Грация королевы небес: тайна Адель (СИ) - Шерри Ана

— Я обязательно дам тебе совет, — тепло улыбнулась Адель, — поверь, в моей жизни тоже много чего было. Не бывает безвыходных ситуаций.

Эмма кивнула и начала свой рассказ, чего тянуть, раз она уже начала говорить. Начало положено, но дороги назад нет:

— Я…— Она запнулась, оказывается, правду говорить сложно. Особенно тогда, когда знаешь, что в тебе разочаруются. — Я начала встречаться с Ронни год назад. Мы познакомились на вечеринке у моей подруги, Ронни пришел с другом, которого пригласили. Понимаешь, Адель, я… Я живу не так, как многие люди. Мой дом — это замок, частная школа и колледж гарантированы, у меня личный водитель и личный самолет.

Брови Адель взметнулись вверх. Вот уже она не ожидала услышать такое от Эммы. Могла предположить это от Арани, но тихоня Эмма… Зачем же она пошла работать в «Charlemagne» стюардессой, если у нее есть свой личный самолет? Этот рассказ начал заинтриговывать.

— В общем, мы с Ронни разные: он простой парень из обычной семьи. Его отец работает на заправке, а мама шьет вещи на заказ. Что может быть у нас общего? Казалось бы, ничего! Но, нет.

Эмма задумалась, и ее улыбка потеплела. Она точно представила Ронни, в этом можно было не сомневаться.

— У нас много общего, мы видим мир под одним углом, ценим жизнь и самое главное — мы любим друг друга.

— Я правильно понимаю, что твои родители против этого союза?

— Да, мой отец против, моя мама умерла много лет назад, а он возомнил, что я должна выйти замуж за его состоятельного делового партнера, чтобы поддерживать бизнес. Не важно за кого именно.

— Но это же неправильно, — возмутилась Адель, — ты говорила с ним насчет Ронни?

— Конечно, я пригласила Ронни поужинать с нами. И узнав, что он сын заправщика, отец выгнал его с позором. Но мы встречались тайно целый год, пока однажды моему отцу не доложили о том, с кем я провожу время. Вот, теперь я здесь.

— В «Charlemagne»? Твой отец купил тебе здесь место, чтобы отправить подальше от Ронни?

— Думает, что я его забуду. Но, Адель, — она вновь заплакала, и Адель на секунду ощутила себя ее матерью: прижала к себе и стала гладить волосы. Хотелось еще убаюкать, хоть так попытаться утешить. Бедная Эмма, она будто в золотой клетке.

— Значит, ты никогда не была стюардессой?

— Быстро прошла курсы перед стартом «Charlemagne», это мой первый полет в качестве стюардессы.

— Получается неплохо, я бы сказала. Но, а что Ронни?

— Ронни будет ждать меня в Париже. Пока мы летаем по отдаленным землям, он не может летать за мной, но во Франции мы впервые встретимся за все это время. Я люблю его. Думала сбежать с ним, но у нас нет денег, чтобы обустроиться и снять жилье. Мы только закончили колледж, пока я летаю, Ронни тоже трудится: устроился в какую-то фирму программистом. Там платят копейки, но важна любая мелочь на первое время.

Эмма перешла уже на тон, который говорил о том, что она защищается. Или кому-то доказывает, что они с Ронни стремятся к лучшему. И даже доказывала это не Адель, а скорее, сама себе. Она выглядела птенцом, который жил в скорлупе, однажды вылупился и выглянул в мир, где его ждала реальность. И она не была такой беззаботной, как в домике.

— Знаешь, мне кажется, надо идти по зову сердца, — прошептала Адель, ненавидя себя за то, что однажды перестала слушать свое сердце, стала слушать разум. А ведь ее сердце кричало от дикой боли и просило позвонить Марко! Позвонить, чтобы сказать правду — как она любит его. Но это неправильно!

У Эммы ситуация куда проще, они свободны, могут строить все с чистого листа.

— Миллионы людей начинают жить с нуля, — ласково произнесла Адель, — в первое время это тяжело, но потом привыкаешь. К тому же, вас двое, а это большая поддержка друг для друга. Кто-то совсем один.

— Нет, — прошептала Эмма, — ты думаешь, что я плакала из-за того, что сбегу от отца и буду жить в фургончике? Нет, совсем нет. Я беременна.

Адель была шокирована этой новостью. Она даже слегка поддалась назад, чтобы посмотреть Эмме в глаза.

— Господи, ты сказала Ронни?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да, мне пришлось это сделать, он отец моего ребенка и должен тоже принять решение: сможем ли мы вдвоем поднять малыша. А еще боюсь отца, если он узнает, — она снова зарыдала и кинулась к Адель, — ты его не знаешь, он может лишить меня родительских прав и отдать ребенка в чужую семью. У него деньги и власть, которые меня очень пугают. Адель, что мне делать? Если я сбегу прямо сейчас с Ронни, то боюсь, что отец все равно меня найдет. Еще этот проклятый «Charlemagne», контракт с которым я нарушу.

— Эмма, посмотри на меня, — Адель двумя руками коснулась ее лица и заглянула в глаза, — что ответил Ронни по поводу беременности?

Наступила пауза, Эмма как будто вспоминала его реакцию, но по выражению ее лица, она была непонятной ней:

— Он больше молчал, говорила я, сказала, что мы справимся, и он лишь поддакнул. Мы говорили недолго, связь пропала.

Как же Адель не хотелось ломать крылья этой девушке, но кажется, что ее парень не в восторге от этой новости и сейчас все обдумав, он может струсить. И тогда бедная Эмма будет выкинута на улицу без наследства, но с ребенком.

— Послушай меня, — Адель встала, чтобы налить воды, дать ее Эмме, но остановилась посередине комнаты, — ребенок — это испытание не только для тебя, но и для его отца. Ты думаешь, мало матерей-одиночек? Их полно, — она развела руки в стороны, — их очень много и они справляются.

Эмма не желала слушать, что Ронни струсит и сбежит, оставит ее одну с ребенком. Ей не хотелось в это верить! Он позвонит! Они встретятся в Париже! И их будет трое. У них сильная любовь.

— Все может пойти не так как мы хотим, — монотонно произнесла Адель, — тебе надо иметь запасные варианты и один из них — пойти к отцу и признать, что без его помощи тебе будет сложно. И нужна не только материальная помощь, но и моральная.

— Нет, нет! — Вскочила на ноги Эмма, — мой отец откажется от меня, как узнает про ребенка. И просить я его ни о чем не буду! Он последний человек, к которому я обращусь.

Адель кивнула, прекрасно сейчас ее понимая: она еще не ощущает всей ответственности, которая ляжет на нее. Не ощущает даже того, что скоро станет матерью. Это приходит со временем, а не сразу, как только взгляд скользит по двум полоскам теста.

— Иногда случается так, что судьба резко меняет твою дорогу, и ты вынуждена делать такие вещи, о которых раньше не хотела ничего слушать. Но я надеюсь, что Ронни обдумает ситуацию, не испугается, возьмет себя в руки, включит мозги и подумает обо всем и за тебя тоже. Пусть будет так! Но если так не будет, поверь, ближе отца в этой жизни у тебя никого нет. Возможно, увидев внука он не устоит перед ним и не причинит вам горя, не отдаст ребенка.

Эмма не верила в это. Наверно сама Адель тоже, трудно представлялся такой отец. Ведь она его родная дочь, его кровь.

Хотя, ее родной отец тоже покинул своих детей…

Пусть потом осознал, но было больно.

— Мне страшно, — прошептала Эмма, явно начиная смотреть в будущее, — очень страшно.

Пришлось ее обнять, прижать к себе, успокоить, продолжить говорить оптимистические слова. Дай бог, чтобы парень ее не бросил. Хорошая проверка на то, чтобы узнать какой он мужчина.

— Материнство — это чудесно, — прошептала Адель, — это то, чем может вознаградить нас жизнь и то, что не дано мужчинам. И пусть это сейчас кажется тебе одной сплошной проблемой, но в итоге, когда ты возьмешь его на руки, то поймешь, как ошибалась.

— Ты думаешь? Я боюсь перемен, боюсь, что Ронни не захочет этого ребенка, боюсь отца. Я боюсь будущего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Пусть все идет своим чередом. По крайней мере у тебя есть работа. Это хорошая материальная поддержка. Тут твой отец не прогадал, отдав тебя в «Charlemagne».

— Он так же может меня уволить, — совсем поникла Эмма, — это в его компетенции. Он не последний человек в авиакомпании.

Хотелось бы Адель знать имя этого человека? Теперь она все больше и больше понимала, что каждый пришел сюда не просто так. Каждый имеет связи. Кроме нее! Что уже казалось странным. И даже наводила на мысли искать того, кто был причастен к ее нахождению в «Charlemagne». Может, Элис? Но как? Может, она написала слезоточивое письмо в администрацию? Но это глупо.