Общение с трудными детьми - Антон Семенович Макаренко

темой для романов и кинофильмов. Правда, романы и киноповести всегда заканчивались поражением зла и триумфом добра, а интерес к преступнику был лишь интересом для развлечения.

Разговоры о том, что существуют так называемые преступные типы, будто бы с самого рождения предназначенные к уголовной деятельности, мы считаем предрассудками. Настоящие причины преступности заключаются, прежде всего, в неправильной организации общества.

Однако нельзя сказать, что полностью исчезли следы этой теории. На деле мы до сих пор относимся к правонарушителю как к чему-то полностью природному. Речь идет и о мальчике-беспризорнике, в особенности мальчике-правонарушителе. И теперь в детской колонии часто можно услышать удивительные возгласы посетителей: «Да неужели это все давние беспризорники? Не может быть!..» «Даже их узнать нельзя… Даже лица не такие…»

Вот в этом удивлении и просматривается вера в прирожденную преступность у человека. Удивляются именно потому, что не могут допустить, как этот злодей и бродяга берется на работу и переделывается в честного человека. А на самом деле ничего в этом дивного нет.

Иногда начинают расспрашивать мальчика или девочку о том, что делал он на улице, как добывал себе еду, а именно про это и не надо спрашивать у детей. Случается, что и сами педагоги в погоне за ошибочно научной постановкой дела со всей силой стараются выяснить прошлое ребенка и без конца напоминают ему об этом проклятом прошлом. А бывает и хуже. Иногда даже на торжественных заседаниях к детям обращаются с такими речами: «Вот вы, дети, были на улице, вы крали, дебоширили. Теперь вы не крадете. Как это хорошо! Старайтесь крепче держаться этой дороги!»

Все эти речи обижают детей, во всяком случае, вредят им. Наименее стойкие среди них даже начинают гордиться своим героическим прошлым и сами уже ждут, когда их начнут снова расспрашивать о беспризорных подвигах, и наврут полный мешок, чтобы казаться наиболее интересными.

Во всех этих расспрашиваниях, во всем этом внимании к прошлому ребенка нет ничего, кроме обычной обывательской заинтересованности.

Мы практиковали полное игнорирование этого прошлого, и практиковали полностью, открыто, до конца. Мы не только не расспрашивали мальчика о его прошлом, не только не напоминали об этом прошлом, а не написали даже ни единой «справки», просто не знали, какие правонарушения этот мальчик совершил.

Наши ребята само слово «беспризорность» считали за невежливое и его не выговаривали ни в коем случае.

И вот один раз, когда они в полном составе присутствовали на каком-то мероприятии, кто-то из толпы крикнул: «Да здравствуют беспризорные!» Было больно смотреть, как оживленные лица детей вдруг стали серьезными и суровыми, замкнулись в одиноком чувстве обиды.

Главное орудие борьбы с беспризорностью – это детский дом. Наши детские дома часто не разработаны и не имеют даже полной, уверенной, обязательной формы организации работы. Мы можем найти самые разнообразные виды и типы детских домов, начиная от небольшого дома, где живут 40–50 воспитанников, которые пользуются какой-нибудь соседней школой и ничего общего, кроме общежития, не имеют. И есть большущие и сравнительно богатые детские городки.

Так же отличаются детские дома и в качестве своей работы. Тут мы наталкиваемся на целую цепь учреждений, начиная от наиболее четких и интересных и кончая «приютами», где полно тех же уличных беспризорных, где настоящий преступно-анархический быт и не менее распущенный персонал.

И чрезвычайно интересно, что качество работы детского дома почти что не зависит от количества денег, которые тратит то или иное учреждение. Довольно часто отмечается, что качество работы детского дома, очень мало обеспеченного, гораздо выше, нежели детдома, устроенного почти что роскошно, где на его содержание тратят огромные суммы. Пожалуй, ни в одной другой области успех работы так не зависит от таланта, энергии и знаний персонала, как в детском доме. Пока что можно просто сказать: лишь тот детский дом хорошо работает, где способный и энергичный персонал.

Мы считаем нужным отметить, что работа в детском доме – работа чрезвычайно деликатная. Небольшая ошибка, недостаточная продуманность того или иного мероприятия или решения, излишняя медлительность или излишняя поспешность, самые мелкие отклонения от нормы могут привести к очень плачевным, иногда даже пагубным последствиям.

Одновременно работа в детском доме требует безусловно героического напряжения. Как бы ни был добрым, старательным и энергичным педагог, но если он работает, жестко придерживаясь времени, если в нужную минуту все же не пожелает отдать свое время детдому, если работники в общем стараются лишь честно исполнять свои обязанности – провал такого детского дома неминуем.

Здесь работать надо неутомимо, целиком отдавая себя детям и их интересам, нужно совсем забыть собственное самолюбие, а иногда и свое здоровье. Обычно не все работники способны на это, и тем паче их трудно найти, потому что за эту работу платят у нас очень мало.

Все сказанное не означает, что в детском доме нет и не может быть охраны труда. Природный закон ограниченности человеческих сил и человеческий закон уважения своих сил тут нужно применять лишь в очень своеобразной форме: чем больше педагог отдает себя детскому дому, чем меньше он обращает внимания на время и свою собственную жизнь, тем легче ему трудиться. Детдом, который организовал настоящий педагог, развивает за короткое время такую массу активных детских сил, такую громадную энергию детского самоуправления и такую мощь детского коллектива, что работа в этом доме становится наслаждением и почти развлечением, но… до тех пор, пока педагоги не вздумают почивать на лаврах и не забудут про свою героическую бдительность.

Одна из главных погрешностей детского дома – это то, что в нем отдельно собраны лишь только беспризорные дети, т. е. такие, которые благодаря несчастным случаям оторваны от взрослых и от здорового ребенка в семье. Как бы мы ни старались приблизить детский дом к обществу и внушить нашему воспитаннику, что он такой же самый ребенок, как и все дети, – это лишь слова. На деле же он видит, что его жизнь не такая, как у всех детей, он всегда имеет основания завидовать детям, живущим в семье, он всегда вспоминает это проклятое несчастье, которое толкнуло его в социальную яму. Так утверждается своеобразный анархизм детского дома, постоянная наклонность к протесту, что особенно затрудняет воспитательную работу детского дома.

Детский дом, организованный по типу небольшой фабрики, не только разрешит все проблемы подготовки кадров, но и удешевит содержание самого детского дома, может быть даже – до полной его самооплатности (самоокупаемости). Такая организация детского дома, если она будет вовлекать в себя главным образом ребенка из семьи, будет окончательным разрешением и дошкольного вопроса, и беспризорности.