Баба Люба. Вернуть СССР (СИ) - Фонд А.

Видно было, что Алле, которой дико не нравился этот разговор, последние слова не понравились ещё больше.

— Да ну что ты, Петюнечка! — растянула резиновую улыбку до ушей Алла, — это же не по-настоящему! Чтобы опека не придиралась, когда Люба увезёт его в село.

— Хм… — задумался Скороход.

— И сироте от государства льготы положены, — продолжала «ковать железо, пока горячо», Алла.

— Хм… — повторил Скороход.

Мне надоело:

— Так что? Деньги даешь на лечение? Отказ подписываешь?

Скороход молча прошел на кухню. Мы, все трое, соответственно, за ним. На кухне Скороход задумчиво посмотрел в окно, тяжко вздохнул, вытащил из сумки бутылку водки, налил себе полную стопку и, хекнув, залпом выпил.

Отставил стопку на стол, скривился и занюхал засохшим кусочком хлебе, который я ещё не успела убрать.

— Лады, денег дам, — авторитетно заявил он, — заявление напишу. Но только это невзаправду!

— Невзаправду! — подтвердила я.

— Смотри мне! — обличительно ткнул розовым пальцем он на меня.

— Пока он в больнице, ему еду готовить надо будет, — напомнила я.

— Я же сказал, денег дам! — рассердился Скороход

— Я не о том, ему нужно будет специальная еда, чтобы кости срастались.

— Ты оглохлпа, баба! — вызверился Скороход, — дам я денег тебе, дам!

— Нет, это ты не понял, Скороход, вызверилась в ответ я, — кто ему варить будет? Носить в больницу? Кормить там?

— Вот ты и носи, — отмахнулся Любашин бывший.

— Мне жить негде, там, где я временно перекантовываюсь, там варить негде.

— Ну здесь поживёшь пока не выпишут его, — принял решение глава семьи и, видя, что Алла побагровела, цыкнул на неё — или ты сама всё хочешь?

Алла сдулась. Ответа я не услышала, так как позвонили в дверь. Открывать, само собой пошла я.

На пороге стоял милиционер:

— Добрый день. Сержант Иванов. Я по поводу нападения на несовершеннолетнего Скороход и нанесения ему тяжких увечий.

Глава 24

— В смысле нападения? — удивилась я. — Мне же сказали, что он на лестнице катался и упал. Я себе и спокойна, раз жив остался. Думала, вот поправится — тогда и получит у меня.

— А вот мы и разберёмся, — парировал Иванов и пристально посмотрел на меня.

— Да, конечно, — кивнула я и слегка мстительно предложила, — да вы проходите, товарищ Иванов, в дом, что стоять на пороге. Там и отец Ричарда как раз есть.

— А вы, значит, мать, как я понимаю? — спросил Иванов и вошел в квартиру. На пороге он немного замялся и вопросительно посмотрел на меня.

Я оценила жест. Вежливый.

— Нет, разуваться не надо, — пряча усмешку, сказала я, — и пугаться тоже. Здесь не просто не убрано, а очень грязно. Мягко говоря — свинарник и срач.

— Бывает, — неопределённо сказал Иванов, но по взгляду я поняла — осуждает.

Судя по внешнему виду, этот сержант явно был педантичный чистюля. Поэтому я уточнила:

— Я от Скорохода пару дней назад ушла. Скороход — это отец Ричарда. Так он со своей новой сожительницей сами тут теперь хозяйничают. Как умеют. Ай, да что я рассказываю, сами сейчас всё увидите.

— А Ричард остался с отцом? — удивился Иванов.

— Да, конечно, и Ричард, и Анжелика, это старшая сестра Ричарда, с отцом, — кивнула я, — дети должны жить с родителями.

— А вы…? — Иванов неодобрительно нахмурился, но всё ещё пытался сформулировать вопрос повежливей.

— А я — бывшая жена отца Ричарда. А родная мать этих детей — в Америке. Ричард и Анжелика — плоды, так сказать, адюльтера.

— Санта-Барбара какая-то, — неодобрительно вздохнул Иванов.

— Я всё равно никак в толк не возьму, на Ричарда что, действительно напали? — наконец, опять смогла вернуться к вопросу я,

— Мы пытаемся это установить, — обтекаемо ответил сержант.

— Это было покушение? Его хотели убить? — всё никак не могла поверить в это я.

— Он сам не видел, — нахмурился Иванов, — говорит, кто-то толкнул в спину.

— Может случайно?

— Всё может быть, — с этими словами он пошел за мной на кухню, прижимая папочку к груди.

А на кухне, прямо на подоконнике, сидела Алла и целовалась со Скороходом.

— Вот, знакомьтесь. Это — Пётр Иванович Скороход и его очередная сожительница Алла, — широким жестом фокусника представила я сержанту Иванову эту парочку.

— Добрый день. Сержант Иванов. Я по поводу нападения на несовершеннолетнего Скороход и нанесения ему тяжких увечий. — Повторил Иванов и поморщился, уже не скрывая эмоций и отвращения ко всему этому.

— Ч-что? — ошалело вертел головой Скороход, а Алла соскочила с подоконника и растерянно зыркала, то на сержанта, то на меня, тушь у неё растеклась, и она сейчас ещё больше напоминала печальную панду.

— Ричард Петрович Скороход — ваш сын? — деловито уточнил Иванов, затем вытащил из папочки чистый лист бумаги, положил его на табуретку, затем сел на неё и приготовился писать протокол.

— Люба! — Скороход настолько растерялся, что проигнорировал вопрос представителя закона и уставился на меня, — Люба, что происходит?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Самой интересно.

— Вы тоже не уходите, гражданочка. — обратился ко мне сержант, — с вами разговор будет, но попозже.

— Я и не ухожу, — сказала я и пристроилась на другой табуретке (угу, нашли дуру пропускать такой цирк!).

На третьей табуретке стояла трехлитровая банка из-под квашенной капусты и вокруг, на седлушке было наляпано подсохшим капустным рассолом и стояла полная окурков пепельница, вокруг которой пухлым слоем лежал сизый пепел. Я принципиально тогда вытирать не стала. И пепельницу не вытряхнула. А эти тоже не удосужились. Теперь Алле даже сесть было негде (Скороход умостился на подоконнике).

Ну и пусть постоит. Говорят, полезно для опорно-двигательной системы.

— Значит вы — отец Ричарда Скорохода? — переспросил сержант, переписывая из паспорта Скорохода данные в протокол.

— Да, — буркнул тот.

— Где вы были с четырёх дня до пяти тридцати?

— Дома, — нахмурился Скороход.

— Кто это может подтвердить?

— Алла может. Мы вместе были.

Допрос продолжался примерно минут сорок. Сержант Иванов был человек обстоятельный. И к своему делу подходил ответственно и с душой. Поэтому в ходе допроса я узнала много любопытного. На пример, то, что Скороход давно планировал со мной развестись, но просто не мог найти повод. Так что любашина сестра Тамарка сыграла ему на руку. Или что детей Скороход взял к себе, потому что мать Ричарда и Анжелики пообещала ему, что, как только устроится в Америке, так сразу и вызовет его с детьми туда и устроит его там на работу на фирму брата её нового мужа.

Также я узнала, что он убедил Любашу взять опеку над детьми для того, чтобы они оставались с нею, пока он на заработки будет ездить. А катался он туда постоянно.

Невольно я восхитилась продуманным мужичком. Получается, нагулянных на стороне детей растит обманутая супруга, а сам любвеобильный папашка, значит, на заработках обитает, и за присмотр за детьми бывшая сожительница его потом в Америку заберёт. И детей тоже заберёт. А вот что за это будет законной обманутой супруге — история умалчивает.

Ну не лохушка эта Любаша? Хотя, может, он ей много денег дал?

Надо как-то выяснить, но так, чтобы не спалиться.

— А когда вы узнали, что биологическая мать отказалась от Ричарда и его сестры? — аккуратным почерком вписывал строчки сержант.

— Она отказ прислала, — скривился Скороход, — обманула, тварь. Если бы знал, что она такая — в жизни бы на такой расклад не подписался бы.

Я аж глаза вытаращила. Нет, после того как была озвучена причина с Америкой, я поняла, зачем он детей сюда привёз и родную жену заставил смотреть за ними. Но неужели у него вообще никаких чувств к своим детям нету? Это же его родные дети! У меня за эти дни и то к ним привязанность возникла. А у него — нет. И это отец!

Хотя, чему я удивляюсь? Сколько их, таких вот отцов, существует на просторах нашей страны. Которые любят своих детей ровно до тех пор, пока физически хотят их матерей. А как только на горизонте появляется более интересная для них юбка, и более молодая жопка, сразу и дети не нужны, и семьи никакой уже не надо.