Темный огонь (ЛП) - Кристин Фихан

Его большой палец как перышко водил слегка по пульсу на ее запястье, назад и вперед, нежном поглаживая, но красноречиво.

Ее зеленые глаза были огромны на ее бледном лице.

- Что ты делаешь, Дарий?

Ее сердце колотилось в ограниченном пространстве, в бешеном ритм.

Он согнул голову к ней, черные глаза, горящие с владением, с интенсивным голодом, с абсолютным желанием.

- Я поставлю твою жизнь и твое счастье выше моего собственного. У тебя нет потребности бояться за свою жизнь со мной.

Его голос был черным бархатом, переворачивая ее сердце с нежностью.

Темпест сжалась, держась вокруг его шеи, наклоняясь более близко к нему, сомнительному то ли от потребности, то ли от страха. Она привязывала себя к существу, о власти которого у нее не было реальных знаний. Каким точным кодексом он жил?

В ответ Дарий махнул вниз и появился там более узкий туннель, где, казалось, было сплошным тупиком. Она знала, что это было твердым, потому что она потянулась и коснулась его ладонью. Но Дарий махнул рукой и барьер, просто разделился. Единственный придушенный звук исходил из горла Темпест. Что он еще мог сделать? Как она могла привязать себя к существу, которое владело такой властью?

- Это легко, Темпест,- сказал он мягко, читая ее мысли, ее сомнение. - Это легко, точно так же, как легко это.

Его рот накрыл ее снова, жестоко и властно, привлекая и соблазняя, окружая ее в темноту пещеры и мир цветов и света. Он забрал ее каждую нормальная мысль, пока не было только его. Только Дарий, с его сверкающими глазами и с его прекрасным ртом и гипнотизирующим голосом. Его крепкое тело и сильные руки.

Он поднимал свою голову и еще раз махнул рукой. Сразу подпрыгнули сотни огней, зажигая свечи вокруг огромной подземной палаты.

- В последние столетия, мы все нашли свои собственные убежище. Это - одно из моих. Свечи сделаны из натуральных заживающих элементов природы. Земля здесь особенно радушна к нашему виду.

Темпест смотрела вокруг нее на красоту палаты. И это была красивая комната, где сами стены были обработаны искусством природы. Бассейны с водой мерцали на свету от свечей. Кристаллы, подвешенные под потолком и алмазы, заключенных в стены, блестели, отражая танцующий огонь.

Темпест начала бороться за воздух. Дарий был слишком влиятелен, был в состоянии создавать и командовать силами, от которых у нее не было знания.

Дарий просто удерживал свой захват и дал ей маленькую, нежную встряску.

- Ты все еще не видишь, не так ли? Попытайся представить то, что жизнь проходит без чувств, Темпест. Ничего кроме сырого, уродливого голода, грызущего постоянно. Голод, который никогда не может быть насыщен. Только жизнь в вашей крови, обещающая тебе власти. Нет цветов, чтобы украсить твою жизнь, все в черном или белом или оттенках серого. Без структуры или богатство.

Его длинные пальцы томительно гладили ее атласно - мягкую кожу.

- Я ничего не взял в этой жизни для себя. Ты - свет в моем мире темноты. Богатство, когда у меня ничего не было. Радость, где была пустота. Я не собираюсь бросать тебя, потому что ты не можешь преодолеть свой страх. Ты хотела бы, чтобы мы впервые объединились в борьбе, в насилии? Доверяй мне, поскольку твое сердце говорит тебе, что ты должна.

В его руках ее небольшое тело неудержимо дрожало. Она спрятала лицо в пустоте его плеча.

- Я сожалею, что я - такая трусиха, Дарий . Я не хочу ею быть. Все это настолько подавляет. Ты подавляешь. Интенсивность твоих чувств подавляет. Когда я живу одна, я знаю правила, и мне нравится этот путь.

Он понес ее дальше в сердце палаты к мерцающим бассейнам.

- Нет, ты не делаешь это, Темпест. Я знаю твой ум; я часто путешествовал в нем. Ты хочешь меня.

- Секс не все, Дарий.

Он нежно поставил её на ровной и гладкой скале недалеко от дымящегося бассейна.

- Ты хочешь меня, Темпест, это имеет мало общего с сексом.

- Ты думаешь, - бормотала она, в то время как огонь резко возрастал в ее ногах, когда он снимал ее обувь, чтобы осмотреть подошвы ее ног.Его пальцы сковали ее лодыжки, крепко, сильно, но все же неизбежно нежно. Она чувствовала себя любопытно - мучительно в непосредственной близости от своего сердца.

Дарий нахмурился когда исследовал рваные раны.

- Ты должна была проявлять лучшую заботу, Темпест.

Его голос был темным и капризным, его черные глаза, внезапно поднялися, чтобы встретить ее зеленые.

Ее язык прошелся по сухой нижней губе, и ее пульс помчался быстрее. Его руки, настолько нежные на ней, его пристальный взгляд, голодный и горящий с абсолютным желанием, как она знала, что он был разъярен? Как только знание просачивалось в нее, большие части загадки начали собираться воедино. Ужасная ярость шторма была его гневом, вулканический гнев, кипящий чуть ниже поверхности того, что, казалось, было прекрасным спокойствием. Она бросила взгляд на него, когда ее ум искал его, неосторожно затрагивающий без ее намерения или его согласия.

Темпест втянула в него жизнь. Она сделала это. Где ничто в его столетий существования удалось поколебать его полное спокойствие, она смогла.

- Дарий.

Она шептала его именя в красоте пещеры, ее голос, больной и печальный.

- Я никогда не хотела причинять тебе боль.

Одновременно его руки обняли ее лицо.

-Я знаю это. Теперь я здесь. Я могу излечить эти раны. Но не пренебрегай своим здоровьем снова, детка. Я не совсем уверен, что мое сердце может взять его. Его руки упали к кромки ее хлопкового топа

В первом легком прикосновение его пальцев против голой кожи ее живота, ее дыхание, пойманное в ее горле, и ее тело все еще вздрагивало. С единственным плавным движением Дарий стянул рубашку через ее голову, оставляя ее уязвимой и незащищенной. Он только уделил ее кружевному лифчику внимание, используя острый как бритва ноготь, чтобы обойтись без него. Его внимание было на колотых ранах на ее боках, царапанах на ее спине.

Он поклялся. Она знала что именно он бормотал, хотя и она не понимала язык. И затем он низко наклонил голову, густая копна полуночных темных волос касались ее ребер, посыла стрелки огня, танцующие по ее коже. При первом прикосновении его языка она закрыла глаза, неспособные верить изящной красоте момента. Она чувствовала его движение, мягко как бархат, но все же было небольшое раздражение на ее поврежденной коже, смесь успокоительной чувственности.

Как раз когда он использовал время с большей осторожностью, чтобы осмотреть раны на ее теле, одежда, покрывающая его кожу, стала невыносимой, ограничивая его разрывом мышцы, пропитывая его потом от высокой температуры. Он терял её легко, как он делал все остальное с единственной мыслью избавить себя от дискомфорта. Его тело переместилось напротив ее, горячий и агрессивный, когда он склонился к своей задаче. Его руки обхватили за ее бедра, выгибая ее назад, чтобы получить лучший доступ к проколу на ее ребре.