Хождение в Кадис - Яков Шехтер

и когда багровый шар усталого солнца приблизился к зеленой глади океана, Сантьяго устроил проверку. Разумеется, отдраить разом запущенное до ржавчины оружие было немыслимым делом, но состояние мечей уже можно было назвать сносным, а мушкетов – удовлетворительным.

– Завтра устроим стрельбы, – пообещал Сантьяго, – а потом я покажу вам пару основных фехтовальных приемов.

– А может, не стоит, командир? – раздраженно, однако без злобы спросил Мигель. – Твой предшественник заездил нас этими стрельбами. Не волнуйся, мушкеты держать в руках мы умеем.

– Вот завтра мы это и проверим, – отозвался Сантьяго.

– А ты стреляешь так же хорошо, как дерешься на мечах? – спросил один из солдат.

– Стреляю лучше, чем фехтую, – с гордостью ответил Сантьяго. – Правда, из пристрелянного мушкета. А в каком состоянии ваши?

– Вот завтра ты это и проверишь, – ответил Мигель.

– А что будет послезавтра, командир? – спросил Хуан, высокий жилистый солдат, уже успевший сообщить Сантьяго, что он происходит из рыбацкой деревушки и пошел в корабельные солдаты из-за крайней нужды.

– Послезавтра, – твердо ответил Сантьяго, – мы займемся пушками.

Каравелла осторожно приблизилась к белой полоске пены, выделяющей прибрежные рифы, и отдала якоря. Высокий глинистый берег уже накрыла ночная тень, солнце скрылось за горизонтом, и только красно-розовые облака, низко висящие над поверхностью океана, напоминали, что еще совсем недавно был день. Из камбуза доносились запахи вечерней еды, вся команда собралась на палубе, держа в руках котелки.

Капитан пригласил нового командира охраны отужинать вместе с ним. Стол, накрытый в капитанской каюте, поражал изобилием. Несколько сортов холодного мяса, паштеты, свежеподжаренная рыба, маринованный лук, теплый хлеб, батарея бутылок с вином. Увидев широко раскрывшиеся от изумления глаза Сантьяго, капитан усмехнулся.

– Вас в училище готовили к суровому быту на кораблях, не так ли?

– Так, – кивнул Сантьяго.

– Видите ли, дорогой друг, – произнес капитан, заправляя салфетку за воротник. – Большая часть моей жизни проходит в море, вот в этой самой каюте. У меня нет ни приятного общества, ни разумных развлечений. Жену я вижу три-четыре раза в году, если не реже. Еда – это единственное доступное удовольствие, хоть немного скрашивающее суровость существования на волнах.

За хорошим поваром капитаны судов гоняются, точно повеса за красивой девушкой. Мне повезло – на моего кока зарятся все офицеры Кадисской флотилии. Так что не удивляйтесь ни разнообразию, ни изысканности блюд, а берите ложку и – с Богом!

– А молитва? – спросил Сантьяго. – Когда на корабле вечерняя молитва?

– Вечерняя молитва, – расхохотался капитан. – О чем вы, мой юный друг? Вы находитесь на борту каботажного судна, а не в стенах благочестивого училища!

– Нам объяснили, – не отступал Сантьяго, – что прежде всего нужно быть хорошим католиком, а уже во вторую очередь дворянином и офицером.

– Конечно, конечно, – спохватился капитан. От слов гранда повеяло зловещим холодком святой инквизиции. Кто знает, как может повести себя этот свежий выпускник католического училища? Святые отцы знают свое дело и, вполне вероятно, воспитали фанатика и доносчика. На подлеца молодой де Мена не похож, но все-таки стоит поостеречься.

– Разумеется, вся команда «Гвипуско» истовые католики, преданные душой и телом святой церкви и королевской чете. Общего молебна у нас, увы, нет: океан, служба, штормы – короче говоря, плохие условия для совместной молитвы, поэтому каждый обращается к Создателю сам, по мере своей истовости и разумения.

– Тогда, если вы не возражаете, – попросил Сантьяго, – перед ужином я прочту вечернюю молитву.

– Разумеется! – вскричал капитан. – И меня, старого грешника, не забудьте помянуть!

Сантьяго вышел из-за стола, опустился на колени в углу каюты и жарко зашептал:

– Господи, вот уже заканчивается этот день, и перед ночным покоем я хочу душой вознестись к Тебе…

В училище Сантьяго не отличался богобоязненностью и религиозным рвением. Но тут, на «Гвипуско», в окружении простых и грубых людей, ему вдруг показалось важным держаться обеими руками за веру, возводившую невидимый, но хорошо ощущаемый препон между ним, грандом де Мена, и просторечивым хамством солдат и матросов.

– Аминь, аминь! – громогласно провозгласил капитан, когда Сантьяго, поднявшись с колен, вернулся за стол. – Приятно наблюдать столь трепетное отношение к нашей святой вере. Мы тут на кораблях закоснели в заботах о пропитании, погрязли в мелочах и частенько забываем о главном. Вот вы, мой дорогой друг, и будете напоминать нам о цели каждого христианина. А теперь позвольте угостить вас.

Обильный ужин завершила бутылка хорошо выдержанной мальвазии.

– Завтра предстоит трудный день, – произнес капитан, сделав маленький глоток и причмокнув от удовольствия. – Наверное, за столом вашего отца, уважаемого гранда де Мена, вы привыкли к таким винам, но мы, простые моряки, нечасто позволяем себе любоваться янтарным цветом сухой мадеры. Это настоящая мальвазия, видите плотный осадок в виде корки на стенках бутылки?

Капитан сделал еще глоток и опять причмокнул. Сантьяго пробовал мальвазию первый раз в жизни, в доме его отца на стол подавали кислое вино, пригодное лишь для утоления жажды в жаркий день. Гранд де Мена пил холодную воду из колодца и детей своих приучил любить этот простой и полезный напиток. Однако, боясь потерять лицо в глазах капитана, Сантьяго снова отхлебнул из бокала и чуть причмокнул в знак одобрения.

– Завтра мы пересечем Гибралтарский пролив и пойдем вдоль берега Гранадского эмирата. И хоть у объединенного королевства заключено с неверными долгосрочное перемирие и эмир даже платит дань в королевскую казну, но все нападения на каботажные суда происходят именно там.

Капитан Луис сделал еще один глоток и зажмурился от удовольствия, точно большой кот, которого чешут за ушком.

– Вы чувствуете аромат каленого ореха и тонкое послевкусие карамели, мой дорогой друг? Они присущи только настоящей мальвазии. Первый вкус еще как-то удается подделать, но аромат и послевкусие дает только виноград Серсиаль, выросший на благословенной земле острова Мадейра.

– Значит, завтра мы не будем останавливаться у берега на ночевку? – спросил Сантьяго, не разделявший восторгов капитана Луиса. Вино показалось ему приторно сладким, в этом оглушающем нёбо и язык липком потоке он не сумел обнаружить ни аромата каленого ореха, ни привкуса карамели.

– Ни на мгновение, – подтвердил капитан. – Не остановимся, пока не минуем берегов эмирата. Вся команда будет нести вахту с оружием в руках. Когда снова окажемся у христианской земли – устроим дневную стоянку и передохнем.

Закончив ужин, Сантьяго спустился на палубу, разбить охрану на три ночных стражи и выставить посты. Он действовал не задумываясь, в соответствии с тем, чему его обучили в Навигацком. Правила караульной службы были усвоены им на собственной шкуре – в училище стражу несли каждую ночь, дозорные из кадетов выставлялись у ворот и на стенах, а дежурный