Ваших бьют! - Александр Попов

Оставшись в товарном зале замызганного магазина, Машка переглянулась со сменщицей, которая так и не рискнула показаться рискованному покупателю на глаза, и, осторожно ступая по скользкому разноцветному полу, который сейчас являлся предметом зависти художника, использующего для своих гениальных творений пузыри с краской, разбиваемые о натянутый на рамке холст, направилась за прилавок, обманчиво внушающий ей чувство защищенности.

В ответ на вопрошающий взор «секретной сотрудницы» Серегин оглядел двор, гадая, говорит ли визит оборотня в не так уж далеко расположенный магазин о том, что он действительно близок к вычислению нашего убежища или же его появление там все-таки было случайным. Но, продолжая находиться под пристальным взглядом бабы Зои, Дмитрий Константинович взял себя в руки и заговорщически произнес: «Дело в том, что это дело засекречено. Вы даже не понимаете, насколько эти сведения опасны для простого обывателя. И хотя я благодарен вам за обнаруженный факт их утечки, я бы порекомендовал вам, исключительно из личной симпатии, не распространяться по этому поводу. За последнее время политика в этом вопросе несколько изменилась, но провести оставшиеся годы в строгой изоляции мало кому покажется приятным». После этого Серегин прошел в подъезд, оставив до смерти напуганную перспективами одиночного заключения женщину на лавочке.

Подняв на меня глаза, он сказал:

— Стыдно, конечно, но ее рассказ о том, что Грегор рыскает где-то поблизости, меня самого напугал. Причем напугал — это не то слово. Казалось, прописался на территории Школы магии, живи себе не тужи. А тут покушение на жизнь куратора. Затем логичная мысль, что во внешнем мире этот самый куратор будет в безопасности. Но и это не стало выходом, и под угрозой теперь оказался весь город, в котором я и сам достаточно пожил. На Чижовке, — зачем-то уточнил он.

И Серегин уставился на меня, будто ожидая, что я ему сейчас скажу: мол, так и надо было разговаривать со старой сплетницей, да и беспокоиться о жизни какого-то там никчемного куратора из внешнего мира, а тем более о жизнях еще миллиона горожан, которых он и в лицо-то не знает, незачем.

Но я в отличие от милиционера уловил нить произошедших в магазине событий. Я даже обнаглел настолько, что похлопал расстроенного служителя правопорядка по руке и заорал:

— Девочки, а ну-ка быстро сюда!

Как всегда, сестры сообразили, что мой тон не сулит им ничего хорошего, и на зов являться не спешили. Я же, прекрасно понимая их реакцию на подобные крики, дал им время придумать отмазки, с которыми они могли явиться пред мои очи. Конечно, было намного продуктивнее позвать их нормальным, а может быть, и ласковым голосом, но это выглядело бы так, будто я подманил несмышленого щенка зазывно пахнущим кружком копченой колбасы, но, вместо того чтобы отдать лакомство, начал бы макать его нос в лужу, которую тот наделал. Нет уж, пусть девчонки заранее знают, что их ожидает.

Наконец сестры покинули кухню и появились перед моими строгими очами.

— Так, подружки, ну-ка рассказывайте, что за охранную сигнализацию вы установили?

Так как близняшки по нашим лицам определили, что из задуманного ими что-то пошло совсем не так, они молчали.

— Варвара, отвечай! — выделил я ответственную за произошедшее.

— А что сразу я? — тряхнув волосами, вскинулась «подследственная».

— Потому что в вашей команде техническая сторона опасных для человечества идей всегда обеспечивается именно твоими умениями.

Соблазнившись комплиментом, Варя улыбнулась, но, сообразив, что первенство ей может выйти боком, шмыгнула носом:

— А что случилось-то?

Серегин, до которого дошло, что взрыв ассортимента павильона полностью лежит на совести сестер, облегченно усмехнулся, но я, невзирая на субординацию, зыркнул на него, и через секунду он, закалившись в общении с бабой Зоей, придал лицу самое строгое выражение, на которое только был способен.

— Итак, отвечайте: что вы там намудрили?

— Александр Игнатьевич, — вступилась за сестру Даша, — ничего особенного мы и не делали. Мы вообще собирались настроить заклинания на звериную сущность Грегора, и, как только она где-то проявится, окрестные строения должны были розовым цветом покрыться. Во-первых, этот цвет издалека видно, а во-вторых, все равно тут всему району капремонт пора делать, особенно к осени, когда и так везде серость.

Я уже почти был готов согласиться с Дашей, даже позабыв, что охранное заклинание сработало совершенно по-другому, как в разговор вступила «ответственная за техническую часть»:

— А чего она нам хамила? Думает, если мы девочки, так нам уже и нельзя тянучку продать? Что, обязательно было говорить, что родителей, которые таким шмакодявкам деньги дают, надо уму-разуму учить?

— Согласитесь, Александр Игнатьевич, вытерпеть такие оскорбления, адресованные нашим родителям, имеющим пять высших образований на двоих, просто не представлялось возможным. Вот мы чуть-чуть и изменили заклинание, но только для этого магазина, — продолжила Даша. — Мы же не виноваты, что Грегор именно туда завернул, а так бы вообще обошлось.

— Вот, — не вытерпела Варя и, подскочив, приняла просто-таки патетическую позу, — раз пострадал только этот магазин, значит, есть справедливость на свете!

Я не повелся на высокопарный слог и промолчал. Зная не понаслышке о поведении сестер, я подумал, так ли уж были не правы продавщицы, укоряющие родителей близняшек, действительно предпочитающих научную деятельность общению с дочерьми, за пробелы в воспитании отпрысков. Еще неизвестно, как именно вели себя недорощенные волшебницы в павильоне, который теперь благодаря «охранной сигнализации», наложенной вспыльчивыми девчонками, на значительное время выпал из торгового оборота.

Но так как я уже давно убедился, что спорить с юными волшебницами абсолютно бесполезно, я просто показал им кулак и отправил обеих накрывать на стол.

Майор, убедившись, что девчонки ушли, вдруг сказал, понизив голос:

— Саша, представь, возвращаюсь я домой, а рядом с Зоей Андреевной сидит Ираида. Помнишь, я рассказывал, та самая, которая меня в детстве пугала? Я поздоровался с обеими, а у самого душа в пятки, будто я снова подросток и она вечером к родителям пойдет сообщить, что я без спросу чужую милицейскую форму надел. Не поверишь, когда Зоя Андреевна ее отослала, сославшись на конфиденциальный разговор, я даже благодарность испытал. И по сию минуту мучаюсь, Ираида это ли нет.

Я посмотрел на майора, во взгляде которого действительно проявились черты шестнадцатилетнего пацана, и принялся рассуждать:

— Согласно древнейшим индийским учениям, таковое действительно имеет место быть, когда душа умершего человека вселяется в младенца. И возможно, что вселившееся воплощение, — меня вдруг охватило желание пофилософствовать или, скорее всего, поерничать, — может наложить отпечаток и на внешность новорожденного. Но так как по всем подсчетам нашей Ираиде явно за пятьдесят, Ираида, которую для понятливости назовем твоей, должна была отойти в мир иной как раз в то время, когда она тебя, Дмитрий Константинович, и пугала. Ты уверен, что она реинкарнировала именно в это время?

Серегин наморщил лоб, переваривая сказанное мной, и замотал головой, словно пытался вытрясти из нее все полученные сведения. Затем он еще немного помолчал, прислушиваясь к происходящим в его черепной коробке процессам, и поднял на меня глаза.

— Так, с Ираидой покончим.

— Каким образом? — Я обратился во внимание. — Сразу предупреждаю, что киллеров среди знакомых не имею, но, с другой стороны, и самому освоить эту прибыльную профессию было бы довольно полезно. В настоящее время выпускается столько фильмов, что, избрав некоторые в качестве учебного пособия, совсем нетрудно устроить все так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в несчастном случае. Но если тяжелые воспоминания детства до сих пор не дают спокойно спать по ночам, можно устроить показательный процесс и вложить в авоську трупа письмо с подробным описанием причин, по которым и было совершено это убийство.

Майор задумался и вдруг огорошил меня следующим высказыванием:

— А вдруг это все-таки не она? Да и давно это было. — Он еще немного помолчал, ударившись в воспоминания о временах своего отрочества, и вынес вердикт: — Пусть живет, у нас и так забот полон рот. — После этой фразы он просиял от пришедшей ему в голову идеи и немедленно ее озвучил: — Давай-ка сначала пообедаем.

А я, следуя за ним на кухню, гадал, действительно ли милиционер всерьез обсуждал возможность ликвидации его старой знакомой или шутил. Так и не найдя ответ, я уселся за стол и на всякий случай дал зарок вести себя с Дмитрием Константиновичем как можно более почтительно.

После обеда Серегин не пожелал говорить ни о каких делах, сославшись на тихий час, но, вместо того чтобы сладко посапывать, покопался в моей видеотеке, где обнаружил пару сборников пережатых гайдаевских фильмов. Просияв, словно ребенок, и не обеспокоившись получением моего разрешения, он воткнул диск со своим любимым фильмом в плеер, развалился на диване, словно римский патриций, и принялся насыщаться духовно.