого! И это соответствует истине?

– Для кого как, – усмехнулась незнакомка. – Обо мне говорят, что я неотвратима. Кому-то это нравится, кому-то нет.

Она жестом фокусника откинула капюшон, рассыпав по плечам светлые волосы, и сняла маску.

– Фэйт! – обомлел я, машинально убирая руки с ее талии.

– Рада снова вас видеть, господин Гобза. – Богиня милостиво наклонила голову. – Ну что же вы? Давайте танцевать. Вы думаете, у меня полно времени для развлечений? Надо использовать с толком каждую возможность. Впрочем, не стану вам врать. Я здесь по делу. Хочу поговорить с вами, Егор, в непринужденной, так сказать, обстановке.

У меня похолодело внутри. Значит, «Шамбала» уже в курсе моих махинаций. Но я продолжал кружить богиню в танце, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре.

– Вы знаете, что такое судьба, cher ami? – спросила Фэйт.

– Ха! Это вы у меня спрашиваете?

Богиня засмеялась:

– Ну у вас наверняка есть какой-то свой ответ. И он наверняка неправильный. Вы хотя бы понимаете, что судьба каждого человека сплетена из тысяч и тысяч нитей, тянущихся от других людей?

– Вирата мне так описывал время, – вспомнил я.

– Время, судьба… Это просто разные термины, cher ami. Время дробится на мгновения, которые судьба стягивает узелками. От этих узелков тянутся новые нити…

– Так есть ли у нас выбор? – тихо спросил я.

– Как вам сказать? Есть люди – пленники собственной предсказуемости. Другие ежедневно переписывают свою судьбу. За их прогнозами устанешь следить. Ты предлагаешь им тысячу вариантов, но они выберут тысячу первый…

– А я?

Богиня холодно улыбнулась:

– Я не гадалка, cher ami. Думаю, в земной жизни вы завязали пару забавных узелков, от которых тянутся нити даже в Атхарту. Нет-нет, – пресекла она мои дальнейшие расспросы, – вы же знаете, боги не ведают судьбами мертвых. Но с чего вы, глупый мальчик, решили, что можете обмануть судьбу?

Фэйт извлекла откуда-то ноутбук размером с ладонь. Картинка на экране была мне знакома, я отчетливо видел место и лица. Это не прогноз, это информация…

– Прямой эфир, – уточнила богиня.

По Аксаутскому перевалу шла съемочная группа. Вот симпатичная девушка в бейсболке. Какая у нее улыбка – просто на миллион долларов! Она, смеясь, догоняет бородатого здоровяка, в котором я сразу узнал Никиту Воронцова. А внизу экрана менялись цифры: время жизни, обратный отсчет. Господи! Ему оставалось жить считаные минуты! На моих глазах он споткнулся на ровном месте и упал прямо под ноги девушке, идущей следом. Та закричала, захлопотала вокруг Никиты, пытаясь ослабить лямки его огромного рюкзака. Никита слабо застонал. Вся группа в растерянности столпилась вокруг него.

– Глупый мальчик, – раздался сочувственный голос Фэйт. – Почему вы решили, что землетрясение – это единственная угроза для жизни? У Никиты Воронцова больное сердце, и разреженный горный воздух уже сделал свое дело. Чтобы его спасти, нужна больница, нужен врач. Вы не бог, чтобы все это предусмотреть…

Я слушал Фэйт, а сам видел черные немигающие глаза Фаины. Я боялся даже предположить, что будет, когда раскроется мой обман… Женщины очень болезненно реагируют на такие вещи! Теперь-то мне стало ясно: надо было сразу сказать правду. Лихо спланированное спасение Никиты Воронцова оказалось нелепым, суетливым барахтаньем…

– О, да на вас лица нет, – встревожилась Фэйт. – Я вас так напугала? Расстроила? Не дам гарантий, что так будет и впредь, но пока в «Шамбале» о ваших похождениях знаю я одна. Баланс не пострадал. Более того: ангел забвения явился ко всем участникам событий. Разумеется, земным. За молчание Нэниль я поручиться не могу, но жители Хатуссы обычно не вмешиваются в дела «Шамбалы». Так что скажите мне спасибо и спите спокойно. Никита Воронцов все равно окажется в Атхарте через… – она бросила взгляд на экран, – через тридцать четыре минуты. Но ведь вы не его, вы ведь свою судьбу хотели изменить? Не так ли, cher ami? Может быть, для этого еще не поздно?

Карнавал кружился вокруг меня бешеной каруселью. Я набрал в грудь побольше воздуху и заорал:

– Фаина!

Откуда-то из-под потолка вспорхнула черная птица и опустилась мне на плечо.

56

«Мустанг» почти не касался колесами земли. Я мчался в Хани-Дью в сосредоточенном молчании, врезаясь в ночь дальним светом. Фаина сидела рядом. Она тоже молчала. После того как я все ей рассказал, она бросила: «Я должна быть там» и больше не произнесла ни слова. Она уже избавилась от вороньего облика – до последнего перышка, но в ее взгляде снова появилось что-то от больной, нахохленной птицы. А я так гордился, что вылечил ее от этого выражения!

Знаешь, Сурок, эта сумасшедшая гонка для меня расставила точки над многими «i». Я понял, что готов отпустить Фаину – это не разобьет мне сердце. А вот лишиться ее доверия было настоящей потерей… Господи, о чем я думал раньше?!

«Мустанг» подбросило на ухабе. Вот мы и в Хани-Дью. Я вспомнил, что на этой окраине жили в основном мои соотечественники. Понятное дело, кто еще мог даже в Атхарте проложить такие дороги! Не снижая скорости, едва не на боку проходя повороты, я вылетел к Приемному Покою.

Я уже говорил, что Приемный Покой – это просто место, где, покинув Землю, появляются атхартийские новоселы. Собственно, вокруг этих мест и возникают наши города. В моменте перехода через Порог есть много интимного и сакрального, поэтому люди издавна превращали такие места в некий гибрид храма и больницы. Вновь прибывшим нужна помощь – и физическая, и духовная. Они не понимают, где находятся, рвутся назад, по привычке цепляются за иллюзию искалеченного болезнью тела, кричат с пеной у рта, что произошла ошибка и рай выглядит совсем не так… Словом, служба в Приемном Покое – это непростой способ чувствовать себя социально востребованным в Атхарте.