(Не) твоя, или Свадьба вслепую - Валентина Элиме

(от английского ugg boots, uggs) − утепленная обувь, отличающаяся уникальным, неповторимым дизайном, очень прочная и отлично подходящая для зимы и суровых климатических условий. Угги изготавливаются из овчины ворсом внутрь и гладкой поверхностью наружу, с синтетической или резиновой подошвой.

ІНевидимка – маленькая тонкая шпилька или заколка для женской прически.

20

Глава 20. Развод нельзя простить.

Ассоль (Ася)

Ужин с родителями протекал спокойно. Отец сперва расспрашивал Валентина про него, изредка в их разговор вмешивалась мама, задавая интересующие ей вопросы. Все про меня словно разом забыли. Их интерес вызывал мой муж. Я же молча поглощала блюда, что так старательно готовила мама. Да и моя правая рука была свободна, в отличие от мужа. Это ему приходилось орудовать левой рукой. Сперва он по привычке поднимал правую руку, дёргая вместе своей и мою, потом просто опустил её вниз, от греха подальше. Потом Валентин просто ковырялся вилкой, рассказывая про себя и заодно пытаясь поймать кусочки мяса и овощей, а затем ничего так, приноровился. И между ответами не раз похвалил маму за отменные блюда, от чего она смущалась и щеки её краснели. А папа между тем испытывал гордость за маму. Некогда в договорной брак вмешались чувства. Я росла в любящей семье, а не в той, где отец и мать ненавидели друг друга и играли в родителей только ради ребенка. Мне повезло. В отличие от мужа…

Что ж, я тоже могла похвалить Валентина. Мысленно. С задачей понравиться родителям он справился. На пять с плюсом. Отец сидел довольный, мама тоже расслабилась, не теребила тарелки, каждый раз пододвигая их на пару миллиметров. Будь между нами другие отношения, то я бы тоже могла гордиться им, что мой муж всё так легко и просто разрулил проблему с наручниками, как и общался с моими родителями. При этом, он не забывал и про меня. То сока мне подливал в стакан, то кусочек хлеба достанет, то воды нальёт. Правда, при всех своих манипуляциях на меня он не смотрел. Вот вообще. Краем глаза, может, и наблюдал, но взглядов избегал. Даже порой обидно становилось. Разводиться он, видите ли, передумал, а жене в лицо посмотреть не может? Или же игнорировал меня специально? Злил? Выводил на эмоции?

− Ась, ты нас совсем не слушаешь? – Валентин накрыл мою ладонь своей и посмотрел глаза в глаза.

И только тогда я поняла, что задумалась, что обращаются ко мне, как и то, что все три пары глаз смотрели на меня и ждали моего ответа. А я не услышала. Пока все ждали от меня хоть слово, я же опустила свой взгляд вниз и смотрела на свою руку. Почему прикосновения Валентина так меня волнуют? Почему именно то место, где касается ладонь мужа, чуть ли не горит? Почему я так остро реагирую на его близость? Почему злость уступает своё место другим чувствам?

Очень много вопросов почему.

− Так ты согласна, Ассоль? – я подняла взгляд на отца.

− Хорошо, − выдала из себя, но ещё понять бы на что я подписалась.

Как только я ответила согласием, Валентин довольно улыбнулся, да и его напряженные плечи опустились.

− Мы тогда съездим домой и заберём необходимые вещи, − Валентин отодвинул свой стул, собираясь встать. – А потом вернёмся.

Я чуть ли не застонала от того, поняв, на что я подписалась. Надо было переспросить и только потом соглашаться. Но делать было уже нечего, не менять же мне своё решение. А до дома я потребую заехать за ключами от наручников. Хоть находиться в опасной близости с ним перестану.

− Хорошо, только не долго, − родители последовали за нами. – А завтра с утра дождёмся твоих родителей и поедем кататься, потом баня и шашлыки. Отдыхать тоже надо уметь, как и познакомиться с новообретенными родственниками.

− Куда мы едем? – поинтересовалась я у мужа, когда он не свернул в сторону нашего двора. – За ключами? – и потрясла наручниками на руке.

− Почти, − получила я ответ.

Взглянула на Валентина вопросительно:

− Хотелось бы знать точный адрес, а не предполагать самой. Вдруг ты к своему другу маньяку собрался меня отвезти.

− Он не маньяк, и причину его внезапного молчания я тоже не знаю, как и то, почему твоя подруга не выходит на связь, − вновь повторил тоже, что до этого он говорил в квартире. – И едем мы ко мне домой.

Услышав это, я напряглась. Вот куда-куда, а в квартиру мужа не хотелось вообще. И Валентин сразу понял это.

− Я докажу тебе, что не изменял со Снежаной. Моим словам ты не веришь, как и не доверяешь мне. Поэтому, всё увидишь своими глазами. Надеюсь, хоть тогда ты поменяешь обо мне своё мнение. И квартиру я уже выставил на продажу, как и перевёз свои вещи оттуда.

У меня чуть рот от удивления не раскрылся. От слов мужа я обомлела. Только его левая рука, которая с силой сжимала руль, выдавала его напряжённость. Ведь хорошо помнила, с какой он любовью говорил про свою квартиру. Рассказывал, как помогала ему тетя Вера, которая заменила ему мать. И тут такое. Всё из-за меня? Я взглянула на Валентина, но он вёл машину, устремив свой взгляд на дорогу, будто меня и нет рядом. Всю оставшуюся дорогу я молчала. Не знала, как себя вести и что говорить. Просить не продавать квартиру, которую он сам купил, сам заработал на неё, не прося денег у отца? Ведь не случись всего этого, ему не пришлось бы и переезжать оттуда.

Доехав до нужного места, в квартиру мы подниматься не стали. Валентин взял меня за руку и повёл к охраннику. Поздоровался с ним и поинтересовался записью того самого злополучного дня.

− Ты же знаешь, я не имею права показывать, − ответ парня в форме звучал неубедительно.

− Да мне не нужны сами записи, только просмотр. С того самого момента, когда я попросил тебя дать мне знать, когда моя жена подъедет, − и он указал на меня, после положил ему в карман пару купюр.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Охранник начал нажимать на кнопки более активно, а Валентин подтолкнул меня ближе к экранам.

Запись началась с машины, из которой вышла Снежана и торопливо направилась к двери. Буквально через пару минут подъехала машина такси, которая довезла меня от супермаркета до дома, остановилась возле шлагбаума. Охранник не слишком торопился пропустить, копался в своём телефоне. Затем я