Земля Серебряных Яблок - Нэнси Фармер

— Ах, Отважное Сердце? — воскликнула воительница. — Вздорная птица уверяла меня, что она на самом деле — Бард, но я подумала, она врет. Птицы вечно всякую чепуху болтают.

— А ты понимаешь птичью речь? — удивилась Пега.

Воительница коротко кивнула. Джек тут же вспомнил, что это умение Торгиль отнюдь не радует. Она, бывало, говорила, что птицы напоминают ей ораву пьяных викингов: ни на минуту не затыкаются.

— А вот он что говорит? — спросила Пега, указывая на зяблика, что пел-заливался в кустах бузины.

Торгиль прислушалась.

— «Все зудит. Все зудит. Все зудит». А вот тот отвечает: «И у меня, у меня, у меня». А тот, что на березе, высвистывает: «Птичьи вши, птичьи вши, у всех птичьи вши».

— И впрямь, если знать, о чем это они, так оно и не интересно ничуть, — фыркнула Пега.

Дети побрели дальше. Джек рассказал Торгиль о том, как Люси сошла с ума, о том, как был уничтожен монастырь Святого Филиана и как исчез Брут.

— Так это ты вызвал землетрясение? — потрясенно вскричала Торгиль.

— Я нечаянно. Я разозлился. А Бард учил меня: никогда не твори магию в гневе.

— Это же потрясающее умение! — восхитилась Торгиль. — Ты можешь обрушить на врагов лавину! Можешь играючи стереть с лица земли целую деревню!

— Да ну тебя! — буркнул Джек.

Он напрочь позабыл, как кровожадна юная воительница. Но в общем и целом день прошел вполне приятно: они с Торгиль по очереди рассказывали истории да вспоминали свои приключения в Ётунхейме. Лишь ближе к вечеру Джек заметил, что Пега давным-давно не участвует в разговоре.

Мальчуган огляделся в поисках подходящего для ночлега места, но на сей раз никакой уютной долинки поблизости не случилось. Значит, придется разбить лагерь прямо на скалах или укрыться под деревьями.

— Не пойду под деревья, — объявила Торгиль.

— Что, испугалась? — ядовито поддела ее Пега.

— Боятся только рабы, — прошипела воительница.

— Какая удача, что рабов здесь нет, — парировала Пега. — Я, например, пойду подыщу себе славную мягкую постельку среди мха. А тебе небось милее мерзнуть на камнях.

— Пега! — вскричал Джек, до глубины души пораженный.

Как это на нее непохоже: девочка никогда не задиралась первая!

Но Торгиль лишь фыркнула:

— Я сама выбираю себе битву. Не хочу проснуться и обнаружить, что надо мной склоняется невесть какое чудовище.

Пега демонстративно отошла к деревьям, хотя, как заметил Джек, расположилась не то чтобы у самых корней. Торгиль отыскала себе ровный каменный уступ.

— Слушай, ну это же просто глупо, — увещевал ее Джек. — Нам надо держаться вместе.

— Вот пусть она и идет сюда, — отрезала воительница.

— С места не сдвинусь, — тут же откликнулась Пега.

Джек переводил взгляд с одной на другую, отчаянно пытаясь придумать, как бы свести девчонок вместе. Он, хоть убей, не понимал, что послужило поводом к ссоре.

— Ну, по крайней мере, давайте истории рассказывать. У меня еще сна ни в одном глазу.

Девочки неохотно сошлись на полпути между выбранными стоянками. Место было не из лучших, сырое и топкое, ну да спасибо и на том. Да что за муха их обеих укусила? — недоумевал про себя Джек. Торгиль, конечно, язва та еще — вот когда она ни с того ни с сего мила и любезна, тогда и впрямь есть повод забеспокоиться, — но Пега-то, казалось бы, всегда кротка и услужлива!

— Я, например, вот о чем не прочь послушать, — объявила между тем Пега. — Мне бы очень хотелось узнать, как так вышло, что прославленная воительница едва не стала добычей мха.

— Хороший вопрос, — кивнула Торгиль. — И я, пожалуй, отвечу на него прежде, чем стемнеет.

Как выяснилось, после землетрясения воительница выбралась наружу сквозь пролом в своде пещеры. Оказавшись на вольном воздухе, она испытала такое облегчение, что решила сперва пойти поискать воды и только потом уже возвращаться. Торгиль нашла ручей — и задумалась о том, где бы раздобыть поесть.

— Все мои припасы, кроме одного только ножа, погибли при обвале. Я ждала, что охотиться будет непросто, но зверье оказалось на диво ручным. Прямо-таки бестолковым. Они едва ли не к руке подходили, упрашивая: ну убей меня!

— Ох, Торгиль, — вздохнул Джек. — Уже по одному этому признаку ты могла бы и понять, что оказалась в волшебном месте. Ты разве позабыла долину Иггдрасиля? Убивать этих животных не дозволено.

— Я была голодна, — не без раздражения возразила Торгиль. — По мне, так олененок, который садится рядом с изголодавшимся викингом, уже совершает самоубийство.

— Но ты ведь не… — ужаснулась Пега.

— Не нет, а да, — возразила воительница. — Но я не смогла найти дров для костра, чтобы зажарить тушу. Я попыталась отломить ветку-другую, но здешние деревья, они, должно быть, из железа сделаны. Все, что мне удалось, — это отсечь несколько жалких прутиков. Когда же я вернулась на прежнее место, олененок исчез. А мне померещилось, будто за мной наблюдают.

— Крошки-лепешки! — охнула Пега, обнимая колени.

— Не знаю, что это было: не человек, не животное, не тролль; ни с чем подобным я прежде не сталкивалась. Что-то холодное. Вроде дерева. Я ощущала его мысли. Оно не злилось. Оно просто хотело избавиться от меня: вот так же неспешно и терпеливо они каплют живицей на докучное насекомое.

Джек поежился. Он отлично помнил, как небрежно, словно играючи, Изгородь вокруг Дин-Гуарди вытянула ветку — и оцарапала ему лицо.

— Мне вдруг неодолимо захотелось прилечь. Я знала, знала, что если останусь на месте, то не найду в себе сил сопротивляться, — рассказывала Торгиль внезапно охрипшим голосом. — И я побежала. Или, если совсем уж точно, я словно обезумела.

— Как берсерк? — отозвался Джек.

— Ох, если бы! Берсеркствовать так весело — резать, рубить, грабить, что может быть лучше?… Ах, да что уж там… — Торгиль вздохнула. — Мною владела паника, а не боевое безумие.

Джек кивнул. Он знал: Торгиль утратила способность становиться берсерком после того, как выпила воды из источника Мимира.

— Я бежала… и бежала… и бежала. А когда останавливалась перевести дух, деревья смыкались вокруг меня, и я мчалась дальше, пока у меня не подкосились ноги. Я полосовала мох ножом и кричала: прочь от меня, прочь! Но оно никуда не торопилось. Наконец я уже не могла больше сражаться и рухнула наземь. Я чувствовала, как меня оплетают корни, как мох наползает на мои руки и ноги. Я слышала его мысли — похожие на лиственный перегной. Брр!

Торгиль задрожала всем телом. Джек обнял ее за плечи, ожидая хорошей оплеухи: Торгиль терпеть не могла жалости. Но воительница не противилась: видно, ей было по-настоящему плохо. Спустя какое-то время она оттолкнула его руку — и губы воительницы изогнулись в подобии свирепой улыбки.